ма ВКП(б). Его семья эвакуировалась. Сам он уходит в партизаны. Печатную машину поставили в тесном коридорчике. В небольших комнатушках разместились вместе с нашим ДКА[2]. Начштаба они отправили в Сумы. Теперь уже не звучит «Татьяна»[3], патефон он увез с собой. Отогрелись немного, высушились. На дворе по-прежнему дождь.
Наш 94-й полк из Крупичполя уехал на переформирование за новой матчастью. У нас остался один 52-й полк. Недавно передали, что к нам вольется 89-й истребительный полк на «Лагах». Комиссар и командир полетели его принимать на станцию Гребенку. Они патрулировали и прикрывали эту станцию.
Прояснилась погода, и немцы начали бомбить Ладан. На шоссе много машин. Движутся обозы. В нескольких метрах от шоссе мы. Это для фашистов хорошая цель. В первый день сбросили 6 бомб, 3 не взорвались. Одна из них упала недалеко от нас.
Установили приемник и слушали сводки Советского Информбюро. К нам заходит будущий партизан – секретарь райкома. Немцы по-прежнему бомбят Ладан, но ущерба никакого не нанесли. Часто даже обстреливают из пулеметов.
В штабе сообщили, что немцы заняли Ромны. Значит, они окружают нас. Военком дивизии Федоров говорит, что к Ромнам прорвалось 6 танков и десяток автомашин с пехотой. С ними ведут бои ополченцы…
Вчера погрузили на машину типографское имущество. Перед тем, как упаковать приемник, послушали радио. Наши войска 12 сентября оставили Чернигов. Красивый старинный город, разрушенный варварскими бомбардировками, достался в руки врага. Жаль этого замечательного города. Мы пробыли в нем полтора месяца.
Приехал военком. Распорядился переехать в лес. Это надежнее. Мы замаскировались там от фашистских стервятников. Вместе с нами стоял обоз кавполка. Полк этот действует в тылу у немцев.
Передали по оперсводкам, что немцы заняли город Лубны. Теперь, если они соединятся с кременчугской группировкой, то кольцо вокруг нас замкнется.
Ночевали под открытым небом в лесу, возле своих машин. Днем то и дело налетают немецкие самолеты. Летят звеньями, девятками.
Часто немцы бросают свой груз на прилегающую к лесу территорию. Две бомбы упали недалеко от нас, метрах в 100 за оврагом. Все стекла в избушке колхозницы выбиты, рядом с хатой две воронки. Она чудом осталась жива. Пришла со слезами к нам. Мы утешили старушку. Не хотела идти в хату – боится, что снова будут бомбить.
Во второй половине дня снова налетели стервятники. У нас три раненых красноармейца, и пробит осколком бензобак трактора.
Военком приказал уничтожить типографию. Сняли части с машины и выбросили их в болото, куда и высыпали шрифты. Машину побили кувалдой и выбросили в овраг. Горит костер. Жжем все свои архивы. Как жаль, что не останется памяти о выпуске газеты. Но приказ есть приказ. ДКА выбросил все свое имущество, кинопередвижку. Оставили мы только приемники.
Получен приказ. Мы едем к Киеву. Будем рука об руку драться с героическими защитниками украинской столицы. Сразу стало лучше настроение потому, что ясна и понятна задача. Будем бороться за Киев. Мы будем базироваться на аэродроме в Борисполе.
В 10 часов вечера прибыл нарочный. Это приказание отменяется. Теперь едем в Прилуки. Автоколонна выстраивается в лесу. Вдали слышен гул орудийных выстрелов. Ярко пылает в небе зарево пожаров.
Вновь едем по шоссе Ладан – Прилуки. Взрывами бомб порвана связь, расщеплены телеграфные столбы. Под одним из них мы проезжаем, как под аркой. Путь на Пирятин. Из Прилук идут встречные машины. Водители говорят, что немцы обстреливают город артиллерийским и минометным огнем. Едем кратчайшей дорогой, но в поле заплутались, наконец к рассвету выехали на дорогу. Наш облегченный «ЗиС» раз было опрокинулся, второй раз было заехал в противотанковый ров и чуть не свалился с малого мостика. Так-то ехать в кромешной тьме. На дороге много наших машин. Мы едва пробиваемся на нашем «ЗиСе». Приехали в Пирятинский лес. До города 3–4 километра. Ждем дальнейших распоряжений. Нам говорят, что вместе со всеми войсками будем с боем выходить из окружения. Сегодня передали, что после многодневных и ожесточенных боев наши войска оставили город Кременчуг. Это усложняет наше положение. То и дело налетают вражеские самолеты, их сильно обстреливают наши зенитки и успешно отгоняют их. Ночевали в сыром лесу, под открытым небом. Орудийный гул был слышен всю ночь.
В этом же лесу через дорогу стоят машины 16-й авиадивизии. Вот машина с типографией и редакцией. Редактор – политрук Долгополов – суетится около машины… Он выбрасывает в болото все шрифты и типографские принадлежности. Грустная работа. Бомбежка продолжается. Недалеко от леса слышен гул разрывов. Все наши товарищи настаивают идти вместе с полком самостоятельно. У полка хорошая огневая мощь, имеется несколько «шкасов».
День пробыли в этом лесу. Комиссар приказал уничтожить все документы. Так и сделал. Наши партбилеты и комсомольские собирались вместе с техническим составом на «Дугласе» переправить в политуправление, но самолет не прилетел. Личные вещи все закопали в землю. Я почти все свое роздал бойцам. Разбили свой приемник и бросили. Нам разрешили двигаться самостоятельно. Выступаем в 18.00.
Пришло время – не идем. Приказание отменили, но личный состав 52-го полка уже ушел. Снова наступает томительная ночь. Ино гда возникает вопрос: чего мы ждем? Ночью через лес со свистом пролетают снаряды, но рвутся где-то далеко. Готовимся к отъезду.
Ночью наш генерал-майор Тхор[4] привез автомашину винтовок и гранат, подобранных на поле боя. Мы вооружились. Я имею теперь винтовку с хорошим трехгранным штыком, но у нее треснут приклад. Но ничего, повоюем. Ночью погрузились в машины и трогаемся в путь из леса на Пирятин. Машины вязнут в грязи, уже брошены легковые «ЗиС-101» и «эмка». Пробились к дороге. Там – сплошной поток машин. Проехать нельзя. Водители остались с машинами. Мы все идем через лес кратчайшей дорогой пешком.
Уже рассвело, когда наша авиапешая колонна подходила к Пирятину. Пролетел первый немецкий разведчик. Значит, надо ждать налета. Идем городом. Улицы запружены машинами и войсками. У моста и шоссейной дороги через болото большая пробка. Стоят наши зенитки и зенитные пулеметы. Только мы пошли к мосту – налетели фашистские самолеты. Три «Юнкерса-88» и девять «мессершмиттов». Самолеты с пикирования бросают бомбы на машины, обстреливают из пулеметов. По ним стреляют наши зенитчики. Вместе с нашими товарищами прячемся от «воздуха» в кустарнике и кукурузе, но от шальной пули не скроешься. Удай – река с большими болотами. Исходив по берегу, полазив по болоту в поисках переправы, мы снова вышли на тот же мост. Мост и дамба длиною до трех километров. Но вот он и позади. Снова налетели немецкие самолеты. Они опять с пикирования сбрасывают бомбы. После первого налета разбита и зажжена часть машин. Взрывом бомбы разбита и машина ДКА (полуторка). Шофер спрашивает, что ему делать. Сидим на окраине деревни Заречье. Поджидаем, пока соберутся все. Усталый и вспотевший, сидит с нами, одетый в кожанку, командир дивизии полковник Смирнов – Герой Советского Союза, военком Федоров, начштаба подполковник Киселев, начполитотдела старший бат<альонный> комиссар Шаптайло и другие. После второго налета немцы не досчитались трех самолетов. Их сбили наши зенитчики.
Над лесом видны темные дымки разрывов. Меня удивило, почему так низко рвутся снаряды зениток. Оказалось, это не зенитки. Немцы нас обстреливают шрапнелью, и снаряды рвутся выше, чем нужно. С воем пролетело несколько мин. Инстинктивно пригибаешься к земле. Вдоль реки пошли дальше. Шрапнелью и минами немцы обстреливают непрерывно. Мины то не долетают, то перелетают через нас и рвутся в болоте. Вот картечью ранена лошадь. Три круглые раны на ее боку.
На возвышенности среди болот собралось много машин. Кто замаскировался снопами, кто нет. Кто вырыл щели, кто нет. Народу – как пчелиный рой. Осколком мины оцарапало руку подполковнику Киселеву, он ее перевязывает. Ранило в живот сержанта. Снаряд попал в машину с боеприпасами, и она загорелась. Раздается треск винтовочных патронов. Наши по-над болотом тронулись к лесу. Часть людей с Федоровым отстала. Под обстрелом я возвращаюсь назад за ними, указываю им дорогу. Пробираемся по дамбе через болото к лесу. Здесь особенно жарко обстреливают. В небе появились три самолета «И-16», как они обрадовали всех! Потом их сменило звено «Чаек». Немцы боялись их – не прилетали сюда. Группу людей авиадивизий ведет дивизионный комиссар Гальцев – военком ВВС ЮЗФ. Короткий привал в лесу – и тронулись дальше.
Немцы стреляют из минометов. Следом за нами клубятся черные дымки взрывов. Это немцы называют стрельбой по площадям. Прилетел двухфюзеляжный «Фокке-Вульф», как его называют, «каракатица», а украинцы – «дробына», что означает лестница. Когда мы вышли на большое открытое поле, а это большая масса людей, налетели 9 мессеров. Их привела сюда «дробына»-разведчик.
Четыре захода сделали самолеты. Сбросили бомбы с пикирования и обстреляли из пулеметов и пушек. Результат – ни одного убитого и раненого. Я лежал под копной жита и стрелял. Выпустил по пикирующему самолету 10 бронебойных пуль. Но видимо, не попал. Двинулись дальше. Когда переходили реку, налетели три бомбардировщика. Почти километр шли по болоту. Вышли на дорогу, зашли в населенный пункт (хутор), напился воды, и снова в путь. В леску на высоте отдохнули. Встретил там Федорова. Дальше пошли вместе Луцкий, Станиславский, Брук и Куриной. На пути стоят две горящие машины. Идем полем. Уже начало смеркаться. Сзади нас летят светящиеся снаряды. Они зажигают копны неубранной ржи.