С 5 по 10 июля вместе с частями и соединениями общевойсковых армий наш корпус участвовал в ликвидации огромной, стотысячной группировки противника, оказавшейся в окружении восточнее Минска. Здесь попали в плен отборные войска вермахта, разбитые в ходе сражения в Белоруссии.
Родина высоко оценила мужество воинов, наградив тысячи участников Белорусской операции орденами и медалями. Особо отличившимся было присвоено звание Героя Советского Союза. Этого высокого звания удостоены четырнадцать воинов-тацинцев: полковник, ныне маршал бронетанковых войск О. А. Лосик; офицеры С. М. Митта, Д. Г. Фроликов, А. Б. Михайлов, Н. И. Колычев, А. П. Волков, А. А. Яковлев, И. М. Ольшевский, Б. В. Овчинников; сержанты М. В. Октябрьская, В. А. Голоскоков; рядовые А. А. Рябов, Е. В. Анисимов, Е. А. Бикбов.
Корпус и все бригады стали Краснознаменными. Многим частям, входящим в состав корпуса, было присвоено почетное наименование «Минская».
С тех пор прошло более сорока лет. Возрождены разрушенные города и села, заводы и фабрики. Построены новые города и поселки, создана новая промышленность. В центре столицы Белоруссии на площади Победы воздвигнут величественный обелиск, у подножия которого горит вечный огонь в честь павших на белорусской земле воинов и партизан.
В знак вечной благодарности воинам четырех фронтов, освободивших Белоруссию, на двадцать первом километре шоссе Минск – Москва насыпан Курган Славы, на вершине которого сверкают четыре штыка, связанные стальным кольцом – символом вечной дружбы армии и народа.
Не забыт и наш Тацинский танковый корпус. В центре столицы Белоруссии, у Дома офицеров, стоит танк «Т-34» 4-й гвардейской Минской танковой бригады 2-го гвардейского танкового корпуса. На этой «тридцатьчетверке» утром 3 июля 1944 года первым ворвался в Минск гвардии лейтенант Дмитрий Фроликов.
А. Бурдейный, генерал-полковник в отставке
«ЗС» 11–12/1985
Наталья РожковаМаленькие эпизоды большой войны
Я выросла в Москве в семье кадровых военных и застала в живых обоих своих дедушек – генерала армии, Героя Советского Союза С. Г. Поплавского и генерал-майора авиации И. В. Рожкова. Мой отец, инженер-полковник Е. И. Рожков, трудился в Генштабе, а муж, поэт А. Б. Дорин, 20 лет проработал в «оборонке».
Окна нашего дома смотрят на храм Иоанна Воина…
По официальной биографии, Станислав Гилярович Поплавский родился 22 апреля 1902 года в поселке Вендичаны Винницкой области в семье польского крестьянина. В Красной Армии с 1923‐го. В 1938 окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, затем читал в ней курс общей тактики.
Станислав Гилярович Поплавский
В Великую Отечественную войну командовал полком, стрелковой дивизией, с июня 1943 года – командир стрелкового корпуса. Во главе корпуса успешно участвовал в Смоленско-Рославльской, Ельнинско-Дорогобужской, Витебско-Оршанской, Минской, Вильнюсской, Каунасской наступательных операциях.
С сентября 1944 года – в Войске Польском, командовал 2‐й, затем 1‐й Польскими армиями, принимал участие в Висло-Одерской, Восточно-Померанской и Берлинской операциях. За успешные боевые действия войска, которыми командовал Поплавский, 15 раз отмечались в приказах Верховного Главнокомандующего.
Герой Советского Союза (1945). В 1945–1956 – заместитель министра обороны Польской Народной республики (министром обороны был Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский). С 1958 года – инспектор-советник Группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР. Скончался в 1973 году. Автор военных мемуаров «Товарищи в борьбе», изданных в СССР, Польше, Германии.
Когда я мысленно разговариваю со своим дедом-фронтовиком Станиславом Гиляровичем Поплавским, мне кажется, что пишу ему очередное письмо. Эти письма тихо, как снег, опускаются в почтовые ящики моей памяти и ждут своего адресата в стране, имя которой – Вечность.
Старые фотографии… О многом могут они поведать. На пожелтевшей бумаге – улыбающиеся и серьезные лица тех, кого уже нет. Вот я держу в руках маленький снимок военных лет. На нем – будущий командарм Поплавский, совсем молодой, и экипаж танка. Все четверо улыбаются, хотя головы у них перевязаны, а у деда (на снимке до «деда» ему далеко) забинтованы руки. Станислав Гилярович не был танкистом, и поэтому я заинтересовалась историей этой фотографии. Вот что он рассказал:
…В июльскую ночь 1942 года в районе Ржева наши войска шли в наступление. Погода не благоприятствовала – из-за дождя артиллерия и повозки с боеприпасами вязли в грязи. Танкам тоже было трудно преодолевать болота, и тогда дед сел в головной танк и повел его в атаку. Фашисты открыли сильный огонь, пехоте пришлось залечь, и танки продолжали вести огонь с места. Боевая машина, в которой находился Поплавский, вырвалась вперед, но при развороте провалилась гусеницей в глубокую траншею и осела днищем на грунт. Станислав попробовал по рации связаться со своими, его услышали фашисты и стали небольшими группами подбираться к танку. Пришлось открыть люк и забросать врага гранатами. Было ясно, что долго не продержаться.
После того, как командира танковой роты настигла вражеская пуля, в стальной коробке осталось четверо: три члена экипажа и Поплавский. В танке был запас гранат, ими и отбивались до наступления темноты. На всякий случай обменялись адресами и договорились, что тот, кто выживет, напишет родным погибших. Наступила ночь. Все были ранены, но не теряли присутствия духа. Дед приказал наглухо задраить люки и ждать помощь. Около полуночи бойцы одного из батальонов 673‐го стрелкового полка пробрались к танку, пленники услышали знакомый голос комбата. Свобода! На память они сфотографировались.
Поплавский и мой второй дед (по отцу) Иван Васильевич Рожков (генерал-майор авиации, один из первых довоенных генералов), дружили и часто вспоминали фронтовые эпизоды.
– Представляешь, Ваня, – говорил Станислав Гилярович, – я сейчас работаю над мемуарами, а о том, что приходилось водить людей в атаку семнадцать раз в день, не могу написать. Обидно…
– Почему не можешь?
– Все равно никто не поверит, а свидетелей не осталось.
Молодец!
Этот случай произошел во время боев под Москвой. По ВЧ позвонил генерал Г., которому Станислав Гилярович непосредственно подчинялся.
– Паплявский! – (дед забавно копировал гнусавый выговор Г.). – Взята ли высота?
– Нет, товарищ генерал. Очень сильный огонь, нельзя голову поднять.
В ответ Г. пообещал, что прикажет его расстрелять. Дед посчитал эту фразу неудачной шуткой пожилого генерала, однако через пару часов в блиндаже появился молодцеватый румяный офицер, который, лихо козырнув, доложил, что прибыл для исполнения приказа о расстреле. Поплавский исподлобья, красными, не спавшими несколько суток глазами, внимательно посмотрел на него, а затем медленно, словно нехотя поднялся во весь свой исполинский рост, размахнулся, и, сжав огромный кулак, двинул гостя в челюсть. Несчастный выполз из блиндажа на четвереньках.
Вскоре снова позвонил Г.:
– Паплявский! Я тут прислал к тебе офицера… Он прибыл?
– Прибыл, товарищ генерал.
– И что ты сделал?
– Дал в морду, товарищ генерал.
– Малядец! – отреагировал Г. и повесил трубку.
Иногда спешить не стоит.
Дед рассказывал о прорыве Померанского вала:
– Предполагалось, что войска будут готовы к 7 утра, но перегруппироваться не успели, пришлось начало атаки перенести на 14 часов. И получилось удачно. Противник не ожидал этого наступления, наши дневные действия немцы приняли за попытку улучшить позиции, сопротивлялись пассивно. Сложилась благоприятная обстановка для нанесения решающего удара и окончательного прорыва Померанского вала.
Атака города Мирославца намечалась на 9 утра, но густой туман затруднял действия артиллерии, а без ее поддержки пехоте этим опорным пунктом не овладеть. Перенесли наступление на 11 часов. В глубине души я надеялся, что немцы еще раз клюнут на необычное время атаки. И клюнули!
В 1939 году деда по доносу исключили из академии, выгнали из армии и отправили работать директором отстающего свиноводческого совхоза «Культура» в Тульскую область. Его обвинили в чтении газет из буржуазной Польши (интересно, где Поплавский мог их взять в то время, даже если бы и хотел прочесть?) Моей маме, тогда дошкольнице, сказали: «Едем на дачу», а она не могла понять, какая дача в феврале.
Перед самой войной Станислава Гиляровича вернули в ряды Вооруженных Сил. В 70‐х годах в одной из передач радио «Свобода» рассказывали о репрессированных военачальниках, и деда назвали «неизвестно как уцелевшим Поплавским».
В 1943 году дед приехал к своей семье, эвакуированной на Урал. Добирался десять суток, чтобы побыть два дня. С ним был ординарец, рядовой по имени Иван, по фамилии Богатырь. Он рассказал о военном совещании, проходившем в самый трудный момент боев под Москвой. Положение было критическим, командиры расходились мрачные и удрученные. И тогда встал Поплавский: «Где у нас гармонист? Сейчас спляшем!». Гармонист нашелся, мой двухметрового роста дед широким, истинно славянским жестом развел руки и пошел по кругу. Люди заулыбались: «Если комдив танцует, не так все плохо, выдюжим!»
До этого он ни разу в жизни не плясал…
В архиве деда я обнаружила небольшую записку следующего содержания:
«Приказом Народного комиссара обороны № 120 1940 г. было обращено особое внимание на изучение опыта начавшейся войны. В целях оказания помощи командному составу военно-историческим отделом Генштаба Красной Армии были переведены статьи, описывающие ход и развитие боевых операций на фронтах в Польше, Норвегии, Голландии и Франции. В одной из них, включенной в сборник «Германо-польская война», вышедший в январе 1941 г., отмечается: «21 сентября 1939 г. в сводке германского командования было сообщено, что передвижения германских и русских войск на установленную демаркационную линию проходили планомерно при полном взаимопонимании. Так, германские войска, оперировавшие в районе Львова, заменены русскими соединениями. По данным сводки Генерального штаба Красной Армии, русские войска 22 сентября заняли г. Белосток и крепость Брест-Литовск и начали очищать от остатков польской армии районы северо-западнее Гродно».