— Я тебя породила, — я вздохнула, с тоской глядя на свое дитя, — я тебя и убью.
— Совсем насмерть? — дитя смотрело на меня с неменьшей тоской.
— Совсем. Ты хоть понимаешь, что могло случиться? С тобой, со всей академией? А если бы Ума ночью проснулась и решила проверить, как ты, и никого не нашла — понимаешь, что бы она пережила? А если бы с тобой что-то случилось — что было бы со мной и с ней?
Лелька сжалась. Разумеется, как всякий ребенок, в собственном бессмертии она совершенно уверена. Само собой, никакие затеи и авантюры в ее представлении для нее опасности не представляют. А вот «что переживет мама» — один из тех немногочисленных аргументов, которые на нее действуют всерьез и заставляют испытывать угрызения совести. Почти запрещенный прием. Но иногда необходимый.
Я вот только когда выросла и родила своего ребенка, начала задумываться о том, что там переживала мама Малыша, пока он по крышам с Карлсоном гулял. Или что чувствовала тетушка Полли, пока Том Сойер с Геком Финном развлекались на острове, играя в пиратов.
А в детстве я героям таких книг завидовала. У них настоящие приключения! И думала, что тоже бы так могла, если бы только смелости хватило. Или если бы случился в моей жизни подходящий Карлсон. Гек на худой конец тоже сошел бы. Или Пеппи. На счастье воспитателей, никто на нашу крышу не прилетал. А вот Лельке для таких дел даже компания не нужна, у нее на то собственное моторизованное шило в попе имеется.
И вот что с этой диверсанткой делать? Уму непостижимо! Выбраться из дома ночью! При мысли обо всех ужасах, которые могли с ней случиться, волосы на голове зашевелились. Это уже не говоря обо всем, что могло приключиться с другими из-за ее «невинной шалости»!
— Ну хочешь, я у дяди Тея ремень попрошу? — сочувственно спросила Лелька.
Я моргнула.
— З-зачем?
— Выпороть меня, — Лелька ковырнула землю ногой.
— Ты ж моя помощница, — умилилась я.
Наверняка ребенку нужна «твердая рука» и все такое, а у меня она вот совсем не твердая. И наверняка я не самая лучшая мать. Но поднимать на ребенка руку я не буду точно. Наказать, конечно, надо… и тут она отлучением от монстрятника не отделается. Но об этом я подумаю чуть позже. А прямо сейчас…
— Скажи-ка мне, а что за штуку ты там подобрала, когда укушенный за… сзади дядя выронил?
— Такая штучка серая, в кожаных шнурках. С узелками!
— Ага… давай-ка ты покажешь мне эту самую штучку. А потом мы с тобой пойдем к дяде Тею…
— За ремнем?
— Да!
Мы как раз подошли к нашему дому. Как оказалось, мозг (или что-то вроде того) в голове моего ребенка все-таки уже зародился, просто им пока нечасто пользуются. Во всяком случае, тащить сомнительную «штучку» в свою комнату она, слава всем богам, не стала. Мало ли как эта дрянь должна сработать и от чего включиться!
— Хотя, знаешь, пожалуй, лучше мы пойдем не к дяде Тею… мы пойдем к одной тете, которая отлично разбирается во всяких странных штучках и прочих нехороших волшебностях…
— За волшебным ремнем⁈ — глаза Лельки загорелись.
— Э-э… это как?
— Ну, бабушка — не бабушка Арианна, а бабушка Катя — она всегда говорила, что из меня надо бы дурь ремнем повыбить. Обычным ремнем, наверное, долго выбивать! А волшебным, может, раз — и выбилось!
— Хм. Непременно попрошу у мэстрис Талиэль при случае. Очень нужная вещь в хозяйстве! Но для начала нам нужно выяснить, что за гранату ты похитила у укушенного товарища. А потом надо все-таки к дяде Тею… а то они там диверсанта ищут.
Лелька снова тяжко вздохнула.
— А ты ему все расскажешь?
— А ты бы хотела, чтобы за тебя наказали кого-то из студентов? Или мастера Зура?
— Нет! — от этой мысли моя дочь определенно пришла в ужас. Ага, подставить кого-то другого — пострашнее, чем самой быть наказанной. Пожалуй, хоть это неплохо…
Мэстрис Талиэль сидела в своей мастерской и увлеченно ковырялась в чем-то, что выглядело как перепутанный клубок ниток, подцепляя крохотными крючками петельки и хвостики. На широком столе вокруг нее были разложены инструменты. А на полках вокруг красовались деревянные чурбаки, мотки ниток, пучки сухих трав, друзы драгоценных камней и горки самой обычной гальки. И бесчисленные артефакты из всего этого — от них рябило в глазах.
Впрочем, от своего занятия мастер оторвалась охотно — и показалась мне куда более приветливой и веселой, чем обычно. Интересно, неужели мой план начал действовать? Надо будет спросить у студента Тайше, как идут дела…
Краткая история обретения «штучки», представлявшей собой серый камешек с дыркой, оплетенный пеньковой веревкой — напоминает неумелое макраме — похоже, немало шокировала эльфийку. Приподняв брови, она молча протянула руку за артефактом, осторожно покрутила его перед глазами, а затем уложила перед собой и развернула над ним большое увеличительное стекло на подставке. Несколько минут мэстрис Талиэль разглядывала плетения, поворачивая «штучку» своим крючком.
— Ага… — протянула она наконец и крутанулась на стуле, поворачиваясь к нам. Стул у нее, кстати, оказался на колесиках — почти идеальный офисный стул! Надо же, я и не думала, что здесь такие есть. Надо будет и себе заказать. Только тот, кому доводилось на девять часов кряду принимать форму стула, может оценить, какое счастье — правильная офисная мебель!
— Что я могу сказать… по своей сути, перед нами простейший сонный амулет. Более того — выполненный в моей мастерской и на моем уроке. Или после него. Такие мы делаем с первокурсниками на первом практическом занятии. И судя по неровности узлов, сделан он, вероятнее всего, именно студентом. Материалы — те самые, что я выдаю для практической работы.
— Сонный? Он просто заставляет спать?
— В целом — да. Такие амулеты вешают в детских, чтобы ребенок крепко спал и не видел дурных снов. Взрослые тоже используют при бессоннице. Достаточно затянуть узелок, чтобы амулет начал работать. Здесь, кстати, все узелки затянуты заранее.
Меня что, хотели просто усыпить? Ночью? Так я и без того спала… и, кстати, спала очень крепко. Если кто-то что-то замышлял сотворить над моим почти бездыханным телом, ему и заморачиваться так не надо было.
— То есть все вокруг должны сразу засыпать? Почему мы тогда не спим? Я вообще принесла его сюда в руке, а моя дочь — домой.
Эльфийка чуть качнула головой.
— Во-первых, это не снотворное зелье и не сонное заклятие, чтобы вырубать на месте, даже если вы стоите. Обычно его вешают над кроватью. Никто же не хочет, зайдя в спальню, сразу сваливаться с ног где стоит и в одежде. Или не проснуться, даже если начнется пожар. Это работает не так. Просто когда человек ложится спать, он засыпает быстрее и легче, чем обычно, и спит глубоко. А во-вторых, этот амулет несколько видоизменен. И вот этому уже я на своих уроках никого не учила. Взгляните… — преподавательница чуть повернула увеличительное стекло, чтобы мне было удобнее, и ткнула своим крючком в нужное место. — Видите, вот здесь поверх веревки узелок из проволоки? А здесь — обмотка… и на металле лежат чары. Какие именно — я не могу определить. Судя по всему, это превращает простейший амулет уже в артефакт. Я смогу сказать, что именно он делает, если вы оставите его мне для изучения.
— Оставлю, — я кивнула. — Только я бы хотела сначала… показать его еще одному специалисту. Если вы не возражаете. У вас есть предположения, кто из студентов это мог бы быть?
— К сожалению, — Талиэль покачала головой, — на первых занятиях большинство студентов примерно одинаково неумело работают. А выделить какой-то индивидуальный почерк удается много позже. Обязательно скажите мне, если что-то выясните! Мне нужно знать, кого из первокурсников или новичков факультатива я зря допустила к дальнейшим занятиям. Мало того, что плетение ужасно, так еще и непроверенные доработки без всякого контроля!
— Непременно, — кивнув, я вышла из мастерской — чтобы тут же зайти в точно такую же дверь напротив. Лелька безмолвной тенью следовала за мной.
Мастерская мэтра Драбура на первый взгляд мало чем отличалась от обиталища его заклятой коллеги. Во всяком случае, здесь был точно такой же стол, такие же полки и обилие всевозможных инструментов. И точно так же рябило в глазах. Разве что вместо дерева, сухих трав и ниток всюду были непонятного назначения металлические приспособления, а еще во всех углах что-то щелкало, тикало и крутилось.
Сам мастер в точно такой же позе, как и мэстрис, склонился над своим столом, ковыряясь в каком-то механизме. И тоже выглядел на удивление довольным жизнью — даже мурлыкал себе в бороду что-то не очень музыкальное.
Даже увеличительное стекло на подставке у него оказалось такое же. Только в руках вместо крючка была зажата тонкая отвертка.
— Поделка из тех, которым учит эта эльфийка, — пренебрежительно сообщил он, покрутив артефакт в руке.
— А что вы скажете об этой оплетке? — я потыкала пальцем куда надо, и гном склонился над увеличительным стеклом.
— Хм, хм… пожалуй, это медная проволока из моих запасов, хоть и подплавленная, как видите. И заговоренная, похоже. На медь хорошо ложатся ментальные чары. Говорите, сонный амулет? Я бы сказал, что он должен что-то внушить во сне. И есть еще что-то… хм, возможно, родовое. Активация внушения… тут тоже надо разбираться. Артефакт может активироваться ударом, направленным импульсом силы и так далее. Если оставите его мне, я смогу сказать точнее. И если выясните имя неуча, который так топорно работает с металлами, да еще и ставит бесконтрольные эксперименты, обязательно сообщите мне!
Внушение во сне… интересно. Любопытно, сработало бы это со мной, учитывая, что сны мне насылает лично богиня? Вряд ли какой-то студент бы перешиб ее влияние. С другой стороны, полночи я спала без всяких там божественных видений… и сомневаюсь, что богиня только и делает, что круглосуточно присматривает за мной. Интересно, что же я должна была сделать под воздействием? И почему автор этой поделки не пытался мне внушить, что хотел, напрямую?