Гольцапфель предложил посылать в море специально оборудованные рыболовные траулеры. И не только предложил, но и сам пошел в первый же рейс в качестве метеоролога-наблюдателя на паровом траулере «Заксен» («Саксония») в Датский пролив между Гренландией и Исландией – в район формирования атлантической погоды. Регулярно в эфир шли метеосводки. Весной 1941 года «Заксен» вышел во второй рейс – на сей раз к берегам Ян-Майена.
В дополнение к метеотраулерам гитлеровцы отрядили вскоре несколько боевых подводных лодок исключительно для сбора сведений о погоде. Эти лодки вели разведку метеорологической обстановки в открытом море, причем вступать в бой им было запрещено.
Британская морская разведка поставила перед флотом метрополии задачу – захватить хотя бы одно немецкое метеосудно «живьем», чтобы заполучить секретные шифры. Английским военным кораблям долго не удавалось сделать это. Сначала они потопили «Мюнхен», потом «Фризе», а когда дошла очередь до «Лауенберга», англичане открыли по нему огонь холостыми снарядами. Команда метеосудна так растерялась, что сдалась в плен, не уничтожив бесценных документов, и в руки союзников попал на некоторое время «ключ» к немецкому эфиру.
Метеодиверсионную программу для германских синоптиков составил видный географ Х. Кнеспель. Летом 1941 года он предложил руководителю германской морской метеослужбы контр-адмиралу Конраду высадить собственные метеоотряды в наиболее важных районах Северной Атлантики и Западной Арктики. Там, в глухих фиордах, среди скал и неприступных глетчеров, под покровом полярной ночи, защищенные от вражеских кораблей тяжелыми морскими льдами, блокирующими подходы к побережью, немецкие метеостанции будут работать почти круглый год, посылая в эфир сводки. Даже если противник запеленгует их – не беда: полярной ночью туда не добраться ни по морю, ни по воздуху, а с началом таяния морских льдов станции будут эвакуированы. Перерыв в наблюдениях будет недолгим: осенью в ту же точку подводные лодки или авиация доставят новую группу.
Адмирал Конрад не заставил долго уговаривать себя. Кнеспель приступил к созданию специальной школы метеорологов, где проходили подготовку те, чей удел был жить и работать в полярных районах.
В 1942–1943 годах в Арктике зимовали две немецкие метео-группы. Одна – на Шпицбергене (операция «Орешник»), другая – на восточном берегу Гренландии (операция «Деревянный глаз»).
О том, как бесславно закончилась довольно успешно начавшаяся гренландская операция, мы уже рассказывали («З – С», № 12 за 1970 год). Попал в плен к датчанам руководитель метеостанции лейтенант Риттер. А на Шпицбергене погиб при случайном взрыве главный вдохновитель «метеовторжений» доктор Кнеспель. Вторая гренландская группа 1943 года, фанатично работавшая в невероятно тяжелых условиях (немцы жили в снежном сугробе на берегу, температура внутри которого не поднималась выше пятнадцати градусов мороза), была обнаружена американцами, потеряла в перестрелке офицера и была спешно эвакуирована в Тронхейм.
Провалилась и попытка группы «Кладоискатель» капитально обосноваться на советской территории.
…Эта история началась не в 1943 и даже не в 1941, а в совсем уж далеком 1931 году. Тогда над Арктикой летал немецкий дирижабль «Граф Цеппелин», выполнявший широкие научные наблюдения и исследования. В том числе и аэрофотосъемку Ледовитого океана с его берегами, островами и архипелагами. Поскольку полет был предприятием международным и в нем принимали участие советские специалисты, ожидалось, что по окончании воздушной экспедиции наши ученые получат, по принципу взаимности, обработанные результаты всех наблюдений. Однако немецкая сторона сообщила, что она, к глубокому ее огорчению, не в состоянии предоставить в распоряжение советской стороны материалы аэрофотосъемки архипелага Земля Франца-Иосифа: фотопленка с изображением именно этого района – вот беда! – оказалась засвеченной… Двенадцать лет спустя на берегу крайнего западного острова архипелага – Земли Александры была высажена немецкая метеогруппа в составе 10 человек. Она была снабжена великолепными по точности географическими картами.
Гитлеровцы устроились основательно. Соорудили утепленные дома-блиндажи с двойными стенами, окнами из плексигласа, печами и даже камином (для уюта). Крыши были выкрашены в белый цвет, чтобы советские самолеты ледовой разведки, часто пролетавшие над островами, не заметили потаенную вражескую базу. В штате немецкой метеогруппы был профессионал-охотник Вернер Бланкенбург. Он-то и явился невольным виновником ликвидации станции.
Однажды охотник застрелил крупного белого медведя. Через несколько дней весь личный состав экспедиции уже мучился от острых болей в животе, сопровождаемых высокой температурой: немцы отравились печенью медведя, у них начался трихинеллез, долгое, мучительное и опасное заболевание. Весь метеоотряд был эвакуирован. Это произошло в июне 1944 года.
Так завершился очередной гитлеровский «метеорологический» год. Война уже шла к концу, поражение Германии становилось неминуемым. Но через Северную Атлантику по-прежнему шли корабли союзников. И гитлеровское командование приказывало продолжать борьбу за погоду.
В районе острова Медвежьего союзников встречали корабли боевого охранения советского Северного флота и сопровождали в наши порты – в Мурманск и Архангельск. И здесь начиналось свое сражение за цифры, но теперь в него вступали советские синоптики и ледовые разведчики…
По другую сторону метеорологического фронта самоотверженно трудились наши синоптики и гидрологи. Причем их деятельность протекала в подлинно фронтовой обстановке. Мурманск – незамерзающий порт. Отсюда его сравнительно легкая доступность, но отсюда же – яростное стремление гитлеровцев захватить город или, на худой конец, разрушить его до основания, сжечь причалы, уничтожить порт. Германская авиация беспощадно бомбила Мурманск, стоящие в порту корабли. Немецкие аэродромы находились очень близко, служба оповещения просто физически не успевала объявлять тревогу. Город то и дело полыхал пожарами…
Среди объектов, подвергавшихся особенно настойчивым воздушным атакам, было приметное здание с флюгером на крыше, находившееся на Халдеевом мысу, – мурманская служба погоды. Немецкие летчики методично целили «во флюгер». Им удалось разрушить здание тяжелой фугасной бомбой. Разумеется, мурманские метеорологи тотчас же перебрались в другой дом, но и там их настигли фашистские зажигалки. Две молодые девушки, синоптики, погибли, многие получили ранения, однако оставшиеся в живых успели вынести из огня бесценные архивы и прямо среди развалин, под открытым небом приступили к созданию очередной синоптической карты!
Они очень хорошо знали цену своей работе – от нее зависел успех боевых операций кораблей Северного флота, в частности охрана союзных конвоев. Мурманские синоптики, военные и гражданские, давали прогноз погоды для обширного района Баренцева моря, побережья Кольского полуострова, глубинных участков суши. Они снабжали войска необходимой информацией, давали штормовые оповещения, с особой тщательностью следя за формированием туманов, кучевых облаков, в которых могли прятаться самолеты, свои и чужие.
Н. П. Беляков, Г. Ф. Прихотько, Н. И. Егоров, Г. И. Бондаренко, А. Н. Михайлов, Б. А. Яковлев, С. К. Авербух, Н. П. Лужная, В. Ф. Чернова, Н. М. Чапыгина – вот только немногие из тех, кто нес на своих плечах тяжесть «метеорологической войны» на берегу Баренцева моря. Они несли вахту под непрерывными бомбежками, видели смерть своих товарищей, получали тяжкие раны, но не было случая, чтобы в штаб Северного флота не поступили вовремя очередная синоптическая карта, очередной прогноз. Доклад дежурного синоптика внимательнейшим образом выслушивал командующий флотом адмирал А. Г. Головко. Обычно это было сообщение о погоде на ближайшие два-три дня, но когда планировался дальний рейд подводных лодок, синоптикам приходилось давать прогноз на целых десять дней вперед, и это было исключительно сложной задачей.
Их очень любили на Северном флоте. При всех строгостях той поры, при резком ограничении ночного передвижения по городу мурманским синоптикам всегда была «зеленая улица»! Им оставляли лучшие места в кино, о них не забывали, когда представляли к высоким наградам воинов Северного флота: ведь они тоже сражались с врагом чем могли и как могли! А в 1943 году англичане вынесли особую благодарность за помощь в проводке конвоев именно им, работникам мурманской службы погоды. (В частности, метеорологи немало способствовали успешному перегону группы «летающих лодок» из Исландии в Мурманск. Прогноз погоды по маршруту всего перелета давался «с дублированием» его составляли и в Мурманске, и в Рейкьявике, где этим занимался опытный синоптик-«краткосрочник» С. М. Простяков.)
Конвои шли в незамерзающий Мурманск, но приходили они и в замерзающий Архангельск, крупный порт на суровом, капризном, ледовитом Белом море. Война заставила сделать так, чтобы навигация в дельте Северной Двины продолжалась по возможности без перерыва даже в зимнее время. Вот тут-то свое веское слово была призвана сказать служба погоды в ее максимально полном объеме: метеорологи, ледоведы, речники и даже гидрологи-гидротехники.
Чтобы ускорить разгрузку торговых кораблей у причалов Архангельского порта, решили связать оба берега Двины железной дорогой. Моста через реку в ту пору не было, поэтому рельсы проложили прямо по зимнему льду!
Толщину речного льда наращивали искусственно: гидропомпами гнали двинскую воду поверх льда, намораживали слой за слоем – словно заливали каток для конькобежцев! В начале января 1942 года по этой удивительной ледовой магистрали на левый берег пошли военные грузы. На левый берег, а оттуда – по главной железной дороге на юг, к Москве, к сражающимся на фронтах войскам.
Коварно и капризно Белое море: не подчиняющийся никаким законам ледовый режим, сложная система морских течений, изменчивые ветры, неожиданные туманы. Там, где совсем недавно были разводья, широкие пространства чистой воды, внезапно образуются гряды торосов, корабли попадают в ледяную ловушку. Успех операции по проводке каравана решают считанные часы. Вот почему именно этому морю во время войны было уделено подчеркнутое, особое внимание. Сюда прибыл со своим штабом уполномоченный Государственного Комитета Обороны, начальник Главсевморпути контр-адмирал Иван Дмитриевич Папанин, прославленный полярник, руководитель первой полюсной дрейфующей экспедиции, дважды Герой Советского Союза. И с ним – синоптик штаба Ольга Николаевна Комова.