Партизаны организовали наблюдение за корреспонденцией Марии Павловны, в результате знали, что та получала письма из Германии от бывшей жены ее племянника Михаила (сына старшего брата Александра), кинозвезды третьего рейха Ольги Чеховой (урожденной Книппер, родной племянницы жены Чехова – О. Л. Книппер-Чеховой). После развода с Михаилом Чеховым, известным актером, Ольга сохранила фамилию Чехова, а в начале 20-х годов, получив разрешение на выезд из Советской России, уехала в Германию. Там она сделала блестящую кинокарьеру, став государственной артисткой германского рейха, дружившей с высшими нацистскими чинами, включая Гитлера и Геринга.
Партизанам было известно, что Мария Павловна отвечала на письма Ольги Чеховой. В 1942 году Ольга приезжала в Киев, откуда прислала в Ялту письмо с такой фразой: «Милая Маша! Мы разрешаем тебе жить в ялтинском доме Антона Павловича». Вспоминая об этом после войны, Мария Павловна не знала, как истолковать эти слова. Можно предположить, что, имея в Германии громкую славу и связи, Ольга Чехова могла замолвить слово о «тете Маше» и Белой даче Чехова в Ялте. Тогда эти слова можно трактовать таким образом, что она приняла какие-то меры в этом направлении, хотела успокоить Марию Павловну, но не могла по понятным обстоятельствам сообщить подробности. Письма Ольги Чеховой, по-видимому, были уничтожены, но в архивах музея сохранилась присланная в 1942 году из Берлина открытка с ее изображением и дарственной надписью: «Дорогой тете Маше от Ольги».
Чудом сохранилась в музее также вырезка со статьей «На родине А. П. Чехова» из газеты «Новое слово». Эта пронацистская газета издавалась на русском языке и распространялась на оккупированных территориях. Из статьи, помеченной июлем 1943 года, сквозь пропагандистскую, антибольшевистскую риторику нетрудно было понять главное: домик и другие чеховские достопримечательности в Таганроге не пострадали, а к имени Чехова, пусть даже на словах, существует особое отношение. Мария Павловна, надо полагать, использовала и это.
Вечером 15 апреля 1944 года и последующей ночью немецкие войска стали покидать Ялту. Перед самым их уходом из Крыма над домом, по свидетельствам очевидцев, пролетел советский самолет и, видимо, по ошибке сбросил две бомбы. Одна из них разорвалась около большого кедра. Ее осколки сильно поранили дерево, выбили стекла в нижнем этаже и в кабинете Антона Павловича. Другая бомба упала поодаль, в саду. Мария Павловна едва успела уйти из своей комнаты, как посыпались стекла. Ночь она провела в кладовке первого этажа.
На следующий день в чеховский дом пришли работники Центрального музея Красной Армии, военные корреспонденты. По просьбе Марии Павловны один из них позвонил в Москву Ольге Леонардовне Книппер-Чеховой, которая в свою очередь связалась с Государственной библиотекой им. В. И. Ленина. Вскоре оттуда пришли деньги и посылка с подарками – отрезами на платья для сотрудников музея. Оказала помощь музею и Дирекция Московского Художественного театра, которая в июне передала в Ялту 5 000 рублей.
20 апреля 1944 года Мария Павловна писала О. Л. Книппер-Чеховой: «Милая моя, дорогая, родная Олечка! Русские воины здесь. Очень тяжко мне было прожить эти последние три года – много хворала, томилась и тосковала невыносимо. Обо всех думала в своем плену. После бомбежки мой Дом-музей ремонтируется уже. Я так рада, что смогу хоть немного отвлечь наших бойцов и дать им отдохнуть и забыть ужасы фронта, слушая наши рассказы и воспоминания о Чехове. Янова все время была со мною и сейчас очень хлопочет о восстановлении музея. Оля и Софочка, (Софья Ивановна Бакланова – близкий друг и личный секретарь О. Л. Книппер-Чеховой. – М. С.) милые, пожалуй, вы меня теперь и не узнаете – худая, старая и больная стала я».
Вскоре после изгнания фашистов из Крыма по приказу Сталина началось выселение татар, греков, армян. Выселение происходило внезапно. Людям приказывали выходить, кто в чем был, не позволяли брать с собою никаких вещей, кроме ручных чемоданчиков. Их сажали на грузовики и увозили в Симферополь, откуда поездами отправляли на Урал. Выселение произвело на Марию Павловну тягчайшее впечатление. Как-то она зашла по соседству в спешно оставленный татарский домик. Ее особенно потрясла брошенная, недоеденная яичница на сковородке…
Е. Ф. Яновой, гречанке по происхождению, также грозило выселение, о чем Марию Павловну предупредил начальник ялтинского КГБ. К. В. Жукова вспоминала об этом так: «Мария Павловна, схватившись за сердце, сказала: «Уж этого удара я не переживу. Звоните немедленно Молотову, я не могу остаться без нее, она моя правая рука, она так много сделала для спасения дома и меня. Если Молотов ничего не сможет сделать, я буду звонить Сталину». Но Сталину звонить не пришлось. Было дано указание оставить Янову с семьей в Ялте».
Через несколько дней после освобождения Ялты было организовано шефство над музеем, которое взял на себя военный госпиталь под руководством майора медицинской службы Бориса Васильевича Решова. Ремонтом чеховского дома занимались в основном воины, заканчивавшие лечение. В сохранившемся отчете за 1944 год директор музея писала: «Перестали хрустеть под нашими ногами стекла, и мы начали принимать большими экскурсиями наших избавителей от немецкого ига!» Это были исключительно военные из госпиталей и домов отдыха, с которых не брали платы за посещение музея. В течение месяца музей посетило более трех тысяч воинов 4-го Украинского фронта.
В июле 1944 года торжественно отмечалось в Ялте 40-летие со дня смерти А. П. Чехова. «Собрание проходило в зрительном зале кинотеатра «Спартак», – вспоминал ялтинский журналист В. П. Горбуленко. – Он был заполнен трудящимися города, солдатами и офицерами Советской Армии. После доклада «Великий русский писатель-патриот А. П. Чехов» выступила тепло встреченная Мария Павловна». На следующий день, 15 июля 1944 года, в газетах был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении сестры писателя орденом Трудового Красного Знамени за успешную сорокалетнюю работу по хранению, изучению и изданию литературного наследия А. П. Чехова. Решением Совета Народных Комиссаров СССР от 22 сентября, подписанным В. Молотовым, Марии Павловне Чеховой пожизненно была установлена персональная пенсия в размере 1000 рублей.
Из-за отсутствия материалов и рабочей силы не представлялось возможным быстро закончить полное восстановление Дома-музея. С просьбой о помощи Мария Павловна обратилась к главе Верховного Совета СССР М. И. Калинину (текст письма хранится в музее). «Многоуважаемый и дорогой Михаил Иванович! Мы с Вами знакомы с 26 года, – писала она. – И я так часто обращалась к Вам за советами, и Вы не отказывали мне в них. Теперь же приехать в Москву я не могу – сил уже больше нет. Непосильная борьба за время оккупации совершенно состарила меня. Конечно же, дело касается моего детища – Дома-музея. Он понемножку возвращается к жизни, но настолько понемножку, что того и гляди зачахнет. Крыши с 39 года не крашены, также и галереи, и все наружное. Я делаю все возможное, только чтобы спасти мемориальный памятник, любимый всей нашей Родиной! Вы, конечно, уже чувствуете, к чему я подхожу и с какою целью я пишу это письмо. Буду просить олифы, белил, сухих красок и стекла. Вы пришлете – я знаю. Сегодня я призову техника, который бы сделал верные измерения и определил бы количество материала. И эту смету я пришлю Вам, как только она будет готова. Помогите мне, Михаил Иванович!» Летом 1945 года в музей пригласили опытного мастера, который осмотрел крышу и обнаружил множество ран, причиненных осколками от бомб. К зиме все они были заделаны и закрашены.
После войны сохранились воспоминания троих очевидцев происходившего в ялтинском доме в годы оккупации: М. П. Чеховой, Е. Ф. Яновой и К. В. Жуковой (Михеевой). Однако никто из них никогда не говорил и не вспоминал, что в это время музей продолжал работать и принимать посетителей. Верная помощница Марии Павловны Е. Ф. Янова оставила музей через год после ее смерти. В своих воспоминаниях она писала: «…нужно молчать. Унесу с собой в могилу, а живущим это не надо знать. Сберегли дом во время оккупации, и слава Богу». К. В. Михеева (Жукова) в своих воспоминаниях рассказывает о том, что Мария Павловна не выходила из своей комнаты и гитлеровцев не видела. Нет ни слова об экскурсионной деятельности чеховского дома во время оккупации и в воспоминаниях самой Марии Павловны, записанных после войны ее племянником С. М. Чеховым. И понятно, почему – посетителями были офицеры и солдаты вражеской армии, признание даже косвенного сотрудничества с которыми грозило сотрудникам музея в советские времена катастрофическими последствиями. После войны был репрессирован, объявлен «врагом народа» и выслан за «сотрудничество с оккупантами» Сергей Щеколдин – директор Воронцовского дворца в Алупке. Только потому, что Дворец-музей был открыт для посещения в годы оккупации, и лишь благодаря этому исторический памятник был сохранен и экспонаты не разграблены.
Ясно, что не было другой возможности сохранить Белую дачу, кроме той, что в смутные двадцатые годы уже однажды помогла: вновь объявить ее музеем Антона Павловича Чехова, попытаться спасти как общемировое достояние. За что Марии Павловне и ее помощницам – глубокая и искренняя благодарность потомков.
«ЗС» 07/2010
6Наука – фронту
Борис ШвилкинУченые физического факультета Московского университета – фронту
С начала Великой Отечественной войны сотрудники физического факультета Московского университета подчинили всю свою деятельность нуждам фронта. Их девизом стали слова: «Все для фронта, все для победы». Работы физфаковцев имели большое оборонное значение. Уже в начале войны на физическом факультете и в его Научно-исследовательском институте физики наладили производство деталей снарядов, мин и гранат. В помощь фронту за время войны на физическом факультете было создано и освоено огромное количество приборов для артиллерии, авиации и военно-морского флота. О значимости работ сотрудников физического факультета свидетельствуют многочисленные благодарности, поступившие в адрес декана факультета, – члена-корреспондента Академии наук СССР, профессора Александра Саввича Предводителева, от Комиссариата Народного образования, наркома просвещения, от военачальников, от различных