Отворот от чтения книг. Потомственный маг.
Издание книг – под контроль
пищевых и лекарственных стандартов.
Не читайте книг во время беременности.
От читающих книги рождаются
неполноценные дети.
Чтение книг – причина мутаций и многих
наследственных заболеваний.
Рецидивы чтения книг опасны для общества.
Чтение книг – заразно!
В виде особого исключения, безнадёжно больным
разрешается чтение книг по рецепту врача.
К 2015 году страна избавится окончательно
от болезненной страсти к чтению книг.
Наркотики слабой и средней тяжести
менее опасны, чем пристрастие к чтению.
Только у нас – карамель и пластырь,
помогающие от чтения книг.
Только наш в пакетиках «Сладкий сон»
помогает от чтения книг на ночь.
Никогда не читайте книг
на ночь и натощак.
Вступайте в ДОК —
в Добровольное Общество Книгофобов.
Вам помогут опытные специалисты
Международного класса,
с дипломами самых престижных университетов.
Берегите своё здоровье, избавляйтесь
от вредных привычек.
Если тяга к чтению неодолима,
вам помогут в стационаре, —
круглосуточное дежурство хирургов,
лазерная методика удаления прочитанных книг.
Лечитесь! В России так много читали,
потому что не было колбасы!
Я – не червонец, чтобы все меня любили,
Не мясо, не одежда, не жильё.
Вдыхая свежесть драгоценной книжной пыли,
Со мной поэтствует античное жульё,
Все эти странники, разбойники, герои
И золотого похитители руна,
Циклопы пьяные, лазутчики из Трои,
Сирены, гидры, скотоложцы, вся шпана,
Уже воспетая щипковым инструментом
И всеми связками поэтствующих волн,
Чтоб на углу, с античным встретившись клиентом,
Поймать тот ветер, тот безумный произвол,
Который с новым возвращается уловом
Бессмертных типов невозможной красоты,
Так нагло дышащей поэтствующим словом
Под вечной пылью, чьи пульсируют пласты.
ГЕРОЙ И ВЕСТНИК
Влетает вестник, ужас подан,
А хор, поющий дифирамбы,
Не знает, что с его приходом
В мозгах героя гаснут лампы.
«Давай!» – кричит герою воздух.
«Не смей!» – кричат ему печёнки.
У вестника – шпион на звёздах
И голос будущего с плёнки.
Герой поступки совершает,
Он обречён, судьба такая…
А вестник только возглашает
Судьбу, – никак не поступая.
Герой убит, а вестник хрупок.
И на поклон выходят вместе
Герой, убитый за поступок,
И комментатор этой вести.
Они вдвоём напьются в доску,
Им будет море по колено…
Они вдвоём вольются в сноску,
Чья прелесть жуткая мгновенна.
Здесь были воры, спёрли – да не всё!..
Хоть в колдовскую завернись рогожу,
Нельзя украсть фортуны колесо,
А также прикарманить искру Божью.
Ворованное – нынче самый шик,
Такая в моде доремифасолька,
Что посвящённый раскусить спешит —
Кто у кого украл, чего и сколько.
Покража стала запросто игрой
И повседневной пищей интеллекта.
И, уходя, ты настежь дверь открой,
Чтоб вор ходил, как транспорт вдоль проспекта.
По-всякому приманивай ворьё,
Подбрасывай блестящие вещицы.
Украсть не смогут имя лишь твоё —
Куда им с этим именем тащиться?..
ЧЕГО И СКОЛЬКО
Пора, мой друг, пора, роняет лес,
Редеет туч, душа не помнит тела,
Спи, быль, любить иных – тяжёлый крест,
В саду до пят Земфира охладела,
Идёт безногий в синема, зима,
Крестьянин, торжествуя… Здрасьте, здрасьте,
Фонарь, аптека, горе от ума, —
Пора, мой друг, в порыве сладострастья
Чугунной гирей расшибать тома,
И орден, бриллиантовый весьма,
Назвать – «Звезда пленительного счастья»!..
Пора лишиться чувств и не спеша,
С бесстрастностью подробных наваждений,
Длить удовольствие, круша и потроша
Великолепие – о, да! – произведений
Классических, чья вечность на слуху
И временно сдаётся новосёлам,
Поскольку, превращаясь в требуху,
Вовсю работает наркотиком весёлым —
Там, где Шаляпин подковал блоху
И самовар опохмеляется рассолом.
А в пять утра такая синь,
Такая зелень, столько птиц!..
Колёса спят, и спит бензин,
И спицы спят в колёсах лиц.
И спицы спят в мотках водиц,
Чья пряжа спуталась в пути
Меж бань, базаров, школ, больниц, —
Водой валяйся и блести!
Пока не грянула жара,
Пока не встала пыль столбом
И грубой жизни кожура
Не появилась на любом, —
Тут в пять утра такая синь,
Такая зелень в пять утра,
Что мы, как яблоки, висим
В раю, где съели нас вчера.
Адам и Ева, говорю,
Вкусили яблок день назад,
Но те же яблоки в раю
На той же яблоне висят.
ВНЕШНИЙ ВИД
Вечерней пыли плаванье и поиск
кого-то в летнем воздухе… Гудит
железная дорога, окна в поезд
садятся, вид их грязен и сердит.
С большим достоинством коза пережидает
препятствие, чтоб рельсы пересечь,
пока дитя шутя её бодает,
свою тем самым развивая речь.
Сиреневая пыль порозовела, —
закат всех ближе к сладости стыда,
всех ближе пыль к сиянию предела,
где внешний вид исчезнет навсегда.
Пока не требует поэта
Большой общественный бульон,
Поэт в себе таскает это,
И сам себе он – почтальон.
Волненья тайные питая,
Он пишет сам себе и шлёт,
Он сам – тире и запятая,
Конверта с маркой переплёт.
Он сам – с ключом почтовый ящик,
Из тьмы которого гребя,
Глаза на письма он таращит,
Читая вести про себя.
Вот так под кустиком зелёным
Тоски, не понятой умом,
Он засыпает почтальоном,
А просыпается письмом.
Потом в общественном бульоне
Он может только утонуть, —
Поэт, который в почтальоне
К себе и к Богу держит путь…
Я попала на лист ожидания,
Это было в аэропорту,
В той особой среде обитания,
Где погода подводит черту.
Но, когда в самолётики первые
Стали граждан по списку вселять,
Надо было железными нервами
В этот список себя просверлять.
Говорю, пропади оно пропадом,
Мой билет не на эту комедь,
Не с моим историческим опытом
На листе ожиданья сидеть,
На листе пожиранья бесстыжего
Моих суток, недель и веков.
И такие я скорости выжала,
Что по списку пошла облаков, —
Мне понравилось!.. Я на свидания
Только так успеваю, о да,
Только так!.. На листе ожидания
Облака не стоят никогда.
А я имею право не хотеть
Того, в чём было мне отказано. И впредь
Вы мне не предлагайте эти блага,
Ни под каким я видом не приму,
Они – отрава сердцу моему,
В котором живы честь, любовь, отвага.
Зато ни в чём не отказал мне Бог,
И Божий дар никто отнять не мог, —
Мои права защищены небесно.
Благодаря такой защите прав,
Имею право не хотеть отрав,
Чья сладость мне предложена любезно.
ТРЕТЬЯ РУКА
Эту замечательную руку
Я давно хочу нарисовать.
Эту нарисованную руку
Кой-кому я буду подавать…
Эту замечательную руку
Мыть не надо мылом и водой.
Подавать я буду эту руку
Тем, кто промышляет клеветой.
Эту замечательную штуку
Негодяям буду подавать.
И, почуяв спрос на эту руку,
Станут с блеском ею торговать!
С этой нарисованной рукою
Станут всюду граждане ходить.
Разве нам изделие такое
Не пора давно производить?
Эту замечательную штуку
Заграница купит!.. Всем к лицу —
Завести такую третью руку
И подать при встрече подлецу.
Поэзии божественная стружка
К себе взяла ребёнка на ночлег.
Он сладко спит, и с ним – его игрушка,
Его старушка, белая как снег.
Июльский зной, горят леса, болота,
Струится дым по улицам ночным.
Игрушка цвета парусного флота
Идёт облиться душем ледяным.
Ей триста лет, и вся она – из тряпки,
У ней на спинке – крылья стрекозы,
И триста лет мозги у ней в порядке,