За ним поскакали Малютка Свен и Стегги. Остальные переглянулись, и Клык махнул рукой:
– Едем!
Чувствуя его раздражение, Турберн сказал:
– Надо же своему помочь-то...
– Против своих же?!
«Чертова дюжина» проскакала парой улиц и выехала к воротам богатого имения. Вернее, ворота уже лежали на земле, вышибленные тараном, а в переднем дворе суетились воины в кожаных доспехах и шлемах, с шестоперами и секирами в руках.
– Да это славины! – обрадовался Боевой Клык. – Ну, слава богам... Бей славинов!
Славины не приняли боя и кинулись в парк, варяги за ними.
Проастий напоминал город в миниатюре. Варяги скакали через парк и видели поперечные аллейки, украшенные статуями, и брызжущие фонтаны, а за клумбами и пышным розарием поднимал главу маленький храм. Была здесь и роскошная купальня под двумя куполами, и приземистый барак для рабов. В сторонке стояли добротные конюшни, овчарни, коровник, а за ними сверкал рыбный пруд и зеленели огороды. Даже маленькая тюрьма имелась в пределах проастия, даже богадельня для престарелых слуг! Хорошо иметь домик в деревне...
Славины дунули за межу, сложенную из плоского плитняка, а Олег, озираясь кругом, подскакал к террасе особняка.
Тут же, у столба коновязи стояло несколько лошадей, породистых и ухоженных. Все они были расседланы, кроме одной белой кобылки с золотистою гривой набок. Кобылке очень «шло» шелковое покрывало, свисавшее с крупа. Седло было расшито жемчугом и отделано золотыми бляхами.
– Елена! – крикнул Олег, спрыгивая с седла. – Елена!
– Елена! – послышался тонкий зов Игнатия.
Из дома донесся шум, и на террасу выкатился очумелый славин, кое-как отмахивающийся обломком меча от разъяренной Мелиссины, кроившей воздух акуфием.
Увидев Сухова, славин кинулся в атаку и напоролся на меч.
Выдернув клинок, Олег бросился к возлюбленной:
– Ты в порядке?!
– Да! – выдохнула Елена, отбрасывая оружие и цепляясь за крепкую суховскую шею.
Олег нежно гладил отвердевшую спину и чувствовал, как Мелиссина расслабляется, мягчеет, возвращая утерянную женственность.
– Валькирия! – ухмыльнулся Боевой Клык и спрятал меч. – Ну, не буду мешать...
Елена подняла голову и взглянула Сухову в глаза.
– Ты поступил не по правилам, – игриво произнесла она. – В Самбате ты уже спас мне жизнь, так что теперь моя очередь уберегать тебя от смерти.
– Прости, – улыбнулся Олег, – больше не буду.
– Я тебя люблю...
– А я тебя еще больше... Поехали отсюда!
– Да-да, едем...
– Игнатий сказал, что ты хотела забрать ценности.
– Ах, это по дурости. Я совсем забыла, что отнесла их в местный храм Богородицы, когда вернулась из Самбата. Жаль, конечно, что теперь они уплывут еще дальше, на твой север...
– Может, и не уплывут. Я упросил великого князя не трогать храмы...
– Думаешь, подействует? – округлила глаза Елена.
– Посмотрим, – пожал плечами Олег.
Он подсадил женщину на белую кобылку и вскочил на своего жеребчика.
– Клык! Где ты?
– Туточки...
Светлый князь вышел из парка, хрустя каким-то плодом.
– Зелен еще, – сморщился он и зашвырнул огрызок в кусты.
– А парочку мы все-таки догнали, – похвалился Малютка Свен, прилаживая меч на место. – Уделали...
– А ты не нарушай приказ! – выразился Турберн. – Правильно? А то все работают, а эти самые умные, шарить по домам кинулись! Непорядок...
– За что боролись, – весело констатировал Олег, – на то и напоролись. Поехали!
«Чертова дюжина», превратившись в почетный эскорт зоста-патрикии, поскакала к Золотому Рогу.
Там-то Сухов и увидел действо, описанное в летописях.
Варяги не зря трамбовали рыхлую землю и ровняли ее – они готовили волок. Да не простой – обычно корабли волокут без мачт, дабы облегчить груз, а в этот раз Халег Ведун испробовал новую методу.
Скедии протаскивали через проломы в частоколе и надвигали на дубовые катки. Дорога мимо Галаты и Перы к северной части Золотого Рога, докуда протянулся «волок», шла поначалу несколько в гору, и великий князь придумал, как облегчить труд гридням, – он приказал поднять паруса!
Теплый восточный ветер наполнял их и легко тянул корабли вверх по пологому склону – только успевай катки подставлять.
Гогочущие команды удерживали скедии «на курсе » и метались от кормы к носу, вдвоем перетаскивая тяжелые колесные пары. Очень скоро их голые спины заблестели от пота, зато и корабли не волоклись – летели! А уж когда скедии миновали перегиб и начинался спуск, паруса приходилось спускать – больно быстро разгонялись корабли.
– Ай, молодец! – возопил Железнобокий, пришедший в восторг от выдумки Ведуна. – Нет, это надо же, а?!
– Не понимаю только, – нахмурился Клык, – зачем ему все это?
– Что же тут непонятного? – усмехнулась Елена. – Ваш великий князь действительно умница, и он не зря запретил своим воинам грабить окрестности уже на другой день. Ну, что там можно найти стоящего? А в Золотой Рог набилась тысяча кораблей со всего света, и каждый из них битком набит зерном, кожами, благовониями, тканями, да чем угодно! Это же немыслимое богатство! И все это может стать его, если базилевс не проявит мудрости и не согласится заключить договор с вашим правителем.
– Халег Ведун – не наш правитель, – возразил Малютка Свен, – мы другого князя выбрали, его Лидулом звать...
– Да это неважно! – рассмеялась Мелиссина. – Поехали!
Отряд вихрем промчался по пустынному мосту Каллиника и поскакал вдоль стены Феодосия. Мосты, переброшенные через ров к ближайшим воротам, были сожжены, только те, что вели к Золотым воротам, оказались целы, хотя и облиты нефтью.
– Стойте! – заорал Олег, задирая голову к высоким квадратным башням, фланкировавшим трехпролетную триумфальную арку, украшенную статуями Геракла и Прометея. – Не поджигайте!
– Кто такие? – закричали в ответ, поднимая факел. – Чего надо?
– Мы сопровождаем зоста-патрикию Елену Мелиссину! – нашелся Сухов. – Немедленно пропустите!
– Открывайте ворота! – завопила Елена. – Чего ждете?
На башне переговорили, и самые большие, средние ворота, предназначенные для парадных въездов самого базилевса, стали плавно растворяться, открывая глубокий проход в толще стен.
На улицах Константинополя совсем не было видно народу. Даже Меса, по обыкновению шумная, была в этот день пустынна и тиха – лавки стояли закрытыми, никто не прохаживался под Царскими Портиками; когда-никогда мелькнет нечесаная голова раба-посыльного или кошка пробежит, и снова полная тишина.
Город оцепенел. Город попрятался. По двое, по трое скакали гвардейцы-вестовые, и их озабоченная хмурость лишь множила страхи. Церкви были набиты битком. Паства, истово отмахивая поклоны, молила Спасителя явить силу Свою и прогнать поганых язычников.
«Чертова дюжина» проводила Елену до дома и вернулась к месту постоя, где их уже поджидал этериарх. Елпидифор был нервен.
Порывисто подойдя к Инегельду, он спросил:
– Где вы были?
– Провожали зоста-патрикию Елену Мелиссину, – важно проговорил Боевой Клык, – из проастия к дому.
– Вот как? – Брови этериарха вползли на лоб и снова опустились на глаза. – Скажи, князь, могу ли я верить тебе и твоим людям в этот день, когда такие же храбрые варанги, как и вы, стоят под стенами города?
Инегельд осерчал. Он высился над этериархом, похожий на медведя.
– Нам, ромей, не только храбрость ведома, – прорычал Клык, – мы и честь свою храним! Нам без разницы, кто там стоит, под стенами, да хоть архангелы вашего бога! Мы присягнули базилевсу, что убережем величество от ненужных ему встреч, и наше слово крепко! Ясно тебе?
– Ясно, ясно! – заулыбался Елпидифор с облегчением. – Поверь, у меня и в мыслях не было тебя обидеть, но я же не за себя беспокоюсь, мне нужно быть уверенным в безопасности Его Божественности...
– Не боись, – проворчал Инегельд, остывая, – не пострадает божественность, пока мы рядом. Проверено.
– Ну, тогда заступайте на пост!
– Полусотня Асмуда! – рявкнул Клык, оборачиваясь к гриди. – Готовы?
– Всегда готовы, – было ответом.
– Чего тогда тут отаптываетесь? Базилевсы ждать не любят!
И варяги, пересмеиваясь, зашагали в сторону Палатия, спокойные и уверенные в себе люди, не чуждые понятия чести.
Олегу надо было выходить на дежурство в ночь, и он решил прогуляться. А когда добрел до форума Августеон, то свернул к Софии и вновь оказался под великолепными сводами.
Правда, остаться наедине с собой не удалось – церковь была полна народу. Люди то падали ниц, лишаясь чувств, то вдруг одухотворенно вскрикивали. Юродивые вопили о конце света, а певцы возносили псалмы.
Олег прошел поближе к алтарю.
Низкий серебряный иконостас с рельефами святых был поставлен на двенадцать позолоченных колонн и отделял алтарную часть от остального храма, а посреди главного нефа, чей купол казался недосягаемым, отливал цветным мрамором невысокий помост-амвон. Над ним нависал балдахин из драгметаллов, увенчанный крестом в сто фунтов весом из чистого золота.
С амвона вещал патриарх.
– О, Город-царь!.. – проникновенно восклицал Феофилакт. – О, Город-царь едва ли не всей Вселенной! О, Город, воздвигший многие победные памятники после одоления ратей Европы, Азии и Ливии! А слабый и ничтожный неприятель смотрит на тебя сурово, пытает на тебе крепость своей руки... Что это?! – воздевая руки к небу, возопил патриарх. – Откуда поражение столь губительное? Откуда гнев столь тяжкий? Откуда упал на нас этот дальнесеверный страшный Перун? Откуда нахлынуло это варварское, мрачное и грозное море? Не за грехи ли наши все это ниспослано на нас? Не обличение ли это наших беззаконий? Вспомните, как несправедливо обижали мы приезжих русов! Получая прощение неоднократно, сами не миловали никого... Часто внушал я вам: берегитесь, исправьтесь, обратитесь, не попускайте отточиться Божьему мечу и натянуться Его луку!
К сводам Софии вознеслись еще более бурные рыдания и причитания.