Руслан смотрел в окно и вспоминал лектора, который рассказывал о планах освоения новых земель, о покорении пустыни. Приехать бы сюда лет через десять — пятнадцать, увидеть сады и полноводные реки. Солнца и тепла тут много, земля, говорят, плодородная очень. Жизнь будет лучше чем в Крыму!
В Крыму Руслан не был, но о знаменитом черноморском курорте наслышался и начитался. Там тоже такое знойное небо. Руслан смотрел в бездонную синеву, и она казалась ему морем.
Поезд замедлил ход.
— Руслан, выйдешь?
— Обязательно!
Поезд делал большие перегоны, останавливался редко. Спортсмены использовали каждую остановку для разминки. Тренированное тело, привыкшее к нагрузкам, требовало движений, мышечная энергия искала выхода.
Коржавин взял скакалку и направился к тамбуру.
— Далеко не отходите, — предупредил проводник, открывая дверь. — Стоянка две минуты.
Спортсмены по одному спрыгивали на перрон, если можно так назвать несколько метров асфальта перед небольшим домиком из красного кирпича.
Руслан осмотрелся. Здание станции окружили несколько глинобитных мазанок и десятка два юрт. Одиноко росла старая акация. Пыль, песок, жара. Тихо, безлюдно. Вдали пасутся верблюды. Он перевел взгляд на здание станции. У дверей стояла узбечка и смотрела на поезд. На ней была спортивная куртка и шаровары. Коротко острижены волосы. Во всем ее облике было что- то знакомое. Они встретились взглядами.
— Руслан!
«Неужели это она?»
— Гульнара! Ты?
— Я…
Они подбежали друг к другу.
— Здравствуй, Гульнара…
— Здравствуй, Руслан…
— Какая странная встреча… Вот здорово!
— Да, Руслан. Какая странная встреча…
Они молча смотрели друг на друга. Они говорили между собой взглядами, а взглядами можно иногда сказать гораздо больше, чем словами.
Руслан не выпускал ее руку. Маленькая, сильная.
— Как ты здесь очутилась?
— Работаю здесь. В экспедиции.
— Понимаю.
— Желаю тебе удачи, Руслан.
— И тебе тоже, Гульнара. Будь осторожна.
— Ты тоже будь осторожен.
Раздался гудок тепловоза. Гульнара сжала руку боксеру.
— До встречи!
— До встречи, Гульнара! — Руслан все не уходил.
— Иди же!
Коржавин нехотя повернулся. Поезд убыстрял ход.
— Прыгай в любой вагон! — кричали товарищи.
Но Руслан, чувствуя прилив энергии, рванулся вперед, догнал свой вагон и вскочил на подножку.
— До встречи, Гульнара!
Поезд быстро набирал скорость. С каждой секундой станция отдалялась и уменьшалась. Руслан долго смотрел назад, видел Гульнару. Та стояла с поднятой рукой.
— Девочка ничего, — сказал Пальчиков. — Красивая.
— Никогда бы не подумал, что Руслан имеет вкус на этот счет, — улыбнулся Тюбиков. — Ай да Руслан! Вот тебе и тихоня!
Омаров поманил пальцем Руслана:
— Послушай, Коржавин. Один вопрос есть.
— Слушаю.
— У тебя на каждой станции такие есть? Уступи, пожалуйста, одну.
— Да ну вас!
— Рядовой Коржавин!
За спиной стоял Никифоров. Руслан быстро обернулся.
— Слушаю, товарищ старший лейтенант!
— Если подобные штучки повторятся, я имею в виду ваше состязание в беге на скорость с поездом, то имейте в виду: вместо ринга очутитесь на гауптвахте. Понятно?
— Понятно, товарищ старший лейтенант.
В Ташкент прибыли поздним вечером. Надвигалась теплая синяя ночь. В раскрытые окна влетал сухой ветер. На безоблачном небе сияли яркие крупные звезды. И, как бы соревнуясь с ними, тысячи огней большого города светились, мигали, переливались, двигались навстречу. Руслан не отходил от окна. Он пристально всматривался в синие сумерки, в россыпь огней, ловил взглядом здания, деревья, трубы заводов.
«Очень поздно приезжаем, — думал он, — как жаль, что поздно».
Руслан давно мечтал побывать в Ташкенте. Об этом городе он наслышался всяческих рассказов. Город Ташкент врезался в его память давно, еще в детские годы, когда он, полуголодный мальчишка, мечтал о краюхе хлеба. Это было трудное послевоенное время. Однажды в трамвае он услышал разговор двух пожилых женщин. Они говорили о дивных южных краях, поминутно приговаривая:
— Что говорить, Ташкент — город хлебный!
Руслан тут же мысленно представил себе город, в котором все здания сложены из хлеба. Одни здания выстроены из коричневых ржаных буханок, другие — из круглых белых, а маленькие будочки — из булочек. Вот здорово! Подходи, отламывай и ешь вволю. И никаких карточек, норм. Такой хлебный город ему даже несколько раз снился.
Потом, уже в школе, узнал о другом Ташкенте. Ребята говорили, что там страшная жарища: «Положишь яйцо в песок — там песок на улицах заместо пыли — и через минуту готово, испеклось».
Прошли годы учебы, и на уроках географии узнал Руслан о настоящем Ташкенте. О его богатой истории, о культуре, о промышленности. Он узнал, что Ташкент является шестым городом в стране по числу населения и вторым по занимаемой площади. Его территория почти равна Москве!
Ташкент надвигался властно, приветливо. В нем было что-то родное, знакомое. Что именно, Руслан не знал. Видимо, у всех крупных городов есть что-то общее. Коржавин вспомнил Москву, залитые электрическим светом улицы, бульвары, светлые пунктиры окон многоэтажных зданий. Конечно, Ташкент иной. У него свой облик, свое вечернее лицо.
Поезд, замедляя ход, плавно подкатил к перрону. Руслан вздохнул и улыбнулся, улыбнулся тепло, радостно:
— Здравствуй, Ташкент!
Одернул гимнастерку, снял с верхней полки свой чемодан и зашагал к выходу. Никифоров торопил:
— Шевелись, ребята!
Миновав здание вокзала, которое было в строительных лесах, боксеры вышли на площадь, широкую, просторную. К вокзалу один за другим подъезжали автобусы, троллейбусы. Пересекая площадь, шли трамваи. Бесшумно, мигая зеленым огоньком, подкатывали такси. Руслану захотелось сесть в автобус, подойти к троллейбусам, вскочить на подножку трамвая. «Такие же, как и у нас в Москве, — отметил он, — новых много».
— А цветов сколько! — вздохнул Тюбиков.
Тут только Руслан обратил внимание на цветы. Их было много. Всю площадь окаймляли цветники. «Красивая площадь, — подумал Коржавин, — как у нас на Киевском вокзале». Его внимание привлек памятник. Он возвышался на противоположной стороне площади. Руслан залюбовался им. На высоком пьедестале вокруг гранитного знамени застыли красногвардейцы.
— Пошли, пошли, не задерживайтесь! — Никифоров быстро шел впереди. — Нас ожидает автобус!
В автобусе Руслан сел рядом с Омаровым.
— Вы не знаете, что это за памятник?
— Знаю. Его поставили недавно, в память погибших четырнадцати ташкентских комиссаров. Помните, у нас лекция была о революции в Туркестане?
Спортсменов, прибывших на окружные состязания по боксу, разместили в гостинице при военном училище. Каждой команде отвели по просторному номеру.
Утром, едва солнце взошло, боксеры были уже на ногах.
— Располагайтесь, ребята, — сказал Никифоров и, наведя блеск на ботинках, отправился искать судейскую коллегию.
Пальчиков, захватив полотенце и мыло, двинулся следом:
— Пойду разведать насчет душа.
Тяжеловес Тюбиков облачился в синий тренировочный костюм и пригладил ладонью жесткий чуб:
— С вашего разрешения, отправлюсь на розыски столовой.
— Столовой? — удивился Руслан. — Ты же минуту назад доел остатки колбасы и сыра!
— У меня свой вес. Иначе нельзя.
— Топай!
Омаров открыл чемодан и натянул на себя два шерстяных костюма.
— У меня тоже вес, — вздохнул он. — Лишних семьсот граммов. Что ни делаю, а не сходят. К вечеру сгоню, а утром встану на весы — опять наросли.
Коржавин посочувствовал офицеру:
— В такую жару в лыжных костюмах несладко.
— Что делать! Это почти единственная возможность сгонять вес без ущерба для здоровья.
Руслан тоже переоделся. Легкий тренировочный костюм свободно облегал его мускулистое тело.
— Размяться бы!
— Спортивный зал рядом, я приметил.
— Я возьму боксерские лапы и перчатки. Постучим.
— Нет, Руслан. Лучше скакалки возьми.
— Хорошо.
Спортивный зал училища находился рядом. Он был просторный, высокий, с длинным балконом, где находились места для зрителей. Много света, на огромных окнах решетки, на плафонах тоже. По бокам светлые баскетбольные щиты. Пол размечен белой и желтой краской. Руслан сразу определил, что белой обозначены границы и линии баскетбольной площадки, а желтой — две волейбольные. В левом углу устроен борцовский ковер. Что же касается боксерских снарядов — мешков и пневматических груш, — то их он не обнаружил.
— Видимо, бокс тут не в почете, — заключил Руслан после беглого знакомства с залом.
— Сказал — как в лужу сел, — ответил высокий спортсмен, который бросал мяч в корзину.
— Не сказал, а сделал вывод, — поправил Омаров, — оборудование зала говорит само за себя.
— Посмотрим завтра на ринге, что вы скажете. — Высокий презрительно оглядел круглую фигуру Омарова. — Жир надо было сбрасывать дома, а не накануне состязаний.
— Может быть, — сказал Коржавин. — Но, глядя на вас, подумаешь, что вы в этом деле перестарались.
Омаров захохотал:
— У Руслана язык как острый нож, а кулаки как гири!
Высокий дернул плечом и, не ответив, стал равнодушно бросать мяч в баскетбольную корзину.
В зал стали заходить спортсмены. Вскоре в разных концах шла оживленная тренировка. Одни, надев перчатки, отрабатывали элементы боксерского боя, другие работали на лапах, третьи прыгали со скакалками. Даже на борцовском ковре стало тесно. Те, кому нужно согнать лишние граммы и килограммы, одевшись потеплее, боролись друг с другом. Издали они были похожи на молодых медведей, которые пробуют силы в борьбе, но бороться как следует не умеют.
Тяжеловес Тюбиков вернулся довольным. Его круглое лицо сияло.
— На котловое довольствие прикреплены к ресторану. В прошлом году там кормили до отвала.