Поймите меня правильно: мы так уже девять лет. Лихорадка убила почти всех, затем болезнь крови убила еще. Кто остались в большинстве своем Нехорошие, почему мы живем здесь на равнине, почему я патрулирую каждый день.
Я начал спать на земле из-за атак. Выживших, похоже они шли сюда по карте. Большой ручей, годится. Значит вода, годится. Должно быть топливо, годится. Раньше был аэропорт, годится. Каждый кто мог читать знал, к тому же, место с устойчивой подачей энергии, годится. У каждого дома есть панели солнечных батарей и НСО сидит на ветряке. Годится. НСО означает Наземная Служба Обеспечения. Мог бы сказать Люди Которые Обслуживают Аэропорт. Если бы они знали что их ждет все было бы гораздо проще.
В основном грабители приходили ночью. Они приходили в одиночку и группами, они приходили с оружием, с охотничьями ружьями, с ножами, они приходили к свету веранды оставленным мной как мотыльки на огонь.
У меня четыре шестидесяти-ваттовые панели в доме в котором я не сплю, так что один оставленный свет на ночь это не проблема.
Я был не в доме. Я спал под одеялами на открытом месте за насыпью, бермой, в ста ярдах вдали. Это старый аэропорт, там все на виду. Тихий рык Джаспера. Он помесь голубого австралийского хилера с отличным чутьем. Я просыпаюсь. Я шлю Бангли сигнал по переговорнику. Для него я полагаю это было как спорт. Что-то вроде прочистить легкие, как для меня пойти в горы.
Высокая берма, просто земляная насыпь, мы сделали ее еще выше. Высотой чтобы пройти за ней. Бангли, он неторопливо идет и устраивается позади меня на верхушке там я уже сижу с очками ночного видения, и до меня доходит запах его прерывистого дыхания. У него они тоже есть, очки, у него их где-то четверо, он дал мне одни. Он сказал от такой частоты их использования диоды протянут лет десять может двадцать. Что будет потом? Я справил свое сороколетие в прошлом году. Джасперу досталась печень (оленья), я съел банку консервированных персиков. Я пригласил Мелиссу и она пришла как она обычно приходит, шепотом и дрожью.
Через десять лет никакие добавки не сохранят топливо годным. Через десять лет я покончу со всем этим. Может быть.
В половине случаев, если взошла луна или светятся звезды и снег, Бангли не нужны очки, у него есть красная точка, он просто направляет красную точку на движущиеся фигуры, на тех замерших, крадущихся, шепчущихся, нацеливается на тень у старого мусорного контейнера, направляет красную точку на туловище. Бам. Ждет какое-то время, решает как, бам бам бам. Дыхание утяжеляется, опять прерывистым. Как будто он собирается кого-то поиметь чем я полагаю он здесь занимается.
Самая большая группа была из семи. Я слышал лежащий неподалеку Бангли считал их себе под нос. Насрали на черепицу, бормотал он и хмыкал как обычно он делал когда был недоволен. В смысле гораздо более недоволен чем обычно.
Хиг, прошептал он, ты будешь участвовать.
У меня есть AR-15, полуавтоматическая, я с ней управляюсь легко, он присоединил к ней ночной прицел. Я просто.
Я участвовал.
После первых выстрелов выжили трое и затем у нас был первый самый-пренастоящий бой. Но у них не было очков ночного видения и они не были знакомы с местностью и потому не заняло много времени.
Так все и началось, спать снаружи. Меня никогда не окружат в доме. Дракон спит на куче своей добычи, а я нет. Я держусь подальше.
После второго лета их стало меньше, словно затянули кран, кап кап. Один пришелец в сезон может быть, затем никого. Почти целый год, затем банда из четырех отморозков заполнила наш календарь. Тогда я начал летать регулярно как по работе.
Теперь я могу и не спать на открытом месте. У нас есть своя система, мы теперь уверенные. Страх это как память о прошлой тошноте. Ты не можешь точно вспомнить насколько плохо было от нее или как хотелось тогда лучше умереть. Но я помню. Спать на земле. Под грудой одеял зимой, все вместе должно быть весили двадцать фунтов. Мне так нравится. Свободно. Я все так же сплю за бермой, я все так же оставляю свет на веранде, Джаспер все так же спит свернувшись у моих ног, все так же повизгивает в своих снах, все так же вздрагивает под своим одеялом, но я думаю он почти оглох сейчас и перестал служить мне охраной а ее мы никогда полностью не возложим на Бангли. Бангли, ты просто никогда не уверен в нем. Он скрытный. Может и презирать мое мясо я делю с ним кто знает. Ему кажется все должно иметь какую-то пользу.
У меня когда-то была книга про звезды но теперь ее нет. Память все еще есть, но уже без твердого ага помню. И я придумал созвездия. Я нашел себе Медведя и Козла но может и не там где они должны быть, я назвал созвездия животными которые когда-то были, про которых я когда-то знал. Я нашел одно для Мелиссы, она стоит там улыбаясь высокая смотрит на меня сверху в зимние ночи. Смотрит вниз пока мороз белит мои ресницы и волосы в моей бороде. Я нашел одно созвездие для маленького Ангела.
Мелисса и я жили у озера в Денвере. В семи минутах от центра, от даунтауна, больших книжных магазинов, ресторанов, кинофильмов, нам нравилось. Мы могли видеть траву, воду, горы в большом окне нашего маленького дома. Гусей. У нас были стая местных и стая канадских прилетавших осенью и весной большим треугольником, перемешивались с местными, может спаривались, а потом улетали. Отправлялись назад быстрыми волнами. Я мог отличить перелетных. Я думал что мог.
В октябре, ноябре гуляя вокруг озера вечером перед ужином мы указывали на них друг другу. Мне казалось она всегда ошибалась. Она немножко сердилась. Она была такая умница, но не знала о гусях сколько знал я. Никогда не считал себя сообразительным но всегда понимал все своим нутром.
Когда у нас появился щенок Джаспер я был убежден: он будет гоняться лишь за тихими животными а не за теми кто мог бы за себя постоять. Такой была моя теория.
У нас не было детей. Она не смогла бы. Мы ходили к доктору. Пробовал продать нам лечение мы отказались. Мы просто были счастливы друг с другом. Потом она, чудо. Забеременела. Мы привыкли к другому положению вещей и я не был уверен я смогу крепко полюбить кого-то еще. Я смотрел на нее спящую и я думал: я люблю тебя больше всего на свете.
Иногда в то время, на рыбалке вместе с Джаспером у реки Сульфур, со мной случалось нечто. Я хочу сказать чувствовал словно мое сердце может разорваться. Разорваться а не разломаться. Потому что в него никак не могло вместиться столько красоты. Не просто самой красоты. Что-то еще в придачу. Изгиб гладких камней, отвесные склоны. Запах елей. Небольшой голец тихо рисующий круги в черной воде. И не надо никого благодарить вообще. Просто быть. Просто рыбачить. Просто пройти по берегу, станет темно, станет холодно, все вместе. Как-то внутри меня.
Мелисса, она часть всего этого окружения. Но по-другому потому что нам были доверены наши души. Как если бы я мог держать ее бережно в моих ладонях, как если бы я мог держать ее бережно бережно, а все вокруг не смог бы, но ее я смог бы, а может это она держала меня.
Больница Св. Винсента была как раз напротив на другой стороне озера. Оранжевые вертолеты стояли там. В конце концов мы решили улететь на запад но было слишком поздно и там была больница, мы пошли к больнице. К одному из зданий где лежали. Одни мертвые тела.
Бангли приходит когда ему вздумается. Я меняю масло. Он бы мог шлепнуть по другой стороне обшивки но он не делает этого нравится ему пугать меня. Появляется позади меня привидением.
Чего там поделывается?
Божмой, если бы меня схватил приступ кто бы летал вокруг?
Нашли бы кого-нибудь. Объявление в газетке.
Его ухмылка пряма глаза никогда не смеются.
Короче я бы смог полететь на этой херне.
Он говорит так всегда. Как предупреждение. Чего? Если бы он захотел этот ветряк давно у него был бы. Давным-давно.
Джаспер просыпается на своем пыльном одеяле и рычит. Джаспер не выносит Бангли только когда нужно тогда он молчит в тряпочку, он все понимает. Однажды после того как здесь появился Бангли Джаспер закусил ему руку и Бангли расстегнул кобуру и вытащил нечто огромное как сковородка прицелился и я заорал. Только однажды. Я закричал Ты грохнешь пса и мы все умрем.
Бангли моргнул все с той же ухмылкой. Ты про что мы все умрем?
Я говорю я полечу сверху, только так мы узнаем как защищен наш периметр.
То слово. Только оно дошло до цели. Я почти увидел оно зашло к нему в ухо и далее по трубкам в его мозги. Периметр. Только так узнаем. Он моргнул. Он прожевал своей челюстью. От него воняло. Словно от свернувшейся крови когда разделаешь оленя.
Единственная причина я до сих пор живой. Почему же еще я могу жить тут сам по себе?
Вот так мы заключили сделку. Без переговоров. Никаких лишних слов. Я летал. Он убивал. Джаспер рычал. И были сами по себе.
Я продолжаю: я меняю масло Зверушке и тут показывается он позади меня как привидение.
Ты почему к друидам летаешь? говорит он.
Они не друиды они меннониты.
Он хмыкает.
Я кладу ключ для фильтра. Кладу на столик с инструментами. Беру плоскогубцы с защитными ручками.
Бангли все еще стоит там. Сначала до меня доходит запах от него, потом появляется он. Я пропускаю провод через отверстие во фланце у фильтра, перекручиваю плоскогубцами. Контровка. Держит фильтр. Как описано. Согласно Правилам. Не нужно чтобы масляный фильтр расшатался, сорвался, разлил масло в воздухе и сломался бы мотор. Было же такое. Говорят Правила написаны по случившимся происшествиям. Так что эта контровочная проволока похоже мемориал каким-то пилотам. Может и их семьям тоже.
Бангли ковыряется в зубах щепкой, наблюдает за мной. На инструментном ящике лежит квадрат тряпки из старой футболки. Рисунок выцвел но все еще видны розового цвета шаржи на женщин: с большими грудями с маленькими грудями всякие разные и под ними "дыньки" "персики" "кувшинчики" "сливы" "изюм" и большая надпись курорта "Кабо" заглавием поверх всего. Я проглядываю все фрукты прежде чем я беру тряпку и протираю все еще раз. Укол боли. Вот так. Складываю тряпку. Шаржи. Так мы устроены. Два полуокружия или круга рисованных грудей могут всколыхнуть память, температуру, перемену, стиснуть зубы, натяжение в паху. Интересно как. Я полу-вдыхаю, замираю на секунду, дышу.