ршина какой-то горы в Вэйле или где-то еще. Я никогда не спросил о них. Я интуитивно понял что непросто было напомнить ему о теплой атмосфере когда-то бывшей здесь, и скорее всего Бангли просто держал ее там как победную награду навроде: Гляньте вы ***** яппи, у вас все было а кто теперь в вашей гостиной сегодня, здоровый как конь и делает все лучше и лучше оружие чтобы быть здесь а вы-то и не смогли.
Мне так казалось.
Ты что думаешь еще раз порыбачить? Последний раз был недостаточно веселый?
Покачал я головой. Я полечу.
Полетишь?
Гранд Джанкшен. Получил сообщение оттуда не очень давно. С диспетчерской башни.
Его кисти, по мне так похожие на клешни они были такие широкие и такие круглые, они отошли от трубы, положили напильник. Он посмотрел на меня из-за подвешенной к потолку оружейной полки я сделал ее для него в самом начале - он не занимался ничем без оружия на целый взвод в пределах его руки.
Не очень давно?
Три года тому назад.
Его ухмылка выпрямилась. Он потер щетину на щеке и я мог слышать ее скрежет с другой стороны комнаты.
Три года.
Он полуотвернулся назад чтобы посмотреть в окно на запад в направление Джанкшен словно пытаясь соединить в пространстве связь между дистанцией и прошедшее время. На одну секунду, впервые за все время, я увидел как он состарился. Он повернулся ко мне.
Черт побери Хиг. Ты же херово отвечаешь на телефонные звонки получается так?
Я улыбнулся ему.
Хиг?
Да?
У тебя что кризис среднего возраста?
Прямо за ним слева на ореховой панели рядом с окном была известная чешская модель держащая короткий, странного вида автомат, нечто вроде Узи. Она держала на весу левую ногу, ее правое бедро отошло в сторону, и все геометрии вели глаза от ее зеленого прозрачного одеяния к ее холмику который высился треугольником темных волос, который ну никак не скрывал короткую линию, тропу к земле обетованной. Убила меня. Дыхание тут же сжалось. До меня дошло что Бангли был настоящим тактиком до самых костей. Он прочитал ситуацию мгновенно, нашел пружину раскручивающую мои часы, уязвимое место. У меня разве был кризис среднего возраста?
Не очень верю в него, сказал я. Наша вся жизнь блин один сплошной кризис.
Ты так думаешь?
Нет.
Сначала лось, а сейчас диспетчерская башня. Триста миль отсюда. Какая у тебя Точка-Невозврата?
Он имел в виду топливо. Точка где у меня не хватило бы на то чтобы вернуться?
Двести шестьдесят.
Может ты за тенями гоняешься Хиг. Хочешь чтоб оба погибли?
Я стоял посередине семейной гостиной комнаты. Раньше был большой плоскоэкранный телевизор, система стереозвука, аппаратура на боковом столике с десятью тысячами песен, много кантри попа. Бангли выдрал все это, набил дюпелей и навесил постеры. Там был игровой контроллер на среднем столе. Мы включили его: Мир в Войне VII. Я подумал что Бангли понравится. Он тут же отвернулся когда я включил, и явно расслабился когда я выключил.
Понимаю, сказал я.
Он посмотрел на меня. Его минеральные глаза, его холодная ухмылка.
Я знаю что риск. Кто бы там ни был кто послал сообщение у него была энергия. Он был в диспетчерской башне значит у него был мощный передатчик. Может он что-то знает.
Что-то знает?
Какие-нибудь новости.
Новости.
Об Арабах или еще что-нибудь.
Бангли не пошевелился. Затем он взял напильник и взялся за трубу своей клешней и опустил голову.
Хиг ты акула, сказал он. Должен двигаться или умрешь. Должен так должен.
Я думал об этом всю ночь когда я лежал у основания бермы один, вес Джаспера на моей ноге боль отсутствия. И наблюдал последние зимние созвездия уходили под землю на западе. Так он разрешил мне. А мне и не нужно было. Все же.
Прозрачное спокойное утро, ранний май, ветряной указатель у топливного насоса недвижим, небо над горами звенящяя чаша голубизны чистой воды. Наш местный краснохвостый сарыч парит, скользя на первой упругой теплоте едва нагревшейся взлетной полосы. Неторопливые круги. Гнездо с подругой на ибискусе на краю нашего пруда с рыбой и вчера я услышал пронзительные крики птенцов. Трое мне кажется. Она встала, развернула свои широкие крылья и посмотрела на меня со смертельной нацеленностью. Не пытайся шутить ***** шутки с матерью. Даже и не думал об этом сказал я вслух.
Я включил насос и накачал два шестигаллоновых бидона и поставил их за моим сиденьем. Около семидесяти пяти фунтов. Заполнить баки надо пятидесятью пятью галлонами. Дополнительное топливо даст мне еще около часа, недостаточно если придется покружиться разведкой по пути, недостаточно чтобы вернуться, но я не возьму больше топлива как бы мне не хотелось лишь для короткого приземления и быстрого взлета если понадобится. Паек это еще тридцать фунтов включая сушеного мяса на десять дней, сушеные помидоры, кукуруза, две стеклянки оливкого масла. Пять галлонов воды которой мне скорее всего не понадобится поскольку Гранд Джанкшен назван так в честь слияния двух больших рек. Но это город в пустыне и я не знаю что может случиться, как трудно будет добраться до реки. Всегда беру воду.
Я все еще держу плед Джаспера с рисунками охоты на птиц на пассажирском сиденье. Пристегиваю винтовку и пистолет к вертикальному зажиму перед его сиденьем.
Какой план, Хиг? Полетим туда.
А потом что? Встретиться с местными.
А потом что? Обменяться новостями.
У тебя нет никаких новостей.
У меня есть то что есть.
А потом что? Полетим домой?
Хороший вопрос.
Заправиться.
Удачи.
Я и я разговариваем. Бангли не видно нигде. Лезу по лестнице, на верх Зверушки. Хватает солнечного света чтобы включить насос, наслаждайся старушкой щелкающей цифрами в окошке насоса. Легкий теплый бриз на моей левой щеке, единственный описывающий круг крик сарыча. Неровный по краям как его крылья. Знакомое возбуждение перед дорогой, настоящей дорогой, означающей новое место. Всплеск оптимизма не знаю почему. Бангли прав. Вероятность новых полезных новостей очень мала, вероятность человека в башне ставшего скелетом очень велика. А какие новости будут полезными? Я спрашивал себя об этом каждый день всю неделю. И что такое новость? Мы едим мы спим мы охраняем периметр мы защищаемся я иду в горы иногда чтобы принести новости о ручьях и деревьях. Со Зверушкой новости о ветре. Какие еще новости?
Должен был показать Бангли как поливать огород в его первый раз, как направить поток с по разным направлениям, как прочищать грядки, показал ему что такое сорняк и что не такое. Он был упрям. Он признался что когда-то поклялся никогда не будет фермером, что единственная земля которую он выкопает будет с могилы.
Волосы встали у меня дыбом на шее когда я услышал что он сказал. Столько знать его и все равно поразился.
Мой отец был фермером сказал он.
В Оклахоме?
Он уставился на меня, глаза-двухстволка заступ в его руке смотрит в никуда если не у себя дома.
Окей значит ты уже делал подобное.
Он уставился на меня. Он сжал губы, посмотрел на лезвие лопаты испачканное глиной и наполовину вкопанное в гладкое течение.
Это твое шоу, наконец сказал он. Если бы я то я бы использовал трубы от ворот лежат во дворе с того места к северу.
Теперь наступила моя очередь уставиться на него.
Ты же фермер, сказал я.
Ну и что. Он прищурился и посмотрел на запад на солнце. Заблудившийся ветерок закачал волосы выбивающиеся сзади из-под его бейсболки. Течение ирригационной воды из ручья испустило холодную волну и взбурлило. Она прокатилась по комьям земли свалившимся с краев, перетекла через них гладкими горбами рассыпающимися на мелкие порожки позади нее. Кругами по краям. Если бы я продолжал смотреть вид влажных грядок увеличился бы в моей голове, превратился бы в превосходную форельную стремнину от вида на любую прямую линию воды. Я всегда занимался ирригацией босым и мои ступни онемели. Я насладился ощущением пока я сидел на возвышение Джаспера с которого он наблюдал за мной, и чувства пощипывая вернулись в ноги под солнцем. Я подождал пока ступни высохли упершись пятками в кусок тряпки. Стряхнул грязь с ботинок и носков прежде чем я надел их.
Я уставился на него.
Вот что этот такое, сказал я. В какой-то предыдущей Жизни Бангли. Эта лопата. Похожа на блин часть твоей жизни. Словно ты был рожден с ней.
Повернул свою голову и посмотрел на меня и волосы вновь встали дыбом. Холодно, ледяно будто вода отекающая мою правую ногу.
Это штыковая лопатка, сказал он.
Я кивнул.
Я знаю.
Мы посмотрели друг на друга. Какого черта, я же уезжал на рассвете.
Отец не был тебе по нраву, да?
Помедлил, покачал головой медленно.
Ты ненавидел этого *****.
Челюсти Бангли ходили с края на край.
Ты же все знаешь как делать. Бог ты мой. Фермер. Тогда же ты научился. Ты можешь сваривать железо, кузнечить, прибить подкову, построить загон, сарай. Может даже лучше меня блин плотничаешь. Вот же *****.
Скрестил мои руки на ручке лопаты и посмотрел на горы. Ласковый ветер. Лунь, светлое брюшко, трепал шалфей у ручья, взмывая и скользя на кустами пытаясь напугать кролика. Две птицы, не краснохвостые сарычи, поменьше, парили в вышине. Много певчих птиц исчезло еще задолго, а в этом мире только хищники похоже спокойно выживали. Мир хищных птиц.
Как долго? Ты работал на ферме с ним? Ненавидя его?
Мы стояли все там же. Вода между грядок перетекала из одной в другую переполняя края. Ни слова а я понял совсем определенно что Бангли убил своего старика.
Когда вернешься, наконец он сказал. Мы сделаем получше. Если хочешь. Мы сможем сделать поливку еще легче. Только я все время думал Хигу очень нравится работать тут под солнцем месить грязь туда-сюда.
Очень заботливо.
Он почесал выпирающую кость щеки под своим правым глазом. Странное чувство. Я посмотрел на него как если бы вы посмотрели на свою супругу когда узнали бы что она в программе защиты свидетелей. Раньше была наемным убийцей или кем-то вроде этого. Или сенатором.