Пронзительный женский плач перекрывал все звуки. Однако когда машина подъехала к толпе, он несколько поутих – похоже выдохлась плачущая, силы человеческие не беспредельны.
Вслед за дядей Арджан выбрался из автомобиля. Люди расступились, и он увидел свежеразрытую землю и… трупы. Много трупов, десятка полтора. Все мужчины, все в штатском, но разного возраста.
Завидев приехавших, женщина, надрывавшаяся над телом одного из убитых, заголосила с удвоенной энергией.
«Совсем уже пожилая, – отметил Хайдарага. – Постарше моей матери. А убитый – мальчишка мальчишкой… Наверное, поздно родила. А может, это не мать, а родственница?»
Кендрим склонился над женщиной, что-то негромко произнёс. Арджан разобрал слово «сын». Значит, всё-таки мать…
Журналисты с микрофонами наперевес метнулись к дяде, но он вежливо отстранился.
– Подождите, господа, – Эрвин говорил извиняющимся тоном. – Подождите… Совсем немного… Несколько минут.
Скорбно склонив голову, дядя пошёл вдоль уложенных шеренгой трупов. Хайдарага, Кендрим и Кабан последовали за ним.
Старик. Грудь перечёркнута автоматной очередью… Молодой парень. Длинные, свалявшиеся волосы аккуратно отведены в сторону и не мешают увидеть чёрный разрез, наискось перечёркивающий горло убитого… Ещё один расстрелянный… Ещё… И вдруг…
Арджан не поверил своим глазам. Закинув за голову правую руку, на влажной земле лежал Далмат. На легкомысленной футболке (Папакристи её только дома носил, на улицу надевать стеснялся) расползались уже почерневшие пятна крови. Три пули. На ткани заметны чёрные крапинки пороха – значит, стреляли в упор…
– А-а-а!!!
Дядя, успевший уйти вперёд, испуганно обернулся, бросился к Арджану, подхватил его сильными руками. Сзади клещами вцепились Кендрим и Резар.
– Что с тобою, мальчик мой? Что?!
Глаза дяди рядом, его ладони успокаивающе обхватили плечи.
– Далма-ат!..
– Что?
Дядя вгляделся в посиневшее и распухшее лицо убитого. В его глазах появилась тень узнавания, плечи горестно поникли.
– Да-алма-ат!!
Стрекочут камеры журналистов. Обступили со всех сторон, торопятся заснять происходящее, боятся хоть что-то упустить.
– Господа!.. – Эрвин пытается заслонить Арджана. – Нельзя так… Поймите: мой племянник потерял лучшего друга. Они вместе росли… Разве легко пережить такое?
– Как же это?.. – по лицу Хайдараги текут слёзы, но он не стыдится их. – Как? Ведь Далмат всегда был за дружбу с сербами… За что его убили?
– Вот, господа, – дядя повернулся к представителям прессы. – Вы сами видите, что происходит! Ещё один пример геноцида, которому подвергается наш народ. Неужели мировая общественность оставит это преступление безнаказанным?
– Как вы считаете, что здесь произошло? – невысокая девица в огромных очках-колёсах подсунула микрофон к самому лицу дяди.
– Трудно сказать… Среди погибших – местные жители… – Эрвин покосился в сторону Далмата. – И не только они. С уверенностью можно сказать одно: все жертвы преступления – албанцы. По-моему, причина этого массового убийства лежит на поверхности, но точный ответ знают только в Белграде. Уверен, что приказ поступил оттуда. Это далеко не первый факт…
– Подобное мы видели и в Рачеке, – перебил дядю плотный седовласый журналист.
– Именно! – кивнул Эрвин. – В селе, где произошло массовое убийство мирных местных жителей, в селе, которое прогремело на весь мир…
– Воистину – прогремело… – иронично улыбнулся седовласый. – Независимая комиссия определила, что так называемый «расстрел в Рачеке» – гнусная провокация. У тридцати семи из сорока «мирных жителей» на руках обнаружены следы пороха, значит, они имели дело с оружием, смерть «расстрелянных» наступила в разное время, похоже, трупы свозили со всего Косова…
– Это ложь! – дядя с достоинством посмотрел на говорившего, потом мягко добавил: – И мне жаль, что вы её повторяете. Позднее вам и не только вам станет стыдно за свои слова…
– Сомневаюсь… – седовласый повернулся к коллегам. – Посмотрите, господа! Та же самая картина, словно под копирку. Нас пытаются уверить, что на этом месте убиты полтора десятка человек. Да здесь всё было бы кровищей залито, а где она?
– Как вы смеете!.. – ринулся в атаку Кендрим.
– Смею! – повысил голос седовласый. – Именно после Рачека было принято решение о бомбардировке Югославии. Не прошло и трёх месяцев, и на неё были сброшены натовские бомбы!
– Да! Почти три месяца из-за таких, как вы, мировая общественность не могла решиться на то, чтобы наказать наконец преступную клику Милошевича!..
О чём они говорят?! Далма-ат! Арджан продолжал захлёбываться слезами, но журналисты о нём уже позабыли.
– Резар! – дядя повернул к ним раздосадованное лицо. – Уведи мальчика в машину! Мало ему потери друга, так ещё слушать всякую… – соответствующего слова подобрать Эрвин не смог и зло сплюнул.
– Идём! – взгляд Кабана скользнул по лицу Хайдараги. Глаза равнодушные, холодные…
Мало-помалу Арджан взял себя в руки. Утёр носовым платком лицо, глубоко вдохнул воздух, покосился в окно. Седовласого зануду оттёрли в задние ряды, журналисты жадно вслушивались в то, что рассказывал им дядя.
– Закури… – Резар протянул сигарету.
– Не надо, – отказался было Хайдарага, но тут же передумал: – Давай…
– Жалко парнишку, – обронил Кабан. – А мы ж с тобой его предупреждали… Нашёл кому верить – сербам! Вот и доигрался…
Арджан молча кивнул. Говорить не хотелось.
Разгорячённый спором дядя тяжело плюхнулся на сидение и тут же приказал:
– Узнайте, откуда эта говорливая сволочь!
– Знаю я его, – скривился Кендрим. – Финн из комиссии по Рачеку. Такие, как он, да ещё белорусы там только что носом землю не рыли.
– Понятно, – дядя зло выругался, потом повернулся к племяннику. – Прими, Арджан, мои соболезнования и извини. Устал я, нервы порой сдают. Да и как не взбесишься, когда какие-то подлецы тебе в глаза гнусности говорят? Ладно мы – нам правда известна. Вся правда… Но ведь рядом – сторонние люди, они и приехали-то в Косово, может быть, вчера только, пытаются во всём разобраться, а тут этакий мерзавец! Хочешь не хочешь, приходится давать ему отпор, говорят ведь, что одна паршивая овца всё стадо испортит…
– Остальные, по-моему, всё поняли правильно, – негромко произнёс Кендрим.
– Да, пожалуй, – дядя явно успокаивался. – Впрочем, по-иному и быть не могло. Люди сюда приезжают подготовленные и неглупые, соображают, что общеевропейская солидарность в таком важном вопросе должна быть на первом месте…
Только в конце пути Арджан осмелился произнести слова, которые мучили его всю дорогу:
– Не пойму, как Далмат, – голос Хайдараги предательски дрогнул, – как он оказался в этом селе?
Эрвин внимательно посмотрел на племянника, потом негромко ответил:
– Боюсь, что ты никогда этого не узнаешь… – помолчал, потом сказал: – У твоего друга был шанс послужить нашему народу. Отличный шанс! Он не захотел им воспользоваться. Так пусть хотя бы его смерть принесёт пользу родине…
Гибель Далмата потрясла Хайдарагу. То и дело перед ним проплывали картины недавнего прошлого – того прошлого, что было у них с Далматом на двоих… Хотелось мстить, неважно – кому. Любому, кто мог быть причастен к смерти Папакристи. Увидеть мучения врага, ужас в его подлых глазах. Всё чаще посещала мысль: а не сходить ли в рейд с Кабаном и его приятелями?
Эрвин опять куда-то уехал, при этом повторив приказ: без его команды не сметь высовываться, ни во что не ввязываться! Дяде легко говорить – он не потерял друга…
– Представляешь, – со смехом рассказывал Резар, – сербы навострились баррикады строить. Смехота! Надеются, что мы их за этими завалами не прищучим. И по домам почти не ночуют – боятся. Собьются в стадо, заберутся в какую-нибудь квартиру и дрожат до утра. Ну, не падлы ли?!
Арджан зло стискивал зубы. Прячьтесь не прячьтесь, вам не укрыться от справедливого возмездия!
– Сегодня опять пойдём, – сыто отрыгивая, говорил Кабан. – Повеселимся!
– Я с вами, – решительно произнёс Хайдарага.
Но задуманное не получилось…
Кендрим передал, что господин Эрвин вернулся и разыскивает племянника.
– Устал от безделья? – спросил дядя, едва они обменялись приветствиями.
– Не то слово, – криво усмехнулся Арджан и выпалил: – Не могу я так больше! Ждать, ждать, ждать… Скоро на людей начну от злости кидаться!
– А вот это лишнее… – Эрвин водрузился на стул, извлёк из кармана помятую пачку сигарет, посмотрел на неё и сообщил неизвестно кому: – Третья за день… – недовольно покачал головой, потом жёстко посмотрел на племянника: – Завтра будешь сопровождать груз. Он прибыл издалека и должен попасть в Албанию. Подчёркиваю: должен! Не взирая ни на что. Скорее всего, всё пройдёт гладко, это не первая подобная операция. Но если возникнут проблемы…
Он встал, устало потёр поясницу, жадно затянулся дымом и снова заговорил:
– Если возникнут проблемы, вы их устраните. Любым способом. Дело, племянник, сверхважное и очень секретное…
– Я всё понял, – впервые за время знакомства Арджан осмелился перебить дядю.
Тот не обиделся.
– Ну что ж… Старшим группы будешь не ты. Не обижайся, но у тебя пока что опыта маловато. Вас будет трое: водитель и двое сопровождающих. Нигде не останавливаться, никаких перекуров и перекусов по дороге. Ни с кем не разговаривать. С точным маршрутом и графиком передвижений тебя познакомит старший, его зовут Буджаром. Я в такие тонкости не вникаю, для меня главное – результат!
Буджар оказался крепко сбитым бритоголовым мужиком. Арджан обратил внимание на то, что ладонь у него огромная, а пальцы жёсткие и узловатые. Если такой лапищей сдавят горло – пиши пропало, ни за что не вывернешься.
Скептически осмотрев АК-47, которым был вооружён Хайдарага, Буджар хмыкнул, но ничего не сказал. Провёл Арджана на стрельбище и, ткнув рукой в сторону мишеней, приказал:
– Валяй…