Какие-либо ссылки отсутствуют, вероятнее всего, книга, предназначенная для служебного пользования, не имеет выходных данных, и сейчас уже не удастся установить, когда именно Поплавский держал ее в руках. Но очевидно одно: он, безусловно, осознавал, что никакие кратковременные альянсы с Германией избежать войны не помогут. Дед вспоминал: «В начале марта 1941 года я ознакомился с документом разведоргана, содержавшим оценку боевых возможностей гитлеровской армии и схему размещения ее войск. Я обратил внимание на то, что в Восточной Пруссии и Польше было сконцентрировано 87 немецких дивизий, которые полукольцом опоясывали советскую границу на западе. Не говорит ли такая концентрация войск, развернутых к наступлению, о возможных планах немецкого командования? Соображениями на этот счет я поделился с командиром дивизии Ф. Н. Колкуновым и военкомом К. И. Курятовым, которые очень внимательно выслушали мои доводы». В действительности военком обвинил Поплавского в панике и предложил расстаться с партийным билетом. Дед показал ему кукиш.
В личном архиве деда сохранилась рукопись воспоминаний о Варшавском восстании 1944 года графа Тадеуша Бур-Коморовского, командующего Армией Крайовой (АК). Текст этот (подстрочный перевод с польского), приобрел в Англии и передал Поплавскому чувашский писатель М. Кибек. Командующий АК негативно относился к любым попыткам компромисса с советскими властями. Но примечательно следующее. Бур-Коморовский говорит о том, как после подписания Акта о капитуляции Варшавы 2 октября 1944‐го был вызван к эсэсовскому генералу фон ден Баху-Зелевскому, жестоко подавившему восстание. Немец предложил сотрудничество для борьбы с «общим врагом – варварами с Востока». Бур-Коморовский ответил: «Какие бы чувства мы ни питали к СССР, выражение «общий враг» не может существовать. Враг Польши – Германия».
Дед говорил бабушке:
– Ты – дворянка из рода Понятовских, а мои родители – батраки, у нас в семье было 7 человек детей и одна пара сапог на всех. Живи мы с тобой лет сто назад, вряд ли бы познакомились. Хорошая вещь – революция!
Бабушка сдержанно улыбалась…
А вот что написал Василий Кирилюк – читатель интернет-журнала «Русский переплет», где я разместила свои воспоминания: «Наталья, помню с детства рассказы о Вашем деде, поскольку родился на улочке, где стоял дом Поплавского. До 1967 года в нем находились сельский клуб, контора колхоза, библиотека и одно время даже детский сад. Соседи рассказывали, что отец Вашего деда был не просто крестьянином, а управляющим в одном из селений, что принадлежали Т. Даховскому». Такие батраки…
Звонок по «вертушке» всегда заставляет внутренне сжаться даже такого храброго человека, каким был Поплавский. В начале 1942 года ему объявили:
– Сейчас с вами будет говорить Иванов.
– А почему звание не озвучили? Какой еще Иванов, – подумал дед. Он, конечно, знал, чей это псевдоним, но в ту минуту как-то не сообразил. И только когда в трубке раздался голос с характерным грузинским акцентом, который невозможно спутать, вспомнил.
– Товарищ Поплавский?
– Так точно, товарищ Иванов.
Последовал неожиданный вопрос:
– Вы хорошо знаете польский язык, или так, как его знает товарищ Рокоссовский: только «дзень добре» и «пся крев»? (Это была неправда: Рокоссовский – коренной варшавянин, прекрасно владел польским! «Дзень добре» означает «здравствуйте», «пся крев» – буквально: «собачья кровь», ругательство – Н. Р.).
– Свободно говорю на нем с детства, – ответил Станислав.
– Ладно. До свидания, – закончил разговор «Иванов». В его голове формировалась Первая польская армия, которой предстояло командовать Поплавскому.
1969 год. Отчаянно верещит домашний телефон (на нем специально установлен громкий сигнал, так как дед неважно слышит после контузии).
– Здравствуйте, Станислав Гилярович! Это вас беспокоит Петр Ионович Якир. Хочу поблагодарить за то, что тепло отозвались в своей книге о моем отце.
– Да, я его хорошо знал. Жаль, нельзя написать, что он был репрессирован.
Когда дед положил трубку, бабушка испуганно сказала:
– Я не рада этому звонку. Сын Якира правозащитник, лучше не общаться…
Дед пожал плечами:
– И что такого?
В конце 1980‐х годов в Польше был распространен миф о том, что Поплавский – на самом деле этнический русский Сергей Горохов, поскольку якобы именно тот командовал в 1944 году 45‐м корпусом. Версия была запущена бывшим командиром 1‐й Вильнюсской бригады АК Р. Корабом-Жебрыком. На самом деле в 1944 у указанного корпуса было два командира, но фраза, что Поплавский на самом деле не поляк, встречалась не только в публицистике, но и в отдельных научных трудах.
Много лет подряд 9 мая кто-то клал к могиле деда цветы. Иногда букет алых гвоздик или тюльпаны, а однажды я увидела трогательные васильки с ржаным колоском. Терялась в догадках: кто это, может быть, тайная любовь? На войне всякое случалось… Все оказалось проще: цветы возлагал дедушкин водитель. Узнав этот маленький секрет, я шла по аллее Новодевичьего кладбища. Заканчивался июнь, асфальт сверкал от дождя, как брусчатка Красной площади 74 года назад – во время Парада Победы.
Татьяна ИваншинаОтец не любил говорить о войне
Мой отец, Иваншин Владимир Степанович, родился 21 июля 1910 года в Астрахани. После окончания школы переехал в Москву, где окончил Рабфак при НАРКОМПРОСе и в 1935 году поступил в МГУ на почвенно-геологический факультет. В 1938-м прошел высшую вневойсковую подготовку лётнабов – летчиков-наблюдателей. В 1941–1942 годах, закончив университет, учился на курсах при Академии химической защиты Красной Армии.
В апреле 1942 года ушел на фронт. С 1942 по 1945 год – начальник химической службы батальонов аэродромного обслуживания 1-й Воздушной Армии Западного, а затем – 2-го и 3-го Украинского фронтов в звании старшего лейтенанта. Участвовал в боях за освобождение городов Молдавии, Румынии, Венгрии, Югославии.
Последние бои – в Восточной Австрии и за освобождение Вены. Имеет благодарности от Верховного командования, награжден медалью «за победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 года», орденом Отечественной войны.
Отец не любил говорить о войне. В памяти остались только два эпизода, о которых он рассказывал.
В период с 25 мая по 6 июня 1944 года вермахт запланировал операцию «Ход конем» по ликвидации Освободительной армии Югославии и Иосипа Броз Тито.
Штаб Народно-освободительной армии Югославии во главе с верховным главнокомандующим Иосипом Броз Тито расположился на освобожденной от оккупантов территории в Дрваре, городе на западе Боснии и Герцеговины. При штабе находились офицеры советской и англо-американской военных миссий. Там знали о запланированной операции вермахта и подготовились к ней заранее.
В окрестностях села Купреш в горах была небольшая площадка, на которую только опытный летчик мог посадить самолет. В ночь на 4 июня советский военно-транспортный самолет Ли-2, экипаж которого возглавлял майор Шорников, совершил сложнейший полет и приземлился рядом с сигнальным костром. В нескольких метрах был обрыв. Самолет прилетал дважды, чтобы переправить Тито и членов военных миссий на базу союзников в город Бари (Италия).
В составе команды, которая выполняла ответственное задание, был мой отец.
И эта история произошла в Югославии. Самолет посадили на маленьком аэродроме в живописной местности. Рядом оказался замок, который увидели еще с воздуха. Немцев здесь не было, и отец с группой солдат подошел к замку. Что же он увидел? Наши бойцы выносили мебель и утварь и складывали на землю. На вопрос, что это значит, ему ответили: «Да там этого полно, на всех хватит!» Он приказал немедленно вернуть все на свои места и вошел внутрь. Его встретил старик-хозяин, он плакал и рассказал о разграблении его дома. Отец успокоил его, как мог, и приказал своим спутникам, как старший по званию, арестовать виновных в грабеже. Старый человек был безмерно благодарен отцу, показал ему старинный замок, где много столетий подряд жили его предки. Сам он остался один, наследников не было. Отец запомнил длинную галерею, где вдоль стены стояли застекленные витрины, а в них реликвии рода: оружие, доспехи, серебряная посуда, статуи, портреты, костюмы. Выставив охрану в замке, тепло попрощавшись с хозяином и забрав с собой арестованных, все вернулись на аэродром, где стоял их самолет.
На следующий день на аэродроме появился хозяин замка и нашел моего отца. Сообщил, что он принял решение усыновить его и передать ему во владение замок. Что мог ответить отец? Он, конечно, поблагодарил старика, но сказал, что его родители живы, и он, к сожалению, не может быть усыновлен. Разумеется, он не признался старику, что представить себе не может, как принять в подарок целый замок, потому что в СССР человек не мог владеть такой собственностью. А европеец не мог понять советского человека в этой ситуации. Они жили в разных мирах. Вот такая история.
Александр ХаричевНакануне Берлинской операции
Мой отец Александр Никаноро-вич Харичев родился под Оренбургом в 1919 году. Перед Великой Отечественной войной проходил воинскую службу в Среднеазиатском военном округе, получил звание сержанта. Отличившись в боях начавшейся войны, был направлен на командирские курсы «Выстрел».
Участие в боевых действиях продолжил на Курской дуге лейтенантом, командиром стрелкового взвода. Прошел с боями до границы СССР, освобождал Польшу. Майором, командиром батальона воевал на территории Германии, участвовал в Берлинской операции в составе 1