В государственной оружейной лаборатории?
Она кивнула. Слух был такой что это была обычная транспортировка. Курьер на военном самолете вез образец по дороге к своим друзьям в Англию. Полагают самолет упал в Брамптоне. Никто уже точно не узнает об этом - она провела взглядом по каньону и абсурдность сказанных слов медленно растворилась ветром в дыме.
О я совсем не спал. Она глубоко вздохнула и я смог увидеть - Хиг! Грудные соски торчали в тонкой материи ее рубашки. Боже мой. Хиг. Ты не слышал никаких новостей, всем твоим новостям почти десять лет. У тебя встал!
Генетически модифицированный вирус гриппа об этом давно известно.
Ну да, сказал я.
Хоть в глаза смотри когда здороваешься со мной.
Я встрепенулся. Она усмехалась надо мной в дыму.
Calmate, воин, сказала она.
Никогда не понимал испанский, пробормотал я в ответ.
Мы поужинали я не помню в какое время, да только был поздний вечер когда небо светилось синевой с одной звездой и козодои порхали над лугом и над ручьем в поисках корма для своего выводка. Они зимовали в Мехико или где-там и похоже вели неплохую жизнь. Острокрылые и акробаты проглатывания. Белые края крыльев вспыхивали неожиданно в разных местах. Небольшие создания. Радость от того как видишь птиц в их часе кормежки.
Я полагаю они кормились тогда потому что появлялись насекомые. Становилось не так холодно как позже когда совсем темно и пучки звезд свивались вместе и можно было почувствовать тепло дня исходящее от каменных стен.
Я взял несколько тарелок к ручью и помыл их песком. Они обычно готовили еду снаружи дома на специальном месте для костра обложенным вокруг ручейными камнями. В те ночи отец и дочь сидели на двух пнях и смотрели на ветер шевелящий уголья как в телевизор. Я поставил мокрую посуду на стол и лег в гамак и приготовился увидеть как долго я смогу быть без каких-нибудь мыслей в моей голове. Мне кажется моим достижением был счет до Шести Миссисипи.
Однажды ночью я заснул голым прежде чем я залез в мой мешок и я проснулся в темноте от его веса ложащегося на меня. Ничего необычного, вроде так и должно было быть. Я хотел привстать и рука уложила меня назад. Шшш, сказала она. Я просто вышла помочиться и мне показалось что тебе будет холодно без него.
Я лег назад.
Спасибо.
Она наклонилась надо мной я ощутил ее волосы пощекотали мое лицо, касание ее дыхания, затем она подняла плед, вытягивая свои ноги вдоль меня, и она зашевелилась устраиваясь бедрами, ее ребра краем гамака потеснились ко мне и она сказала в мою шею
Вот так.
Только и всего. Потом она заснула.
На ней была мужская рубашка. Больше ничего. Я мог чувствовать ее холмик ногой. Монс Пубис, так ведь? Где сходятся тазобедренные кости. Я лежу там, сердце молотит. Я прошелся по ее телу в моей памяти от ног где они касались меня, немного костистые и холодные, вверх к лодыжкам, бедрам, по обратной стороне колен, коленная чашечка где она втыкалась в мой изгиб ноги - короче вам и так все понятно. Мои мозги путешествуют сами, следуя карте, задерживаясь на каждой интересной точке, на каждом интересном виде. Все было вновь. Мое сердце стучало бегом и мой член распрямился и выпрямился и вытянулся, и стало почти больно. Он задергался, а мое сознание все продолжало путешествовать. Вверх и вниз по всей ее длине, по каждому месту касания. В один момент я должно быть выдохся, устал, я заснул.
На следующее утро я ощутил что рядом тяжелил чей-то вес в твоем личном пространстве сна, что было слышно чье-то дыхание. Только и всего. Джаспер так делал. А раньше лучше не вспоминать. Ей было нужно только это или бы она дала мне понять.
На следующий день во время завтрака холодным мясом и картошкой, в огороде, за обеденным столом, разжигая костер, она все та же. Те же спокойные глаза впитывающие все вокруг, как темный пруд впитывает солнечный свет. Изумительно. Женщины таковы. Папаша нет, и я нет. Он не дурак, возможно ожидает подобного развития со времен Дня №1. Как бы там ни развивалось, может и ни к чему. В конце концов мы только те люди которые остались на всей Земле. Словно из тех шуток про заброшенный остров. Та про шляпу. Было бы странно если бы ничего не случилось, так ведь, Хиг?
Не совсем так. Не чувствуется что так. Чувствуется очень блин странно. Не то чтобы странно, как-то беспорядочно. Одномоментно. Да, скорее что ничего. Скорее всего ничего не значит, в смысле вроде эксперимента посмотреть как чувствуется после стольких лет. Спящий эксперимент.
Его глаза задерживаются на мне немного дольше. Только и всего. Едва но очевидно. Я не могу ответить ему взглядом. Я отвожу в сторону. Я знаю Папаша тяжелый человек когда нужно быть тяжелым, но кроме этого он в общем-то не вмешивается в наши дела и ожидает от нас того же самого.
Хочет она близости со мной? Что за глупая мысль идиота. Ты что в школе? Ты же человек с Пляжа. Последний мужчина и последняя женщина где? В трех графствах всей округи скорее всего. Это же твоя патриотическая обязанность.
Правда?
Нет.
И что тогда?
Пожатие плечами.
Делай что хочешь.
Что я хочу?
Я хочу быть двумя людьми в одно и то же время. И один из них тут же убегает.
Следующей ночью она пришла очень поздно. Я понял я жду ее и не сплю. Просто жду. Спрашивая себя что я буду делать, что она. Она подняла плед и пролезла и прижалась ртом к моему уху и прошептала, Соскучился по мне. И заснула. Это был и приказ и вопрос.
Очень тесно. Она лежала в изгибе моей руки от этого застывшей, онемевшей. Я чувствовал всю ее длину, ее бедра на моих, ее грудь к моей груди, выдох дыхания. Она пахла дымом и чем-то сладким, пронзительным как пронзителен шалфей. Вновь все бурно поднялось. Я лежал там. Опять ты? Становится привычным так что ль? Добро пожаловать, пусть так, не забываем о приличном поведении. Я лежал там пытаясь отгадать созвездия сквозь листву, дыша ее волосами, слушая ровное дыхание. Посередине ночи она нашла меня, его. Прокралась кистью вниз по животу и коснулась. Слегка. Никакого шепота, никаких поцелуев, словно мы оба спали. Мы нет. Мое тело стало как военно-воздушная база из кинофильмов когда там завывает сирена. Все высыпают к своим самолетам изо всюду. Каждая клетка тела проснулась обратив свое внимание на мой удивившийся член. Ощущение было очень очень хорошим. Чудесным. Ее кисть замедлилась, замерла, два раза дернулась, она спала. А я все держался за свой край. Я лежал там в каком-то подвешенном, мучительном удивлении.
Папаша и я взяли заступ, мачете наверх к лугу, поработали над взлеткой. Работали молча, передвинули камни, выровняли, пристучали землю, обрезали кусты. Если присутствовала какая-то неловкость между нами она исходила от меня. Мы выкорчевывали куст с середины дороги. Он засовывал лопату, я тянул веревкой привязанной к худющему стволу. Я крутился полуокружием пытаясь выдернуть с лучшей стороны, и тянул, и крепкий корень освободился и выплеснул грязь ему в лицо. Он остановился, выпрямился, ослепший. Медленно стряхнул землю, сплюнул. Он держал лопату обеими руками как пику.
Хиг, ты ведешь себя как балбес. Слишком балбесно чем обычно.
Он не сказал Хигс. Он проморгался от грязи, протер глаза суставами кулака.
Тебе мое благословление нужно или еще что? Как в дурацком фильме?
Ошарашил меня еще больше чем если бы треснул меня. Я держался за край веревки словно не был уверен зачем это я, словно за хвост какого-то зверя я совсем не был уверен что захочу говорить на такие интимные темы.
Если бы только этим была занята моя голова. Да я никогда не стал бы таким отцом как он. Никогда не сказал бы, Приведешь ее домой к десяти.
Я посмотрел вниз на мою руку держащую веревку, на землю по всему его лицу и начал смеяться. Божмой. Я засмеялся. Чем больше я смеялся тем смешнее становилось. Блин, ну не знаю, может от того что был очень напряженным прошлой ночью. От дохлых спермиков так мы раньше говорили. Может от похожести на мультфильм с заброшенным островом, отец-защитник, от того что никто не вел себя так как вроде бы должны были. От того ли? Скорее всего нет. Скорее всего просто выхлоп освобождения от мысли что Папаша еще меня не убил. Или от того что он стоял там все лицо чумазое и совсем не злой. Или просто я давно не смеялся, по-настоящему не смеялся, слишком давно.
Должно быть прошла середина июня. Я потерял счет дням. Скорее всего это не хорошо. Без газет, без ничего напоминающего тебе о дате. Как только потерял счет, теперь уж навсегда.
Мы закончили оленину, осталась лишь сушеная потому что ее мы хранили для полета, и мы зарезали овцу и еле ее мясо два дня. Баранина и прошлогодняя картошка и свежая зелень, салат, горох. Дни стояли жаркие и медленный ручей и теплые ночи. Она пришла немного после прихода темноты, после того как я улегся на фланелевый спальный мешок поверх гамака в одной рубашке. Она была одета в длинную мужскую рубашку и ее кисть прошлась по моему лицу и далее по подбородку и она схватила за щетину моей бороды и дернула ее отчего я засмеялся. Месяц плыл над каньоном как упитанный корабль из света и я мог видеть ее очень ясно. Она держала одеяло. Она разложила его на землю рядом с гамаком и легла там на спину, одна рука заложена за голову. Она смотрела на луну, я смотрел на нее. Я протянул ступню через край гамака и коснулся ею шерсти одеяла оттолкнулся и раскачался.
Все убегаешь? пробормотала она.
Нет.
Я раскачивался. Она расстегнула рубашку. Половинки разошлись. Она оттолкнула ее с груди свободной рукой все продолжая смотреть в небеса она завела пальцы под край рубашки и скинула ее в сторону. Все открылось. Вдох и выдох дыхания. Во всю ее длину. В темноте она излучала мягкий свет изнутри словно волны разбивались о темноту. Гладкая бледная долина ее живота. И - вся она.