— Но как они попали к нему?! — воскликнула Джинни. — Ведь Джесс отправляла их Ричарду. По почте. Я не раз видела… О Боже! — вдруг воскликнула она.
— Все письма лежали в большом конверте, на котором был написан адрес Джеральда Бейтса, — сообщила Карен. — Вот так я узнала настоящее имя того, кого считала Гарольдом Диксоном. Я разозлилась так, что уничтожила большой конверт, но обратный адрес…
— Бад Уилсон, — перебила ее Джинни. — Недоумок шериф по совместительству был почтмейстером.
— Точно, — подтвердила Карен. — Письма отправлял Бад Уилсон.
— Он не отправлял твои письма по назначению, Джесс, — задумчиво пояснила Джинни.
В глазах Джесс застыл немой вопрос.
— Наверное, папа подкупил и его, — наконец сказала она.
— Видимо, ваш отец очень любил вас, — заметила Карен. — Когда-то я думала… — Она отвернулась и уставилась в окно. — Я думала, что он любил и меня. Но я не видела его столько лет…
— Сколько лет? — осторожно спросила Джесс.
— Последний раз он был здесь в восемьдесят втором году. После этого все мои письма к нему возвращались.
Джесс отвела взгляд от Карен.
— Он умер в октябре восемьдесят второго.
Если до сих пор атмосфера в палате была удушливо тяжелой, то теперь воздух стал вязким. Казалось, здесь невозможно дышать, как будто кто-то нажал на кнопку «пауза» на пульте дистанционного управления. Карен опустила голову.
— Значит, он все-таки любил меня, — проговорила она. — Он меня не бросил. Он умер.
— Да, он умер, — подтвердила Джесс.
Карен ахнула и опять дотронулась до сувенира на груди. — А я и не знала, что он ездил в Вайнард, — призналась Джесс.
— Двенадцать раз, — сказала Карен. — Каждое лето.
— Отец видел, как растет моя дочь.
— Да, Джесс. Он был добрым человеком. Он любил Мел-, ли и меня. На свой особый британский манер. — Карен погладила стеклянную драгоценность и закрыла глаза. — Понимаете, для меня он был Брит… Я уже говорила… А он звал меня Янк…
И Карен погрузилась в мир воспоминаний, недоступный ни для одной живой души, кроме ее собственной.
— Не понимаю, Филип, почему ты не объяснил Мелани, — сказала Лайза, когда он остановил машину Джесс на стоянке возле больницы.
Филип выключил мотор и улыбнулся:
— Да все дело в том, что Мелани не такая, как мы. У нее нормальная семья, и ей не приходится заниматься нелюбимым делом. По крайней мере такое у меня сложилось впечатление. Мелани удалось остаться собой.
— О чем это ты?
— В частности, о том, что образ жизни респектабельного юрисконсульта мне претит. Не знаю, связано это с моим прошлым или нет. В общем, по-моему, Мелани по-настоящему счастлива. Мы не имеем права разрушать ее счастье, потому что наши жизни сложились… несколько не правильно.
— Наши жизни? Говорите, пожалуйста, за себя, господин адвокат. Лично я вполне довольна. Между прочим, я — звезда Голливуда, возможно, вы не обратили на это внимания.
— Да нет, обратил. Но при этом подумал, что, может, и тебе не всегда приятно быть звездой.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь.
— Лайза, ты милый, хороший, добрый человек. Как же в твоей жизни появился Брэд? Извини, но меня не устроит объяснение вроде того, что в него вдруг вселился дьявол и он однажды утром приставил тебе нож к горлу без всяких причин. Этот человек с самого начала намеревался шантажировать тебя или Джинни.
Лайза отвела взгляд, и Филип погладил ее по руке:
— Лайза, я очень хорошо отношусь к тебе. Наверное, я полюбил тебя, хотя не вполне понимаю точное значение этого слова. Ты вернешься в Лос-Анджелес и будешь жить своей жизнью, но прошу тебя, посмотри по-другому на то, что происходит, иначе нарвешься на нового Брэда Эдвардса. Я не желаю тебе такого.
Ее топазовые глаза подозрительно заблестели. Филип скорее умер бы, чем причинил ей боль, но сейчас он чувствовал, что прав. Знал, что обязан помочь Лайзе разобраться в себе. Она будет честна с ним лишь в том случае, если перестанет обманывать себя.
— Ты прав, — помолчав, призналась она. — Хотя еще многого не знаешь.
Дождь яростно бил в ветровое стекло.
Филип взял Лайзу за руку.
— Я весь внимание.
— Вначале Брэд собирался судиться с Джинни за наследство Джейка. Ему нужны были деньги на адвокатов. Я не могла их достать. Хорошо зная Джейка, я понимала, что, если он составил завещание в пользу Джинни, обойдя собственных детей, значит, имел на то основания. Я пыталась объяснить Брэду, что Джейк не мог находиться под влиянием Джинни. Она просто любила мужа. В известном смысле он спас ее от гибели. По-моему, всех, кто был у нее до Джейка, мама просто использовала. Если он оставил ей деньги, значит, сам так пожелал. Джинни, кстати, отказывалась, но он проявил твердость.
— Значит, Брэд прибег к шантажу после того, как ему не удалось раздобыть денег, чтобы возбудить процесс против Джинни?
— Ну да, — ответила Лайза. — И тогда я поняла, что Брэд никогда меня не любил, а только использовал, чтобы добраться до денег. И ведь Джинни пыталась мне это объяснить…
— И ты прогнала его?
— А как же иначе! Он потребовал, чтобы я выбрала его или Джинни. До двадцати пяти лет я не знала» ее. Да, она несколько… эксцентрична. Но я люблю ее, потому что она моя мать.
Филип поднес к губам руку Лайзы:
— Ты даже не представляешь себе, какая ты замечательная.
— Думай что хочешь, Филип. Но мне нравится сниматься на телевидении.
— Сниматься — допускаю. А быть звездой?
Лайза улыбнулась:
— Признаться, нет. Терпеть не могу видеть свое лицо на обложках журналов. Ненавижу, когда меня узнают на улицах.
Филип улыбнулся:
— Так я и знал. Ты слишком сложная натура, чтобы увлекаться подобной мишурой, и к тому же очень страстная.
Она прижала ладони к его щекам.
— Скажи на милость, откуда тебе известно, что я именно такая?
Не ответив, Филип погладил ее по волосам, стер слезы со щек и поцеловал. Языки их соприкоснулись — сначала чуть-чуть, потом сильнее, напористее. И пламя вспыхнуло.
— Поняла? — спросил Филип, оторвавшись от ее губ. — Ведь ты забыла, что мы сидим в машине возле травматологической больницы.
— Забыла. — В голосе Лайзы чувствовалось легкое смущение. — Похоже, я о многом забываю, когда ты рядом.
— Гм… Ладно, мы потом обсудим, как решить эту проблему. А сейчас я должен увидеть Джесс.
— Да-да, конечно. Не знаю, Филип, сколько мы еще здесь пробудем, но эту ночь я проведу с тобой.
На губах Филипа заиграла улыбка.
Брэд выжил. Дик сообщил Джинни эту неприятную новость, приехав в больницу. Брэд с тяжелым сотрясением мозга, но в сознании находился в этой же больнице, только в другом конце коридора.
Филип и Лайза осведомились о самочувствии Джесс и с изумлением выслушали историю Карен. Когда восклицания и вздохи закончились, Филип обратился к Джинни:
— Думаю, стоит заняться Брэдом. И лучше всего немедленно.
Джинни отметила мысленно, что все это время Филип не выпускал руку Лайзы.
— Все вы, ребята, забыли, что я тоже инвалид, и никому нет никакого дела до моей спины, которая адски болит.
— Может, попросить, чтобы тебя тоже положили в больницу? — предложил Дик.
— С ума сошел? Я больниц боюсь как огня.
— Тогда давайте действовать, — сказал Филип. — Разговор с Брэдом я беру на себя.
Джинни посмотрела на лежащую Джесс, на сидящего рядом с ней Ричарда, на Дика, Филипа и Лайзу. На Карен она не взглянула.
— Мама, Филип прав, — вставила Лайза. — Давай покончим с этим мерзким делом.
Дик обнял Карен за талию.
— А нам с тобой, — тихо проговорил он, — лучше оставить Ричарда и Джесс. Им есть о чем поговорить.
Джинни поняла, что ее тоже выпроваживают и спорить не имеет смысла.
— Хорошо, идем, — нехотя согласилась она. — Я пойду с вами к Брэду. Но не гарантирую, что воздержусь от убийства.
— Врач говорит, что тебе надо пролежать здесь только одну ночь, — сказал Ричард, когда все вышли из палаты.
Джесс кивнула. Острая боль в лодыжке утихла, и теперь Джесс с трудом преодолевала сонливость. Чистые простыни вместо раскисшей земли, присутствие людей, ощущение вернувшейся жизни — все это согрело и успокоило ее.
— Я знал, что у Карен кто-то был, но ни разу не видел этого человека, — сказал Ричард. — И уж конечно, не думал, что это твой отец.
— Нет, один раз ты видел его, — возразила Джесс.
— Ах да, на похоронах твоей матери.
— Когда…
— ..на заднем сиденье… — Ричард провел рукой по волосам. — Когда он приезжал летом, Карен преображалась. Она была веселой и счастливой.
Джесс попыталась представить себе отца рядом с Карен. Она помнила, как сама не желала видеть отца, считая, что он не любит ее… А отец приезжал сюда, любил сестру Ричарда, любил дочь Мелани. Он был способен любить… По-своему, но способен.
Ричард сжал ее руку.
— Ты устала. Давай поговорим завтра.
Джесс удержала его.
— Я все обдумала. Если ты решишь, что Мелани не стоит ничего знать, я не буду настаивать. Поверь, я хочу, чтобы она была счастлива. Зачем ее расстраивать?
Она быстро погружалась в сон.
— Поговорим завтра, — донесся до нее голос Ричарда.
— Шантаж карается законом, — сообщил Филип человеку с перевязанной головой, лежащему на кровати. — Если будете продолжать в том же духе, не сомневаюсь, что проведете в известном месте довольно много времени. Тюрьма — не самое приятное место для таких ребят, как вы.
Брэд молчал.
— Филип об этом позаботится, — добавила Джинни. — Он не только мой друг. У него есть связи в высоких сферах.
Филипа поразило, что Джинни так ловко блефует. Сам он надеялся, что у Брэда нет знакомых вроде отца Николь, какого-нибудь юриста, занимающегося не только разводами, и умеющего законными способами творить несправедливость.
Николь… Теперь Филип не понимал, что находил в этой самовлюбленной и самонадеянной студентке. Как бы ни сложилась его жизнь в дальнейшем, он радовался, что ему не придется провести долгие годы с Николь.