– Чего? – удивилась Френки.
Она любит ученые слова, но не больше двух подряд.
– Нам надо развеять ее грусть, – пояснил Джоуи. – Одним словом, давно не ели; пошли куда-нибудь поедим.
Его предложение оказалось кстати; я вспомнил, что обещал девушке сводить ее в ресторан.
Френки взглянула на меня с подозрением. Наверное, она немного иначе представляла себе наш поход.
Для романтики нужна целая куча побрякушек; луна, прибитая к небу, вечернее платье, бриллиантовое колье, шампанское, стоящее на льду, словно мамонт, – и, конечно, цветы, которые завянут так же быстро, как и ваша любовь.
В эльфах романтики нет, даже не ищите.
Серые глаза Франсуаз сузились; она поняла, что я собираюсь выдать наш поход с Джоуи за долгожданный романтический вечер. Но девушка не успела ничего сказать. Юный демон выхватил из кармана серебряную монету, и швырнул об дорогу.
Такие динары выдают во многих тавернах.
Бросишь об землю, – и вновь вернешься в трактир; когда вы проголодаетесь, вам не придется два часа искать ресторанчик, в лабиринте похожих улиц, а потом уныло гадать, что за помои окажутся в вашем супе.
Лучше всего носить с собой с полдюжины, про запас; и я был уверен, у Джоуи таких монет очень много.
Динар звонко ударился об мостовую, подпрыгнул, и врезал демону по лбу; тот покраснел, раздулся, попытался поймать серебряный на лету, да едва не упал. Затем кузен оглянулся, – не видел ли кто конфуз, – и пояснил:
– Видите, патрон, как проголодался; даже руки дрожат.
Он шваркнул монетой снова, и мы оказались в яблоневом саду. Под деревьями стояла таверна, в форме кабаньей головы. Вывеска гласила: «Хитрый поросенок».
– Знаете, здесь так классно, – воскликнул Джоуи. – Когда мы с ребятами сбегали с занятий, то часто приходили сюда. Чего здесь только нет! Заходите.
Дверь тихо растворилась, и мы оказались в большой светлой зале. За стойкой темнел высокий кабан, одетый в зеленые велюровые штаны, и такую же жилетку, поверх белоснежной рубахи.
В ухе у него болталась золотая серьга, а в манжетах сверкали запонки; были они волшебными, и стоило лишь кому-то положить на стол фальшивые деньги, или подпиленную монету, – как украшения сразу же темнели, выдавая мошенника.
К нам сразу же подбежал небольшой поросенок, и провел к столу.
Народу собралось много; я понял, что ресторанчик пользуется большим успехом. Но не было и ощущения тесноты, как в придорожных тавернах. Каждому хватало тут места, – а если гость был слишком высок, вроде трех великанов, что устроились возле стойки, – потолок изгибался кверху, легко и изящно, словно так и было задумано.
Половой протянул нам небольшую коробочку.
– Если вдруг захочется, – пояснил он.
– Вы здесь люди новые, – прогудел кабан из-за стойки. – Просто нажмите кнопку.
– Да что там новые? – воскликнул Джоуи. – Дядько Кабан, ты что, не узнаешь меня?
– Вас, сударь, я завсегда узнаю, – приветливо отвечал трактирщик. – Не желаете ли морс с завлекалочками?
Кузен покраснел, смутился, и ответил, что как-нибудь в другой раз.
Френки пронзила его взглядом, а на конце этого взгляда был крюк, на котором и повис юный демон; девушка твердо решила, что выяснит, о каких таких завлекалочках идет речь, и почему Джоуи сразу же покраснел, как помидорный дракон.
Но пока ей надо было разобраться с коробочкой; со всех сторон, словно иглы у дикобраза, торчали кнопочки самых разных цветов.
– Ну нажми, нажми, – юный демон приплясывал на плетеном стуле, сразу забыв о своей недавней промашке.
Франсуаз с подозрением оглядела коробочку, опасаясь, что оттуда выскочит какая-то гадость; тогда Джоуи, вереща:
– Да не бойся ты, – сам надавил на одну из кнопок.
Юный демон сразу преобразился; теперь он был одет, как рейнджер Пустоши гоблинов, – в охотничьей шляпе, где торчали два пера птицы Сильмарин, короткой кожаной куртке, там и здесь надорванной когтями болотных хоббитов, а за спиной его покачивался арбалет, на четыре болта.
– Каково? – спросил Джоуи, чуть не лопаясь от восторга; он нажал еще кнопку, и тут же оказался в воздушном костюме эпохи рококо, с воланами, кружевами и лентами; штаны оканчивались у колен, их дополняли белые чулки.
– А теперь.., – сказал юный демон, но вдруг в таверне установилась тишина.
Джоуи замер, не донеся упитанный палец к кнопке, и вдруг принялся энергично скакать на стуле. Я удивился, думая, что это еще один ритуал, заведенный в местной таверне. Франсуаз не отставала от своего кузена, и с запозданием я понял, что именно она и задает темп.
Юный демон уже был рядом со мной, вплотную, пыхтя и отпырхиваясь. Мне ничего не оставалось, как передвинуться; но Джоуи не остановился, и запрыгал опять.
Я взглянул на кабана, и увидел, что лицо его помрачнело и приняло угрюмое выражение. Дверь распахнулась с треском, – скорее всего, вошедший нарочно ударил ногой по створке, – и в залу вошел крепыш, невысокого роста, с холодными пустыми глазами.
Скорее всего, он давно уже начал лысеть, и поэтому бросил борьбу со временем. Голова его была обрита начисто, натерта маслом и блестела в свете шандалов. На лице гостя, словно жир, застыла неприязнь, – и он явно ждал какого-то промаха со стороны владельца таверны.
Кабан поклонился молча, и проводил гостя к отдельному столику, на котором стояла табличка «Зарезервировано».
Посетитель уселся, и мрачно посмотрел на трактирщика, как прокурор глядит на приговоренного к смерти.
В этот момент наш хоровод прекратился; мы сделали полукруг, и теперь Франсуаз и Джоуи сидели спиной к странному незнакомцу. Бросив взгляд в окно, я увидел карету, с незнакомым гербом, – и понял, что именно ее появление послужило знаком для нашей скачки на стульях.
Несмотря на то, что символы на дверях экипажа были мне неизвестны, – проглядывало в них что-то знакомое. Судя по всему, я уже видел геральдику этого Дома, а сейчас передо мной сиял личный герб одного из Грандмастеров.
– А почему мы скачем? – удивился я.
– Ой, – тихо хихикнул Джоуи. – Наша прынцесса не хочет с тестем встречаться.
– Не с тестем, а со свекром, – поправила девушка.
– Вот видите, ченселлор! Сам призналась; этого человека свекром уже считает.
Я быстро пересчитал женихов.
Саламандры вылупляются из яиц и не знают своих родителей; настоящее благословение, надо сказать. Отец барона фон Фламенгарда давно вознесся; правда, тролли шептались, будто он свалился в магму по пьяни, и растворился в ней так, что его душу уже не выделить из криков элементалей.
Старшего Фергюсона я знал, как и Альдо Ло’Дзефирелли; стало быть, перед нами важничал сын Пралорда, отец Перевозчика Душ.
– Ну что, свиное рыло? – пренебрежительно бросил тот.
Трактирщик холодно посмотрел на гостя, и подал меню; аристократ проглядел, явно не читая, затем сказал:
– Все бы хорошо; да вот только нет ли у вас свиных отбивных?
И, верно, сочтя свою шутку очень удачной, громко расхохотался.
Наконец гость сделал заказ; два поросенка принесли ему подносы с едой. Тот расковырял по каждой тарелке, все обругал и приказал заменить. Видно, хозяин знал, что этим закончится, и уже держал на готове смену. Не хотел видеть здесь лорда дольше, чем было необходимо.
Аристократ не стал есть; вместо этого, повернул кольцо на указательном пальце, и все блюда сразу же опустели. Теперь они оказались в перстне; и появятся снова, как только велит хозяин.
Гость в третий раз приказал принести еду.
– Экий хам, – вполголоса произнес трактирщик, подходя к нашему столику. – Вот обязательно раз в неделю приходит, и портит все настроение. Такой неприятный…
Кабан оглянулся на аристократа.
– Не то, что его сын. Молодой лорд, он совсем другой, – не знаю, в кого пошел. Наверное, в деда; тот в свое время славился и умом, и манерами. Сейчас, как я слышал, в детство немного впал, но что здесь поделаешь? Годы у него такие.
Глава 3. Вормовская слобода
Я составил длинный список вопросов, и отправил Джоуи в городской архив. Мы же с Френки отправились в вормовскую слободу.
Мне хотелось побольше узнать о Грегори Джарднисе.
– Френки, – попросил я. – Расскажи мне об этом месте.
– Ну, – девушка пожала плечами. – Слобода стоит далеко за городом, на отшибе. Сама я в ней не бывала, туда вообще мало кто ездит. Там селятся вормы, которые не хотят жить в городе Преисподней.
– И чем они занимаются?
– Живут, наверное.
Подивившись глубине ее знаний, я решил уточнить:
– Разводят свиную свеклу? Лапти плетут? Превращают людей в опоссумов?
Демонесса глубоко задумалась, и я испугался, что от усилий у нее рожки засветятся.
– Не знаю, – наконец призналась она.
– Значит, настало время расширить твой горизонт.
– Выбирай, – сказал Уильям Шекспир.
Чародей парил в нескольких футах от меня.
Больше никто в мантапане не видел его.
– Решай, кого ты оставишь. Скоро вернется Харблинг. Мое заклятие может спрятать троих, но теперь вас четверо. Один лишний. Кого-то я должен вернуть на Мангровое болото. Выбирай, кого.
– Почему я должен решать?
Шекспир засмеялся.
– Просто хочу посмотреть, кого ты выберешь. Это же шанс выбраться отсюда. Умереть здесь проще, чем задолжать троллю-ростовщику. Вряд ли вы все вернетесь живыми… Кому-то предстоит умереть.
Мастер Теней вызвал новый призрак из прошлого.
Теперь по мантрапану крался ассассин, – с двумя плененными баньши на серебряных поводках.
– Другой бы на твоем месте выбрал себя, – благодать! Посидим спокойно на бережку, поболтаем, пока остальные плющатся.
– Откуда мне знать, что ты сдержишь слово, и вернешь того, чье имя я назову, на Мангровое болото? Может, просто убьешь.
– Я могу убить каждого из вас, – напомнил Шекспир. – Но вы мне нужны живыми. Ваша работа еще не закончена. Заклятие смерти, – еще та морока, к тому же, крепко вводит в расход. Да ты и сам знаешь…