Американские географы недавно (в 1941 году) напечатали военно-географические обзоры наиболее уязвимых частей своего континента (Гренландии, Панамского перешейка, Аляски). Американские и английские географы принимали участие в обслуживании фронта уже в течение Первой мировой войны.
Еще в первой половине прошлого столетия русские военные географы Языков и Милютин подробно и ясно для своего времени изложили сущность военной географии.
«Мы предполагаем себе целью, – писал П. Языков[24], – 1) отдельно исследовать элемент географический, для соображений стратегических действий и 2) объяснить, какая может произойти польза из отдельного исследования элемента географического, как теоретическая, то есть, относительно пояснения предметов стратегических чисто в теоретическом смысле, так в особенности, польза практическая. Мы потому полагаем обратить особое внимание на пользу практическую, что… в науках военных… польза практическая составляет главную цель». Он справедливо замечает, что многие военно-географические описания не являются достаточно целеустремленными в военном отношении, в то время как «необходимо уже исследование для цели, подчиненной определенному условию», и что военная география «не была бы наукой неизменной… Выведенные в ней заключения… остались бы справедливыми только для одной исторической эпохи… Каждая историческая эпоха имеет свою военную географию».
Словом, уже свыше 100 лет тому назад русские военные географы весьма ясно выразили свои мнения о военном значении географии в свете требований своей эпохи.
В переживаемое нами ответственное время Великой Отечественной войны требования, предъявляемые к военной географии, неизмеримо возросли.
Фронт современной войны глубоко отличается от фронта Первой мировой войны. Стратегию Первой мировой войны называли линейной стратегией: фронты воюющих стран протянулись уже тогда на сотни и тысячи километров «от моря до моря», но имели еще небольшую глубину. Современный фронт, сохраняя не меньшую длину, имеет несравненно большую глубину (отсюда выражение «глубокая стратегия»), а, следовательно, и большую площадь и разнообразие природных условий. Современный военный географ стоит перед необходимостью географической характеристики территорий во много раз более обширных, чем территории фронтов прежних войн.
Современная война предъявляет невиданные прежде требования к тылу для удовлетворения своих потребностей в сырье. Естественно, что и географические ресурсы всей страны становятся на службу войны. Возникает понятие стратегических ресурсов и стратегического сырья – минерального и биологического. Вся территория страны требует тщательной оценки с точки зрения наличия, качества и распределения различных видов географического сырья, как то: каучука, хлопка, леса и так далее.
Современные войны по общей продолжительности не более длительны, чем многие войны прошлого (Семилетняя война, Тридцатилетняя война), но их особенность заключается в непрерывности боевых действий. В эпоху Наполеона война разделялась еще на длинные переходы и короткие сражения: «Поле сражения перед лицом стратегии не более как точка; точно так же и продолжительность сражения сводится к одному моменту», – писал Клаузевиц[25] (Бородино – 1 день). Но уже в 1870 году под Мецем сражение длилось 6 дней. В русско-японскую войну сражение под Мукденом продолжалось 3 недели.
Современная же война представляет собой непрерывную цепь боевых действий, складывающихся в операции. В связи с этим особое значение приобретает анализ периодических и непериодических изменений природы (сезонных и иных) с целью установления их прогноза.
В этом отношении весьма показательной является военная обстановка второй половины лета 1942 года. Немецкие армии наступали на Сталинград и Кавказ. Советские войска предприняли наступление на Западном фронте. Географический прогноз сводился к тому, что на юге будет устойчивая погода; состояние лесcовидных грунтов, образующих при дожде липкую грязь, будет сухое; дороги хорошо проходимы и проезжаемы. На Западном фронте, напротив, предполагалась довольно дождливая погода, и в условиях равнинной местности, облесенной и обладающей суглинистыми грунтами, следовало считать природные условия менее благоприятными для наступления. В действительности облачность, дожди и грязь были серьезной помехой нашему успешному наступлению на Ржев. В статье от 27 августа 1942 года «Красная звезда» писала: «Боевые действия осложнились тем, что почти все время в районе Ржева шли проливные дожди. Дело дошло до того, что на ряде участков образовалось сплошное непроходимое болото. Это почти на нет сводило маневренную возможность танков, ограничивало использование артиллерии, авиации… Перед атакой намечалась интенсивная воздушная бомбардировка вражеской обороны, но из-за проливного дождя она не состоялась»[26].
Значительно расширилась и роль географической обстановки. Хотя стратегическое и тактическое значение географии страны теперь совсем иное, основные черты местности влияют на ход военных действий так же властно, как и прежде. Карта Европы – арены многовековых войн – убеждает нас в этом. В 1940 году островное положение Англии спасло ее от вторжения бронетанковых колонн Гитлера так же, как в 1806 году защитило от вторжения Наполеона. Равнина северной Бельгии – арена постоянных вторжений во Францию. План Шлиффена был также основан на идее легкого и быстрого прохождения германских армий через Бельгию. На десятки лет он ложится в основу германской стратегии и дважды осуществлен ею – в 1914 и в 1940 годах.
Нельзя не упомянуть болот Полесья, создающих два операционных направления для наступления на восток: северное – на Москву и южное – через Волынь, на Украину. Первое из них использовал в 1812 году Наполеон и в 1941 году (неудачно) – Гитлер. Днепр дважды служил военной коммуникацией: в 1855 году – при Севастопольской обороне и в 1920 году – во время борьбы с Врангелем. Географическое положение Сталинграда во многом определяет его стратегическое значение, как в 1918, так и в 1942 году.
Подобных примеров можно привести множество. Они не означают, конечно, что роль местности в войне остается неизменной, но могущество географического фактора таково, что оно сказывается, несмотря на изменчивость политической и экономической обстановки, приемов, стратегии, технического оснащения войск и так далее.
До появления огнестрельного оружия и далее, вплоть до войн эпохи Великой французской революции, предпочитали местность открытую, ровную, и разнообразный характер местности рассматривался как помеха. Профессиональная армия Фридриха II, оторванная от германского народа и движимая палочной дисциплиной, избегала закрытой местности. Громоздкие линейные порядки предпочитались рассыпному строю, облегчавшему дезертирство. Они мешали использовать закрытую, лесистую и пересеченную местность.
Местность, покрытая лесом, не оставляет пространства для расположения значительных масс войск… Эти слова звучали анахронизмом еще во второй половине прошлого столетия, когда усовершенствование средств поражения заставило широко применить рассыпной строй и ценить закрытую и пересеченную местность, создающую возможность укрытия от губительного огня противника. Плотность войск уменьшилась во много раз, а длина фронта увеличилась в обратной пропорции к ней. «Только используя укрытия, деревья, дома, стены и канавы, возвышения и углубления на местности, пехотинец может приблизиться к неприятелю», – писал Шлиффен еще в 1909 году[27].
В 1941 году в местности, окружающей Бородино, разгорелась битва за Москву. За 129 лет, протекших со времени Бородинского сражения, использование местности стало разнообразным и гибким. Сражения происходили в различных природных условиях, на равнинах и холмах, в открытой и лесистой местности. «Поле боя» увеличилось в 4 тысячи раз (25 км2 и 100000 км2), плотность войск уменьшилась в тысячу раз (10 000 человек – и 10 человек на 1 км2), продолжительность боевых действий увеличилась в 60 раз (1 день – и 2 месяца)[28].
В своей статье мы будем придерживаться установившегося деления военного искусства на три раздела: 1) стратегию – учение о войне, 2) оперативное искусство – учение об операции и 3) тактику – учение о бое. Это деление облегчит систематизацию географических данных в военно-географическом отношении.
Выражение «стратегическая география» уже давно встречалось в работах русских военных географов.
Стратегическая география должна изучать военно-географические свойства страны как цельного организма и их влияние на стратегию. Главнейшие из этих свойств:
Географическое пространство. Обширность территории, теперь в особенности, является фактором, повышающим военный потенциал страны и до (известной степени предопределяющим) размеры и разнообразие географических ресурсов, обеспечивающим неуязвимость тыла от вражеской авиации и достаточную глубину развертывания. Этими свойствами обладает полностью наша страна. Их, как известно, лишена Германия, «простреливаемая» авиацией союзников с обеих сторон. Крушение Польши в 1939 году имело одной из причин незначительность территории, вследствие чего тылы Польского государства оказались разгромленными, а важнейшие промышленные районы – захваченными уже в первые дни этой 18‐дневной кампании, до окончательного разгрома польской армии.
Морское и континентальное положение страны издавна накладывало резкий отпечаток на военную организацию и стратегические приемы ведения войны. Небольшие (в мирное время) милиционные армии Британской империи и США, при их огромном флоте, и мощная сухопутная армия Германии являются отражением противоположного географического положения. В Германии эпохи Первой мировой войны континентальное и морское направление стратегии находилось в непрерывной борьбе друг с другом.