Неправильное восприятие спасло их жизни. Большие вывески на заборах по краям их полей КРОВЬ. Ужас вызванный ими. И подтверждение для каждого у кого был бинокль чтобы увидеть: изможденные фигуры согбенные от неведомого ветра, тяжелые движения, пустые глаза. Держали всех подальше от них, всех атакующих, спасли их жизни продолжая их убивать.
Мы полетели назад в полном молчании хотя наушники работали.
Той ночью мы легли у бермы, легли близко близко друг к другу. Оба на спинах, оба изучая рифы светящихся облаков разорванных краями гор. Половинка луны растолкала их во все стороны, и они задрожали от жаркой молнии. Я наблюдал как они плыли и надеялся на большой дождь и как мы побежим в ангар где был Бангли. Земле нужен дождь. Она сказала
В конце всего проводились изучения. Несколько очень убедительных сводок.
По крови?
Угум.
Я подождал.
Они сообщали что появление болезни аутоимунной системы вызывалось тем что тело теряло способность вырабатывать витамин Д. Удивительный механизм болезни. Как СПИД с Т-лимфоцитами. Я хочу сказать если бы были еще данные.
Она помедлила, наблюдая за облаками.
Мне очень нравится когда ты так говоришь.
Она стукнула локтем мое ухо.
Не было свидетельств опровержения. Не успели проверить. Все это так ново.
Витамин Д может замедлить процесс?
Да.
Может нам пора бежать в магазин.
Она замолчала. Мы наблюдали облака. Они были разорванными и так и не сгустились. Не над нами. Дождь, если где-то шел дождь, оставался над горными пиками.
Эй, пробормотал я, хочешь услышать мои самые любимые стихи? Они были написаны в девятом веке, в Китае.
Я думал она размышляла над своими медицинскими мыслями, да только я ощутил ее вздрагивание. Не вздрагивание плохих снов как бывало иногда с Джаспером а вздрагивание ухода, отпускания.
В или примерно в. Лучше этого сейчас не скажешь. Бангли следил за календарем в моем ангаре до самой атаки и это мне кажется было очень с его стороны заботливо. Да только. Мы все знаем что случилось 19 июня. Да только он ни за что не смог бы сказать сколько дней он лежал позади Красной Площади. По крайней мере неделю ему казалось.
В или примерно в 4 июля я работал в огороде. Уничтожал картофельных жуков одного за другим. Сима была у семей. Я оставил ее там утром и она попросила забрать ее к ужину, она хотела побыть там весь день. Она занималась уколами витамина Д, да только я точно знал что из-за детей. Она никак не могла быть от них так далеко.
Я работал в огороде. Она была там. Бангли играл в шахматы с Папашей. Чем они занимались. Они садились на веранде моего дома в скрипучих креслах и играли в шахматы словно на картине в каком-то деревенском магазине из некоей апокалипсической пародии на Нормана Рокуэлла. Трость Бангли у поручня. Он играл лучше в шахматы, но часто терял нить мыслей и тогда Папаша мог его обыграть.
Я давил картофельных жуков пальцами и я услышал звук который я слышал так часто что не смотрел вверх. Да только. Не слышал долгое время. Я приподнял голову, прищуриваясь глазами против солнца и вот они: два испаряющихся выхлопа. Параллельно но один позади. И дальний искаженный звук удаляющихся двигателей.
Не во сне, нет.
Я так быстро никогда не бегал. Много лет. К Зверушке и включил главный и потом радио. У меня был цифровой сканнер, частоты вверх в молчании и совсем ничего. Статика. Вниз вверх цифры. Остановились как колесо рулетки. Наконец, конец всякой серости. Голос, слова. Прежде чем я заговорил в микрофон я начал слушать и я не понял ни одного слова. Арабский. Должно быть. Разговор, смех. Направлялись на запад на тридцати тысячах футах. Направлялись скорее всего в Калифорнию. Оттуда сверху, мы, наш аэропорт, был бы невыделим от всего вида ландшафта, разлагающаяся инфраструктура. Я вызывал и вызывал. Два лайнера, 747-е, Эри, два лайнера 747-е Эри. Боинги 747-е пролетевшие Денвер, здесь Эри. Я вызывал и вызывал. Пока мой голос не охрип и линии пара превратились в белое воспоминание, в мираж. Я долго глядел им вслед застывший. К добру ли или нет?
Неделю спустя, так же, еще два. Почти в то же самое время. И на следующей неделе. В четвертую неделю ничего. Четверо нас собрались на веранде в полдень словно ожидая фейерверка или появления важного лица. И ничего.
У них может быть иммунитет, сказала она. У расы может быть иммунитет. Или у группы людей. Арабские страны племенные. Целое племя может иметь иммунитет.
В сентябре, еще два пролетело. Никто не ответил на мои вызовы.
Мы спим снаружи в октябре. Может мы будем спать так всю зиму. Как когда-то Джаспер и я. С кучей одеял. Спать в морозные ночи одев шерстяные шапки, только носы наружу. Голова к голове или задницей к заднице. Мы вспомним все названия зимних созвездий а когда они закончатся которые мы знаем - Орион, Овен, Плеяды, Аврига - мы придумаем новые. Мои почти всегда животные, ее почти всегда еда - Заквасочные Блины с Сиропом, Краб au Gratin. Я назвал одно по имени не боящегося встречи с врагом, обожающего рыбу пса.
Мне все еще кажется что Джаспер жив. Пока его не отпустит мое сердце.
Мои любимые стихи, Ли Шанъиня:
Когда я буду дома?
Когда я буду дома? Я не знаю.
В горах, дождливой ночью,
Переполнилось весеннее озеро.
Когда-нибудь мы будем снова вместе.
Мы сядем при свечах у окна на запад.
И я расскажу тебе как вспоминал тебя
Сегодня в грозовых горах.