Завершающий этап войны.А. Корзников
26 марта 1944 года войска 2-го Украинского фронта, преследуя отступающего противника, вышли на большом протяжении к реке Прут, с ходу форсировали ее и овладели значительной территорией Румынии, городами Дорохой и Ботошани. Началось освобождение народов Европы от фашистской чумы.
Среди соединений, первыми достигших государственной границы СССР и перешедших ее, были два южноуральских — 93-я гвардейская и 373-я стрелковая дивизии. Им пришлось выдержать яростный натиск противника, так как Гитлер приказал отбросить советские войска за реку Прут. Бои продолжались и летом.
Наступление началось утром 20 августа 1944 года. Уже в начале боя по частям, входившим в ударную группировку 2-го Украинского фронта 111-й стрелковой дивизии, разнеслась весть о подвиге командира роты 468-го стрелкового полка лейтенанта А. Р. Шемигона. Офицер-коммунист увлек бойцов в атаку, а когда оказался перед огнедышащей амбразурой дота, закрыл ее своим телом. А. Р. Шемигону посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
21 августа войска 2-го Украинского фронта овладели Яссами, при этом отличилась 56-я мотострелковая бригада полковника Ф. Ф. Шанько, за что ей присвоено наименование Ясской. 23-й корпус овладел на следующий день укрепленным районом Тыргу-Фрумос, 23 августа — городом Роман. Отсюда 93-я гвардейская стрелковая дивизия и 12-я артдивизия прорыва двинулись на юго-запад. Тем временем 111-я и 373-я стрелковые дивизии повернули к Хуши, чтобы занять оборону на западном берегу реки Прут и отрезать пути отступления в глубь Румынии основным силам немецкой группы армий «Южная Украина», оборонявшимся в районе Кишинева.
Успешно осуществили прорыв неприятельской обороны с плацдарма на западном берегу Днестра и войска 3-го Украинского фронта. Его ударная группировка, в которую входили южноуральские 20-я гвардейская и 96-я танковая бригада имени Челябинского комсомола, продвигалась в направлении навстречу 52-й армии.
Гитлеровцы оказывали ожесточенное сопротивление, предпринимали контратаки. Моторизованные части противника отрезали вырвавшийся вперед 3-й танковый батальон 96-й танковой бригады. Командир бригады подполковник В. А. Кулибабенко направил ему на помощь другие подразделения. Враг был отброшен. Лишь за один день воины 96-й бригады уничтожили 5 самоходных и 15 полевых орудий, до 600 гитлеровцев.
23 августа 20-я гвардейская дивизия вышла к реке Прут. Переправившись на противоположный берег, гвардейцы узнали, что там находятся пробившиеся со стороны Ясс их земляки — воины 373-й стрелковой дивизии. Пути отхода оборонявшимся в районе Кишинева пяти неприятельским армейским корпусам оказались перерезаны.
Румыны начали сдаваться нашим войскам, немцы же стремились прорваться на юго-запад. Но лишь немногим фашистским подразделениям удалось ускользнуть. Из 25 немецких дивизий группы армий «Южная Украина» 18 перестали существовать.
31 августа в Бухарест вступили советские войска. На день раньше, прорвавшись через Фокшанские ворота, советские танковые и стрелковые соединения, в том числе 93-я гвардейская дивизия, овладели центром нефтедобычи Плоешти. Отличившейся при этом южноуральской 61-й пушечной артиллерийской бригаде (командир — подполковник Ю. С. Броварник) присвоено почетное наименование Плоештинской.
В Восточных Карпатах наши войска встретили упорное сопротивление и были вынуждены остановиться. Тогда действовавший на этом направлении 23-й танковый корпус с входившей в его состав южноуральской 56-й мотострелковой бригадой совершил смелый маневр. Двинувшись 8 сентября из Брашова, он вышел в тыл неприятельской группировке, оборонявшей горные перевалы. Опасаясь окружения, противник отступил. Советские войска преодолели Восточные Карпаты и спустились в Трансильванию. Командир 56-й мотострелковой бригады полковник Ф. Ф. Штанько удостоен звания Героя Советского Союза.
Сосредоточившись на границе с Болгарией, войска 3-го Украинского фронта перешли ее 8 сентября. Вместе с другими соединениями границу пересекли 20-я гвардейская и 96-я танковая бригада.
В ноябре 1944 года соединения 3-го Украинского фронта форсировали Дунай севернее Апатин (Югославия) и вышли к озерам Балатон и Веленце. Здесь сражалась прибывшая из Болгарии 20-я гвардейская стрелковая дивизия, она принимала участие в освобождении венгерского города Печ и многих других населенных пунктов.
С выходом наших войск к озерам Балатон и Веленце появилась возможность обойти столицу Венгрии с запада. К тому времени соединения 2-го Украинского фронта, наступавшие с территории Румынии, овладели юго-восточными районами Венгрии с крупными городами Сегед, Дебрецен и Ньиредьхаза. На этом направлении действовала 56-я мотострелковая бригада. Соединившись 20 декабря у города Эстергом, ударные группировки двух фронтов окружили Будапешт.
Еще во второй половине июля 1944 года войска 1-го Украинского фронта, преследуя остатки разгромленных на Западной Украине немецких соединений, вступили в юго-западные районы Польши. Овладев городом-крепостью Перемышль (в его штурме участвовала челябинская 52-я гвардейская танковая бригада), они совершили стремительный бросок к Висле. После того как стрелковые соединения, в том числе 162-я дивизия, захватили плацдарм на ее западном берегу, туда были переправлены 3-я гвардейская танковая, а позднее и 4-я танковая армии.
Войска 1-го Белорусского фронта наступали на варшавском направлении. После форсирования пограничной реки Западный Буг его подвижные соединения устремились к крупному промышленному центру Польши Люблину. Инициативно действовал командир 3-го танкового корпуса южноуралец генерал Н. Д. Веденеев. По его приказу 57-я мотострелковая бригада и другие части прорвались к шоссе, идущему на Варшаву, и нанесли удар по Люблину с запада. Одновременно 59-я танковая, 28-я мотострелковая гвардейские бригады атаковали город с других направлений. 24 июля Люблин был полностью очищен от фашистов. За отличия в этих боях 59-й гвардейской танковой бригаде полковника А. С. Туренкова присвоено наименование Люблинской. 3-й танковый корпус был преобразован в 9-й гвардейский; как и 57-я мотострелковая бригада, она стала называться 33-й гвардейской мотострелковой.
Выйдя у Демблина к Висле, наши танковые корпуса устремились к расположенному на восточном берегу Вислы предместью Варшавы — Праге. Здесь сражалась 165-я стрелковая дивизия. Вместе с другими соединениями она освободила 31 июля город Седлец, за что удостоена наименования Седлецкой.
Стремясь не подпустить советские войска к Висле и предотвратить форсирование реки для оказания помощи восставшим в Варшаве против немецких оккупантов польским патриотам, гитлеровцы яростно обороняли Прагу. Каждое здание приходилось брать с боем. Особенно ожесточенные схватки завязались за мощную крепость, овладеть которой удалось лишь 14 сентября, когда восстание польских патриотов в Варшаве было подавлено. При штурме Праги массовый героизм показали воины 59-й танковой и 28-й мотострелковой гвардейских бригад. Умело поддерживали их своим огнем 59-я пушечная артбригада и орудия большой мощности 12-й артиллерийской дивизии прорыва.
Северо-восточные районы Польши очищали от немецких оккупантов войска 2-го Белорусского фронта. При взятии крепости и города Осовец на подступах к Восточной Пруссии отличилась южноуральская 369-я стрелковая дивизия под командованием полковника А. А. Федотова.
Хотя Финляндия вышла из войны, Карельский фронт своим правым крылом продолжал боевые действия против 20-й немецкой горной армии, удерживавшей старинную русскую область Печенгу (Петсамо). Крупный норвежский порт Киркенес гитлеровцы использовали как военно-морскую базу для нанесения ударов по нашему Северному флоту и судам союзных держав, доставлявших грузы в Мурманск и Архангельск. Наша 14-я армия, усиленная сформированными на Южном Урале 367-й стрелковой дивизией, 378-м гвардейским тяжелым самоходно-артиллерийским полком и другими соединениями, получила приказ во взаимодействии с Северным флотом разгромить врага в Заполярье.
Наступление началось 7 октября. Прорвав главную полосу неприятельской обороны, наши войска вышли к Печенгскому заливу. Доблестно сражались воины сформированной на станции Бердяуш 63-й бригады морской пехоты под командованием полковника А. М. Крылова.
Овладев 14 октября поселком Пороварой, воины 63-й бригады форсировали Печенгский залив и вступили в поселок Трифона на его западном берегу. Гарнизон противника в Печенге эвакуироваться морем уже не мог, а с востока, юга и запада подошли танковые части. 378-й гвардейский тяжелый самоходный артиллерийский полк, стрелковые соединения, в том числе 367-я стрелковая дивизия. В ночь на 15 октября наши войска освободили Печенгу, захватив при этом много пленных.
За отличия в боях на подступах к Печенге 367-я стрелковая дивизия награждена орденом Красного Знамени, а 378-й гвардейский тяжелый самоходно-артиллерийский полк — орденом Суворова III степени.
Двигаясь по каменистой тундре и терпя невероятные лишения, советские войска овладели к 22 октября важным районом никелевого производства с поселком Никель, завершив освобождение исконно русской земли. Дальше находился норвежский порт Киркенес. По нему был нанесен двойной удар — с суши его атаковали стрелки и самоходчики, с моря — десант воинов из 63-й бригады. 25 октября город был взят. Многим соединениям, в том числе 63-й бригаде морской пехоты, присвоено почетное наименование Киркенесских.
В ходе ожесточенных боев летом и осенью 1944 года Советская Армия отвоевала у гитлеровцев на территории Польши плацдармы не только за Вислой, но и за ее крупным притоком Наревом. После сосредоточения там мощных группировок и тщательной подготовки наши войска перешли 12–14 января 1945 года в наступление от Карпат до Балтийского моря.
С самого обширного по размерам на западном берегу Вислы Сандомирского плацдарма наступали войска 1-го Украинского фронта. Когда стрелковые соединения, в том числе 106-я и 373-я дивизии, прорвали вражескую оборону, вперед рванулись 3-я гвардейская и 4-я танковые армии.
4-я танковая армия продвигалась на северо-запад, обходя фашистскую группировку, оборонявшуюся в районе Островца. В голове 10-го гвардейского добровольческого корпуса действовала 63-я Челябинская гвардейская танковая бригада. Путь ей преградило минное поле, за которым располагались вражеские танки и самоходные орудия. Комбриг полковник М. Г. Фомичев приказал выдвинуть вперед танки-тральщики, которые быстро сделали проходы. Через них челябинцы устремились дальше, уничтожив неприятельские машины. Преследование продолжалось и ночью. За сутки было пройдено более тридцати километров.
Челябинские добровольцы получили приказ овладеть крупным промышленным центром Польши Петраковом. Выслав разведдозор и убедившись, что город сильно укреплен и в нем большой гарнизон, полковник М. Г. Фомичев решил обойти его и отрезать гитлеровцам путь к отступлению. Совершив ночью большой бросок, бригада ворвалась в Белхатув, что западнее Петракова. Узнав, что советские танки у них в тылу, фашисты оставили 18 января город. За умелые действия при освобождении этого города 63-й гвардейской танковой бригаде присвоено наименование Петраковской.
Овладеть городом челябинским добровольцам помогли их земляки — воины 52-й гвардейской танковой бригады под командованием южноуральца подполковника Л. И. Куриста.
14 января с Пулавского и Магнушевского плацдарма на Висле нанесли удар по врагу войска 1-го Белорусского фронта. Через два дня они овладели крупным узлом сопротивления городом Радом, при этом отличилась 46-я легкая артиллерийская бригада 12-й артдивизии прорыва. Бригада получила название Радомской.
Главные силы 1-го Белорусского фронта двинулись к Лодзи, а 2-я гвардейская танковая армия — на северо-запад, в обход Варшавы. Стремительно действовали воины 9-го гвардейского танкового корпуса генерала Н. Д. Веденеева, поставившие немецкий гарнизон польской столицы под угрозу окружения. Бросая тяжелую технику и обозы, гитлеровцы в ночь на 17 января отступили из Варшавы. Принимавшая непосредственное участие в боях за город 59-я пушечная артиллерийская бригада стала называться Варшавской.
В тот же день, 17 января, войска 1-го Украинского фронта овладели крупным промышленным центром Польши Ченстоховом, а через два дня — древней ее столицей Краковом.
В конце января войска 1-го Украинского фронта вышли на большом протяжении к Одеру и отвоевали несколько плацдармов на западном берегу. У города Штейнау реку форсировали 10-й гвардейский танковый корпус, у Бреслау — 373-я стрелковая дивизия. Вскоре войска 1-го Украинского фронта с отвоеванных плацдармов нанесли новый удар по противнику. Стремительно наступали уральские добровольцы. Передовой отряд 63-й Челябинской гвардейской танковой бригады неожиданно для врага ворвался 13 февраля в город Шпроттау (Шпротава) и захватили аэродром, на котором находилось более десятка исправных самолетов. 373-я стрелковая дивизия вместе с другими соединениями овладела крупным городом Лигниц (Легница).
Наступавший севернее 1-й Белорусский фронт освободил 19 января Лодзь и, окружив крупные группировки гитлеровцев в Познани и Шнайдемюле, вышел в начале февраля к среднему течению Одера. Одновременно с ликвидацией окруженных группировок (в разгроме фашистского гарнизона в Познани участвовала 12-я артиллерийская дивизия прорыва) фронт отвоевал у противника плацдарм за Одером в районе Кюстрина, расположенный в 60 километрах от Берлина.
На правом фланге 1-го Белорусского фронта действовал 9-й гвардейский танковый корпус. 33-я гвардейская мотострелковая бригада и другие соединения фронта, двигаясь по левому берегу Вислы, участвовали в освобождении Сохачева, Гостынина и других городов. 23 января танкисты ворвались в крупный промышленный центр Быдгош. Отсюда части генерала Н. Д. Веденеева повернули к устью Одера.
Много дней и ночей продолжались бои с 10-тысячным гарнизоном города Эльбинга (Эльблонга). Лишь 10 февраля были ликвидированы последние очаги сопротивления. При овладении Эльбингом успешно действовала 381-я стрелковая дивизия, ее 1263-му стрелковому полку присвоено наименование Эльбингского.
С выходом войск к Данцигской бухте померанская и восточно-прусская группировки противника оказались разобщены. Фашистское командование сосредоточило в Померании крупные силы, чтобы ударом с севера отрезать вышедшие к Одеру соединения 1-го Белорусского фронта, разгромить их, а потом восстановить сухопутную связь померанской группировки с восточно-прусской. Этот план был своевременно разгадан. Ставка Верховного Главнокомандования приказала 1-му Белорусскому фронту уничтожить вражеские войска в Померании.
После упорных боев 171-я стрелковая дивизия ворвалась 6 марта в город Каммин (Камень-Поморски). На следующий день стрелковые полки вышли к Штеттинской бухте. Донесение об этом в штаб армии командир 171-й дивизии полковник А. И. Негода сопроводил флягой с морской водой. За умелые действия в боях в Западной Померании 171-я стрелковая дивизия награждена орденом Кутузова II степени.
Большие трудности преодолели при наступлении в Восточной Померании войска 2-го Белорусского фронта. Продвижению мешали не только оборонительные рубежи и множество разлившихся рек. Гитлер объявил все города крепостями и запретил отступать без его личного приказа. В Грудзендзе советские соединения окружили 15-тысячный гарнизон. 6 марта город пал, в его штурме участвовали 381-я стрелковая дивизия и 18-я артдивизия прорыва.
Продвигаясь вдоль Вислы, 2-я ударная армия овладела крупным опорным пунктом противника на подступах к Данцигу (Гданьску), при взятии которого мужественно сражались 59-я танковая и 28-я мотострелковая гвардейские бригады.
Левее 2-й ударной на север продвигалась 70-я армия. 8 марта она очистила от неприятельских войск важный узел дорог Бютов, при этом отличились 165-я и 369-я стрелковые дивизии.
Самые кровопролитные бои развернулись за расположенные на западном берегу Данцигской бухты города Гдыня, Сопот и Данциг (Гданьск), которые фактически слились в один огромный город. На подступах гитлеровцы построили несколько оборонительных рубежей.
В штурме Гдыни участвовали 369-я стрелковая дивизия под командованием полковника И. А. Голубева и 18-я артиллерийская дивизия прорыва. Гдыня пала 28 марта. За ней — Сопот. Данциг освобождали подошедшие с юга и юго-запада соединения, в том числе 193, 199, 381-я стрелковые дивизии.
Остатки гарнизона Данцига отходили по побережью к порту, рассчитывая эвакуироваться морем. Преследуя противника, 193-я стрелковая дивизия и другие соединения ворвались 2 апреля в порт и на верфь. Они захватили 6 тысяч пленных и огромные трофеи, в том числе 36 подводных лодок.
Ожесточенные бои велись с восточно-прусской группировкой противника. Ломая отчаянное сопротивление гитлеровцев, советские войска преодолевали создаваемую десятилетиями многополосную оборону. Они с разных сторон продвигались к главному городу Восточной Пруссии — Кёнигсбергу, превращенному в мощную крепость.
После того как ударная группировка фронта, в которую входила 371-я стрелковая дивизия, прорвала вражескую оборону и, овладев 20 января Гумбинненом, двинулась к Кёнигсбергу с востока, перешли в наступление и войска на других направлениях.
Бои по ликвидации противника в Восточной Пруссии продолжались еще длительное время. Штурм последнего мощного оплота гитлеровцев в этом районе — Кёнигсберга (Калининград) начался 6 апреля ударом наших соединений с разных сторон. Самой серьезной преградой на пути наступавших с севера был мощный форт «Королева Луиза». За овладение им семь воинов 70-й стрелковой дивизии удостоены звания Героя Советского Союза, среди них — командиры орудий южноуральцы А. В. Обухов и С. М. Зернин.
9 апреля, когда советские войска захватили все форты, гарнизон Кёнигсберга капитулировал. Но бои в Восточной Пруссии не закончились. Еще оказывала сопротивление группировка, оборонявшаяся на Земландском полуострове. В уничтожении ее принимали участие 371-я стрелковая дивизия и 378-й гвардейский тяжелый самоходно-артиллерийский полк, прибывший из Заполярья.
Тем временем советские войска сжимали кольцо вокруг гарнизона Будапешта, очищали квартал за кварталом. Умело прокладывали путь пехоте воины 61-й пушечной, 52-й гаубичной, 14-й минометной и других бригад 16-й артдивизии прорыва. Расчет 152-миллиметровой гаубицы, в который входили братья-близнецы Герои Советского Союза Дмитрий и Яков Луканины, стрелял прямой наводкой и разрушал самые прочные укрепления врагов. С этим расчетом Луканины дошли до Вены, нанесли неприятелю большой урон. Их прославленное орудие отправлено после войны в Артиллерийский музей.
К 18 января вражеские войска в левобережной части венгерской столицы — Пеште — были уничтожены и пленены. В Буде они держались дольше. Видя безнадежность дальнейшего сопротивления, командование окруженной группировки отдало 11 февраля приказ прорываться на запад. Десятки тысяч фашистов ночью двинулись в атаку. Несколько сотен их пробилось к огневым позициям батарей, штабу и политотделу 16-й артдивизии. Оборону здания, где располагался политотдел, возглавил ветеран дивизии майор В. Т. Курилович. Многие фашисты были убиты и взяты в плен. За бои в Будапеште политработник был награжден орденом Отечественной войны I степени.
13 февраля, после полуторамесячных боев, столица Венгрии была освобождена. Многие соединения, в частности 52-я гаубичная бригада из 16-й артдивизии прорыва, удостоены наименования Будапештских.
И после потери Будапешта Гитлер не оставил попыток отбросить войска 3-го Украинского фронта за Дунай и организовать на этой реке непреодолимую для советских войск оборону. Последнее крупное наступление гитлеровцев на Восточном фронте началось 6 марта 1945 года, но и ценой огромных потерь ему удалось лишь немного потеснить наши части.
При отражении удара южнее озера Балатон стойко оборонялась входившая в 57-ю армию 20-я гвардейская стрелковая дивизия. 57-я армия не только задержала противника на своем участке, но и оказала помощь болгарским и югославским частям, которые сдерживали гитлеровцев, форсировавших реку Драву.
Под натиском советских войск разбитые соединения немецкой группы армий «Юг» откатывались к Вене. Ударная группировка 2-го Украинского фронта, в которую входил 23-й танковый корпус с 56-й мотострелковой бригадой, обтекала столицу Австрии с севера. 6 апреля передовые части завязали бои на улицах города, продолжавшиеся несколько суток. 13 апреля Вена была полностью очищена от фашистов.
С января 1945 года войска правого крыла 2-го Украинского фронта сражались на территории Чехословакии. Ликвидировав в конце марта плацдарм противника на восточном берегу реки Грон и овладев городом Банска-Бистрица, войска фронта двинулись вперед. 93-я гвардейская стрелковая и 16-я артиллерийская дивизия прорыва выбили гитлеровцев из важного опорного пункта на подступах к Братиславе. 4 апреля столица Словакии была освобождена.
Успешное наступление в Южной Словакии и в Силезии облегчило продвижение 4-го Украинского фронта, который действовал в горно-лесистой местности. В марте в состав фронта прибыл 5-й гвардейский мехкорпус с входившими в его состав 11-й и 12-й гвардейскими механизированными бригадами. Несмотря на плохую погоду и трудную местность, гвардейцы отбросили противника.
Судьбу фашистской Германии и ее столицы окончательно решили удары Красной Армии не с юга, а с востока, с рубежа рек Одер и Нейсе, где за короткий срок были сосредоточены наши мощные группировки. Главный удар по Берлину наносили с Кюстринского плацдарма войска 1-го Белорусского фронта, возглавляемые маршалом Г. К. Жуковым. Утром 16 апреля после сильной артиллерийской подготовки, в которой участвовали 12-я и 18-я артдивизии прорыва, в атаку устремилась пехота. После упорных схваток она овладела основной полосой обороны и вышла к Зееловским высотам. Фашистское командование спешно подтянуло из Берлина зенитные части ПВО и остановило наступающих. Хотя наши войска взяли Зееловские высоты, быстро прорваться к фашистской столице прямым путем не удалось. Гитлеровцы превратили многочисленные населенные пункты с каменными постройками в крепости. Сплошные инженерные сооружения и минные поля не позволили введенным в бой танковым соединениям пробиться в тыл врага, им приходилось вместе с пехотинцами штурмовать один опорный пункт за другим.
В этих условиях большое значение приобрело успешное продвижение 3-й ударной и 47-й армий, наступавших на правом фланге фронта, где местность была равнинная и сопротивление противника слабее. 79-й стрелковый корпус 3-й ударной армии, в который входили 150-я и 171-я стрелковые дивизии, в первый же день преодолел восемь километров. У канала Фридляндершторм 380-й стрелковый полк 171-й дивизии попал под сильный обстрел — сюда фашисты подтянули резервы. Командир поддерживавшего полк истребительно-противотанкового дивизиона майор С. В. Руднев быстро выдвинул орудия вперед. Под прикрытием огня дивизиона стрелки и автоматчики переправились через канал, за ними двинулись артиллеристы. В это время показались немецкие танки. Не одну атаку отбили пушкари, но удержали плацдарм. В тяжелых схватках погиб майор С. В. Руднев, он посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.
Враг был разбит. Преследуя отступающих, соединения 3-й ударной и 47-й армий 10 апреля овладели городом Бернау. Отсюда 3-я ударная двинулась к Берлину, а подвижные части 47-й армии — к Геннигсдорфу, обходя столицу Германии с севера.
Накануне Военный совет 3-й ударной армии направил во все дивизии красные знамена для их водружения над поверженным Берлином. Между соединениями шло соревнование, какое из них первым достигнет фашистской столицы. Раньше других ворвался на окраину Берлина 525-й стрелковый полк 171-й дивизии. По приказу комдива полковника А. И. Негоды парторг полка М. Уханов с группой разведчиков укрепил знамя Военного совета над замком в северном районе города — Панкове. Позднее пришло разъяснение, что Знамя Победы надо водрузить над зданием рейхстага в центре Берлина.
16 апреля перешли в наступление и войска 1-го Украинского фронта. Форсировав Нейсе, они на следующий день завершили прорыв вражеской обороны и вышли к реке Шпрее. Отсюда часть сил продолжала продвигаться на запад, к Эльбе, навстречу союзникам, а 3-я и 4-я гвардейские получили приказ повернуть на север, чтобы помочь 1-му Белорусскому фронту в окружении и разгроме берлинской группировки противника.
Гитлеровцы не ожидали удара на Берлин с юга и были застигнуты врасплох. 11-я гвардейская механизированная бригада под командованием полковника И. Т. Носкова ворвалась 21 апреля в город Ютербог. 22 апреля части 5-го механизированного и 10-го танкового гвардейских корпусов овладели важными опорными пунктами противника Тройенбритцен и Лукенвальде. В тот же день большого успеха добился 6-й гвардейский танковый корпус с входившей в его состав челябинской 52-й гвардейской танковой бригадой — он с ходу захватил город Цоссен, в котором размещался генеральный штаб сухопутных сил вермахта.
24 апреля обходившие фашистскую столицу ударные группировки 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов соединились у Кетцина. Путь на запад фашистским войскам, оборонявшим Берлин, был отрезан. Через три дня пал Потсдам — старинная резиденция прусских королей и германских императоров. Знаменательно, что с севера в Потсдам ворвалась 33-я гвардейская мотострелковая бригада под командованием подполковника А. П. Бабенко, а с юга — 63-я Челябинская гвардейская танковая бригада.
Когда Берлин оказался в кольце, Гитлер, укрывавшийся в бомбоубежище под имперской канцелярией, приказал всем немецким соединениям, действовавшим севернее и западнее столицы, двигаться к Берлину. Особые надежды фюрер возлагал на 12-ю армию генерала Венка. Эту армию предполагалось использовать против американцев, теперь же она повернула к Бранденбургу и Потсдаму с целью пробиться к Берлину через кольцо советских войск. Пришлось спешно перебрасывать на это направление 9-й танковый, 5-й механизированный гвардейские корпуса и другие соединения. Героически отражала натиск гитлеровцев 12-я гвардейская механизированная бригада под командованием полковника Г. Я. Борисенко.
Прикрывая крупный порт и военно-морскую базу Штеттин (Щецин) и северные районы Германии, фашистское командование создало прочную оборону. Серьезным препятствием являлась сама река Одер. Она разделяется здесь на два рукава. Гитлеровцы разрушили шлюзы, и низину между рукавами залило водой.
В числе первых форсировала реку 165-я стрелковая дивизия. Особенно успешно действовал батальон майора С. П. Баскова. Переправившись под прикрытием огня артиллерии на лодках через Ост-Одер, бойцы перебили гитлеровцев, засевших на дамбе, а потом преодолели и Вест-Одер. На захваченный батальоном плацдарм стали переправляться другие подразделения. За проявленные мужество и инициативу майору С. П. Баскову присвоено звание Героя Советского Союза.
С плацдарма за Одером 193-я стрелковая дивизия повернула на север и первой вступила 26 апреля в Штеттин. 162-я стрелковая дивизия участвовала в освобождении Нойбраденбурга, 199-я — Лихена, 369-я — Казекова.
В это время 300-тысячный гарнизон фашистской столицы, усиленный многочисленными отрядами фольксштурма, оказывал наступавшим со всех сторон войскам 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов отчаянное сопротивление. Несмотря на это, наши соединения теснили врага к центру. С юга через канал Тельтов пробилась 52-я гвардейская танковая бригада, с севера — 47-я механизированная бригада и 171-я стрелковая дивизия. Части 10-го гвардейского добровольческого танкового корпуса действовали в районе Ванзее, тесня фашистов на восток и одновременно отбивая их попытки вырваться из Берлина. Мощные огневые удары наносили по противнику воины 12-й и 18-й артиллерийских дивизий прорыва.
Овладев районом Моабит, 79-й стрелковый корпус 28 апреля вышел к реке Шпрее у моста Мольтке. Рейхстаг находился близко, однако пробиться к нему было трудно — перед ним возвышалось несколько огромных зданий, да и река представляла серьезную преграду.
По решению командира корпуса генерал-майора С. Н. Переверткина рейхстаг должны были штурмовать две дивизии — 150-я и 171-я. От каждой из них выделили по одному штурмовому батальону для того, чтобы они проложили путь вперед другим подразделениям. В 150-й дивизии это был батальон капитана С. А. Неустроева, а в 171-й — старшего лейтенанта К. Я. Самсонова.
В ночь на 29 апреля штурмовые батальоны после упорного боя захватили мост Мольтке и плацдармы на левом берегу Шпрее. Вслед за ними через мост переправились другие подразделения, танки, орудия. 29 апреля шла борьба за здания, окружавшие рейхстаг, а 30 апреля воинские части начали штурм самого рейхстага, который оборонял большой гарнизон, получавший по подземному ходу подкрепления и боеприпасы.
Лишь к вечеру 30 апреля после неоднократных атак воины 756-го и 674-го стрелковых полков 150-й дивизии и 380-го стрелкового полка 171-й дивизии ворвались в рейхстаг. При этом самоотверженно и умело действовали солдаты, сержанты и офицеры батальонов капитанов С. А. Неустроева, В. И. Давыдова, старшего лейтенанта К. Я. Самсонова, а также отдельных групп майора М. М. Бондаря, капитана В. Н. Макова и других.
За ночь воины уничтожили фашистов на первом этаже и проникли на второй. Разведчики М. А. Егоров и М. В. Кантария при помощи группы автоматчиков во главе с лейтенантом А. П. Берестом и старшим сержантом И. Я. Сьяновым пробились наверх и водрузили на куполе алое полотнище — Знамя нашей Великой Победы над фашизмом.
Родина достойно отметила подвиг воинов, овладевших рейхстагом. Сотни из них удостоены высоких государственных наград. 150-й и 171-й стрелковым дивизиям, 11-й гвардейской механизированной бригаде было присвоено наименование Берлинских.
Когда шла битва за Берлин, соединения 3-го Украинского, продвигаясь по Австрии на запад, встретились с союзниками. У воинов 20-й гвардейской стрелковой дивизии такая встреча произошла в Восточных Альпах у города Грац. В это время 2-й и 4-й Украинские фронты вели бои в Чехословакии, где возглавляемая фельдмаршалом Шернером группа армий «Центр» создала глубокоэшелонированную оборону.
В начале мая жители Праги поднялись против оккупантов, их поддержало население других городов. Фельдмаршал Шернер приказал подавить восстание силой оружия. Надо было оказать немедленную помощь братскому народу. Для этого по группе армий «Центр» нанесли мощный удар не только с юго-востока и востока, но и с севера.
В освобождении Дрездена участвовала 106-я стрелковая дивизия генерала Е. И. Василенко. В это время опередившие пехоту 3-я и 4-я гвардейские танковые армии преодолели Рудные горы и вступили на территорию Чехословакии. Широким фронтом они двинулись к Праге, громя фашистские гарнизоны и колонны войск. В ночь на 8 мая части 5-го гвардейского мехкорпуса ворвались в местечко Жатец, в котором размещался какой-то крупный штаб. В коротком бою гвардейцы перебили десятки гитлеровцев и захватили много пленных, в том числе девять генералов. При допросе пленных оказалось, что разгромлен штаб группы армий «Центр».
На рассвете 9 мая подвижные соединения завязали бои на окраинах Праги. Первой в город ворвалась 63-я гвардейская танковая бригада. Подавить сопротивление противника в столице Чехословакии гвардейцам помогли воины-земляки из 52-й танковой и 11-й механизированной гвардейских бригад.
Еще 8 мая представители немецко-фашистского командования подписали в Берлине акт о безоговорочной капитуляции на всех фронтах, но здесь, в Чехословакии, бои продолжались до 11 мая. Окруженные восточнее Праги и в других местах части группы армий «Центр» стремились прорваться на запад. В их разгроме участвовали и 106, 176, 373-я дивизии. Южноуральцы, воевавшие в них, сделали последние выстрелы в войне уже после Дня Победы.
А. Корзников
В первом эшелоне.Н. Каладзе
Утром 14 января 1945 года после мощной артиллерийской подготовки (в этот день был сильный снегопад и поэтому авиация в операции не участвовала) дивизия перешла в наступление, успешно прорвала оборону противника и устремилась вперед.
Развивая наступление, с ходу преодолели вторую полосу обороны немцев на западном берегу реки Дзядлувка и 17 января овладели городом Населеки, а 18-го — крепостью Новогеоргиевск (Модлин) — важным узлом коммуникаций и опорным пунктом немцев. Воины дивизии удостоились благодарности Верховного Главнокомандующего, а 562-й стрелковый полк, который первым ворвался в город, — почетного наименования Новогеоргиевского.
24 января шел сильный дождь со снегом. Гитлеровцы не считали возможным наш ночной штурм, а мы готовились к нему, намереваясь застать противника врасплох. К 24.00, не открывая огня, полки приблизились к вражеской обороне. Гитлеровцы открыли огонь из всех видов оружия, но сдержать натиск наших воинов не смогли. Прорвав оборону противника, мы быстро ввели в брешь остальные части дивизии. К утру 25 января полки вышли к реке Висла.
Однако противник сумел в тылу у нас закрыть прорыв, и мы оказались в окружении. В течение двух с половиной суток вели бой. Два полка — 562-й и 751-й — на западном берегу отбивали атаки с запада, а один — 641-й — на восточном берегу прикрывал переправу.
29 января соединения 70-й армии оттеснили гитлеровцев и вышли на Вислу. Нашу дивизию, находившуюся в непрерывных боях более двух недель, вывели во второй эшелон. Однако не успели мы вывести полки из боя, как получили приказ немедленно развернуть их фронтом на восток в направлении города Торн — преградить путь вырвавшимся из города гитлеровцам и пытавшимся прорваться за Вислу. Бои 29–31 января носили исключительно ожесточенный характер, шли днем и ночью. Несмотря на то, что личный состав дивизии был изрядно измотан в предыдущих сражениях, он с честью выполнил свой долг. Противник через наши боевые порядки прорваться не смог.
За освобождение города и крепости Торунь (Торн) Верховный Главнокомандующий объявил благодарность личному составу дивизии.
Дивизия снова была повернута фронтом на запад и северо-запад и наступала во втором эшелоне 70-й армии. А уже в первых числах марта с рубежа Пренцлау и Штегерс вела бои в первом эшелоне армии и развивала наступление в направлении города Битув (Бютов). Более двух суток продолжалась схватка за него. Овладели им 8 марта. И снова — благодарность Верховного Главнокомандующего.
В тот день я был ранен в голову. Сразу же сделали операцию в полевом армейском госпитале. Я чувствовал себя хорошо и поспешил возвратиться в дивизию, хотя это было рискованно.
Продолжая наступление, к исходу 22 марта дивизия заняла город Цопот (Сопот) и разъединила на две части группировку противника у Балтийского моря. 28 марта, во взаимодействии с другими соединениями, участвовала в штурме и овладении городом и крупным портом Гдыня.
За образцовое выполнение задания командования в боях при прорыве обороны немцев севернее Варшавы, проявленные при этом доблесть и мужество 165-я Седлецкая Краснознаменная стрелковая дивизия была награждена орденом Кутузова II степени.
Н. Каладзе, командир 165-й Седлецкой стрелковой дивизии
Перекресток.В. Пятышев
Это произошло в Польше вскоре после прорыва обороны противника. В ночь на 17 января наша рота получила приказ от командира батальона захватить перекресток дорог (севернее Варшавы). Окажись он к моменту наступления наших войск в руках немцев, они могли нанести нам большие потери.
Командир роты 165-й стрелковой дивизии В. Е. Пятышев отличился в боях за освобождение Польши.
Был несколько раз ранен, но вернулся домой с Победой
Двигались ночью. Бойцы, измученные несколькими днями беспрестанных боев, буквально засыпая на ходу, наконец вышли к перекрестку. Но что это? На дороге снуют черные тени. Кто такие — попробуй разбери в темноте. Еще раз уточнили с командиром взвода младшим лейтенантом Петром Хохриным, тот ли это перекресток. По всему выходит — тот. Может, какая-то другая часть сбилась с направления и вышла на перекресток?
А рота продолжала двигаться. Вдруг слышим: говорят не по-русски. Прислушались — немцы. Видимо, вражеская рота разведки получила тот же приказ, что и мы: загодя занять оборону и обезопасить продвижение своих войск в районе перекрестка. А ведь зима, в снегу долго не вылежишь. Вот и вышли на дорогу потоптаться, погреться.
Я сразу отдал приказ бойцам залечь за обочину и приготовиться к бою, а сам с ординарцем по фамилии Коза пошел прямо к немцам. Они нас, конечно, заметили. Но посчитали за своих. Обмундирование у нас после беспрерывного боя потрепанное, цвет шинели и днем толком не определишь. Разве что по каске можно отличить, что русские, — у нас она круглая, — да ведь ночь. Оказались мы среди немцев. Они тоже все на одно лицо, все в маскхалатах, но командира все равно отличить можно. Поравнялся с ним, обхватил и со всей силы толкнул в сторону «нашей» обочины, а сам — в снег.
Как только немцы поняли, что дело неладно, открыли беспорядочный огонь. По ним в ответ — наша рота. Поднялась паника. Противник, должно быть, подумал, что окружен, и начал поспешно отступать, оставив уже приготовленный оборонительный рубеж. Только мы заняли их траншею — откуда ни возьмись, немецкая конница. Тоже решила, что окружена, и, отступая, нарвалась прямо на наши автоматы. Наутро выяснилось, что, выходя из «окружения», противник не только потерял важную позицию, понес урон в живой силе, но побросал и технику.
В. Пятышев, командир роты 165-й Седлецкой стрелковой дивизии
Последний водный рубеж. П. И. Казаков.А. Ушаков
29 июля 1944 года передовые части 1-го Белорусского фронта вышли к Висле, с ходу форсировали ее и захватили плацдарм южнее города Сандомир. Фашистское командование спешно подтянуло на это направление много войск и боевой техники.
На одном из участков вел бои первый батальон 42-го гвардейского полка капитана П. И. Казакова. Закаленные в боях на Волге, под Курском, бойцы и командиры батальона стойко и умело отражали атаки врага. Уже шесть раз наседали фашисты и, неся большие потери, откатывались назад. Во время последней атаки они бросили на участок до полка пехоты и более десяти танков и бронетранспортеров.
В небо взлетели три красные ракеты — сигнал батальону к бою.
— Открываю огонь, товарищ комбат, — доложил командир дивизиона.
— Дайте побольше огня перед позициями третьей роты. Там главный удар! — Казаков на секунду задумался, а затем приказал телефонисту: — Передай командирам рот: открыть огонь из всех видов оружия. Отсечь пехоту от танков!
Умело организуя взаимодействие подразделений разных родов войск, Казаков успешно отражал атаки гитлеровцев, и в этой атаке захватчики понесли большие потери.
В боях на Висле батальон истребил до 300 немцев, уничтожил много боевой техники, захватил два исправных «тигра», взял в плен 45 солдат и офицеров противника.
12 января 1945 года в 5 часов утра из репродукторов, установленных на переднем крае наших войск на Сандомирском плацдарме, полилась торжественная мелодия Гимна Советского Союза. Заключительные слова: «Знамя Советское, знамя народное, пусть от победы к победе ведет!» — были сигналом для наступления передовых батальонов. Так началась знаменитая Висло-Одерская операция.
Батальон Казакова был передовым отрядом 42-го гвардейского полка. После мощной артподготовки капитан поднял своих бойцов в атаку. Прорывая оборону врага, батальон стремительно продвигался вперед. На протяжении 300 километров он с боями преследовал противника, не давая ему возможности задержаться. Благодаря действиям батальона Казакова, вражеские подразделения в полосе наступления батальона были уничтожены, при этом захвачено много трофеев и 80 солдат и офицеров.
24 января батальон вышел к Одеру, последнему крупному водному рубежу, прикрывавшему гитлеровскую столицу. Стояла холодная ветреная ночь. Удалось бесшумно уничтожить сторожевые посты на берегу. Стали переправляться. Капитан Казаков с первой же лодкой проскочил на тот берег и организовал захват плацдарма. С рассветом гвардейцы начали бой за его расширение.
Ближайшей задачей батальона было выбить гитлеровцев из населенного пункта Линден — важного узла обороны. Связав боем почти все имевшиеся в этом районе войска фашистов, батальон Казакова дал возможность главным силам дивизии беспрепятственно переправиться на левый берег Одера.
В этом упорном кровопролитном бою за Линден гвардии капитан П. И. Казаков погиб. Посмертно ему присвоено звание Героя Советского Союза.
А. Ушаков
«Это вам за Хохрякова!» С. В. Хохряков
В победные майские дни сорок пятого на одной из колонн поверженного рейхстага можно было прочитать: «Это вам, гады, за Семена Хохрякова!» Так написали его товарищи. Дважды Герой Советского Союза майор танковых войск комбат Хохряков погиб в предместьях Коттбуса, от которого до Берлина рукой подать. За три недели до Победы.
Дважды Герой Советского Союза майор танковых войск С. В. Хохряков
Семен Хохряков родился в Коелге, что знаменита на весь мир своим белоснежным мрамором. Судьба его типична для поколения Октября. Детство в деревне. С тринадцати лет — в коммуне. Юность — в ФЗУ. Страна становится индустриальной, и новостройки, цехи, рудники требуют тысяч умелых молодых рук. Недалеко — угольные копи, и Семен становится шахтером.
Армия республики рабочих и крестьян модернизировалась, обретала крылья, вставала на колеса, одевалась в броню. Когда Семена призвали служить, он стал танкистом. Первая боевая награда — «Полярная Звезда». Большинству этот орден не знаком, кавалеров его в стране совсем немного. Монгольская медаль за бои на Халхин-Голе. Родина же отметила его тогда только что учрежденной и всю войну самой заветной для солдата медалью — «За отвагу».
Новые бои Семена Хохрякова — в октябре 1941 года. Столица за спиной, потому танковый батальон, где он был политруком, стоял насмерть. А вскоре — первое победное наступление. Оно вошло в историю как разгром гитлеровцев под Москвой. И первое ранение. Тогда Семен недолго занимал госпитальную койку, — он не дождался, пока полностью заживет рана, и сбежал на фронт.
В 54-ю танковую бригаду 3-й гвардейской танковой армии генерала Рыбалко Хохряков попал уже в сорок третьем, после окончания высшей офицерской танковой школы. Батальон Хохрякова всегда шел в бригаде первым. Первыми хохряковцы вышли на шоссе Киев — Житомир, ключевое к столице Украины. Первыми они вошли в Васильков на шоссе Киев — Белая Церковь. Гитлеровцев отрезали от тыла, прекратилось снабжение, и им пришлось уйти из Киева.
С Василькова пошла слава хохряковцев по танковой армии. Закрепили они ее в Проскуровской операции, которую по ожесточенности маршал Жуков сравнивал со сражением на Курской дуге. Здесь батальон выдержал натиск 72-х немецких танков. Выстояли. Хотя в конце поединка боеспособным оставался всего один танк — комбата, сам же он был ранен. В госпитале узнал о присвоении ему звания Героя Советского Союза.
Из наградного листа на гвардии майора С. В. Хохрякова:
«В период боевых действий батальона с 4 по 18 марта 1944 года тов. Хохряков проявил исключительную храбрость, мужество, отвагу и умело руководил действиями своего батальона…
Уничтожено орудий — 9, самоходок — 22, пулеметов разных — 20, танков —10, автомашин — 15, минометов — 19, солдат и офицеров — 342…
Лично сам тов. Хохряков в бою уничтожил: орудий — 4, самоходок — 6, танков — 4, автомашин — 5, минометов — 6, солдат и офицеров — 118, взял в плен — 36 и захватил подвод с различными грузами — 270…»
В батальон командир вернулся, когда армия Рыбалко вступала на польскую землю. И здесь снова впереди хохряковцы. Они первыми вошли в стратегический пункт гитлеровской обороны — Ченстохов.
Из наградного листа на присвоение Хохрякову звания дважды Героя Советского Союза:
«…Батальон, руководимый тов. Хохряковым, нанес следующие потери противнику: уничтожено фашистских солдат и офицеров — 1200 человек, лошадей с повозками — свыше 200, танков типа «пантера» и «тигр» — восемь, полевых пушек — 25, минометов и пулеметов — 52, бронемашин и автомашин — 180».
И вот заключительная операция войны — Берлинская, в самом начале которой ему суждено было погибнуть. Коттбус. Последняя схватка хохряковских «тридцатьчетверок» с гитлеровскими «тиграми». Батальон, как всегда, шел головным. Неравный бой. Средние и тяжелые танки все равно что на ринге боксеры разных весовых категорий. Когда подошли основные силы бригады, от батальона осталось лишь несколько танков. Но гитлеровцы были сбиты с рубежа обороны. Бригада пошла вперед, к Берлину.
Стоит (а возможно, уже и нет) в польском городе Ченстохове памятник советским танкистам. Называется он «Памятник благодарности». Достойное павших за свободу и мир название! Таким памятником благодарности герою-земляку являются улицы Хохрякова — в Тракторозаводском районе Челябинска, в Копейске и Ченстохове. Памятник-бюст героя стоит в Коелге, где он родился.
«Руда Армада, на помощ!» Иван Гончаренко.А. Моисеев
Руда Армада — по-чешски Красная Армия, а «помощ» и есть помощь, понятно без перевода. Позывные восставшей Праги, призыв о помощи в Уральском танковом корпусе поймали, когда с гитлеровцами в Берлине уже было покончено.
Добровольческий корпус поспешил на помощь Праге. Головной пустили Челябинскую бригаду, а в ней первым шел взвод лейтенанта Буракова, одним из трех танков которого под № 23 командовал лейтенант Иван Гончаренко.
Экипаж его был слаженным — не одно танковое сражение прошли вместе командир и его подчиненные: командир орудия Павел Батырев, механик-водитель Илья Шкловский, стрелок-радист Алексей Филиппов, заряжающий Николай Ковригин. Экипаж особенно был заметен при освобождении Польши и в Берлинской операции.
Путь на Прагу лежал через Рудные горы — значительное препятствие для танков. Узкие, извилистые дороги над пропастями. Крутые, почти отвесные подъемы. Опасно! Что ни говори, а танки — не для гор. Особенно опасно первому. Немалую часть горного пути головным шел танк Ивана Гончаренко.
К Праге подошли ночью. Приказ маршала Конева: войти в город в 3 часа 9 мая. Остановились в небольшом городке, километрах в семи от предместий. Над Прагой небо было красным от зарева. Гитлеровцы уничтожали восставший город. Стали готовить машины к последнему броску. Разведка — взвод Буракова — ушла вперед. На окраине их встретили пражане. Нашелся и проводник, хорошо знающий город, — Франтишек Соучек. Стало светать. 23-й втянулся в пражские улицы.
О дальнейшем — рассказ из газеты чехословацких коммунистов:
«Легенда о танке Ивана Гончаренко.
Танк Ивана Гончаренко встретил День Победы. Кончилась война, пройдены последние километры, последние часы войны… и снова бой.
— Ну, наш последний штурм, а потом все по домам, — сказал Гончаренко под рев моторов. А через два часа его уже не было в живых…
Ранним утром 9 мая танки подошли к баррикадам на Брусце. Их было три: Гончаренко, Буракова и Котова. На танках стояли номера 23, 24, 25. Так говорят свидетели.
Остановились. Из домов выбегают пражане. Несут еду, воду, полотенца. Бураков, командир разведтройки, объявляет отдых. В эфир летит сообщение: «Мы на пражских улицах». А потом новый приказ, и снова вперед.
Батырев: Мы должны были проникнуть в центр города, добраться до моста и по нему — к парламенту. Мост необходимо было удержать до прихода наших основных сил…
Филиппов: Когда мы перевалили через баррикады, Бураков махнул правой рукой, показывая, чтобы мы двигались вперед. Чех сидит рядом с водителем и показывает направление.
Батырев: Хорошо помню, как мы шли первыми. На улицах было очень тихо, ни одной живой души. Тишина перед бурей. На домах неподвижно висели флаги. Заряжающий Ковригин хотел вылезти из башни. Сидя внизу, я предупредил его: «Осторожно, не на свидание идешь…»
Шкловский: Я увидел две самоходки. Быстро навожу орудие, но в наш танк попадает снаряд. Гончаренко убит. Это был страшный момент. Мне пришлось стрелять из-под мертвого Гончаренко. Одна из самоходок загорелась, возможно от моего выстрела.
Ковригин: Второй удар — танк наполнился оглушающим звоном. Мне показалось, что я оглох. Снаряд разворотил броню. В этот момент были ранены Шкловский и чех. Водителя ранило в челюсть и глаз, а чеху раздробило ногу.
Филиппов: Шкловский собрал последние силы, выбрался из танка. Я сел на его место и попытался снова запустить мотор, но напрасно. «А что если по нашей безоружной машине снова ударят?» — подумал я.
Тяжело раненный, почти оглохший Ковригин пришел в сознание лишь через несколько дней в госпитале. Батырев был легко оглушен и ушел из танка последним. Кругом шла стрельба.
А потом по мостовой загрохотали танки. Они рассеяли гитлеровцев, и в эфир пошло печальное известие: «Погиб Гончаренко».
Пражские повстанцы вспомнили о первом танке, который вел на Кларове свой последний бой. Представители Праги обратились к советскому командованию с просьбой, чтобы «танк, который первым вошел в Прагу», оставить в городе на вечные времена.
Памятник был открыт 29 мая 1945 года…
Танк на Смихове — это прежде всего символ. Символ нашей признательности и уважения к тем, кто «пришел вовремя как легендарный рыцарь из древних сказаний».
«Руде право», 5 мая 1965 года».
Все пятеро членов экипажа танка № 23 стали почетными гражданами Праги. Деревня на Сумщине, в которой родился командир экипажа, переименована в Гончаренково. В Челябинске есть улица И. Г. Гончаренко.
А. Моисеев
Самые дорогие награды Ивана Бугрова.А. Моисеев
Парабеллум он предпочитал по многим причинам. Во-первых, безотказный. Прицельность хорошая. Семь патронов в обойме. Увесист, а потому хорош в рукопашной — можно оглушить и в каске. Это техническая сторона дела. А во-вторых, как назвать это чувство — желание бить немчуру ее же оружием? Как это они пистолет окрестили — «готовься к войне»? Вот и готовьтесь! На тот свет, по путевке Ивана Бугрова. Он вас на бой не звал, у него своих боев хватало.
Кто их звал? У каждого к всеобщей ненависти к незваным гостям была своя злость. Они же каждого от чего-то своего, кровного оторвали. Его, например, от футбола. Кому-то, может, и смешным покажется, а его понять можно. У него время уходило, золотые его денечки. Был он в самой отличной форме: главная ударная сила челябинской футбольной команды, надежда болельщиков, кумир мальчишек. Ах, этот восторженный рев стадиона: «Бугров, давай! Ванюша, навешивай!» Все у него было для центрфорварда. Но он-то знал, что ему уже за тридцать, а это возраст замены…
А сезон сорок первого складывался так удачно! Состав подобрался славный, сыгрались как по нотам. Чемпионы и призеры Урало-Сибирской зоны, замахивались они тогда на большее. И как сказать… Были у челябинцев на них надежды.
Под началом легендарного генерала В. И. Чуйкова в составе легендарной 8-й гвардейской армии он прошел путь освобождения от Сталинграда до Берлина. Их звали чуйковцами, и они гордились этим званием не менее, чем гвардейским. Мало их прошло от Сталинграда до Берлина. Велика честь называться чуйковцами, но велик и спрос. Их всегда бросали туда, где было труднее всего.
…Когда стали награждать орденом солдатской Славы (орденом, хотя и с виду медаль!), они дрались за никопольский марганец. Вот уж где фрицы стояли насмерть! У них выхода не было. За отход отсюда Гитлер определил им расход. Без марганца броню не сделать, а без брони — какая война? Ну а марганец Гитлеру больше негде взять. Вот и выковыривали фрицев из марганцевых рудников с ноября сорок третьего по февраль сорок четвертого.
В тех затяжных боях и заслужил он свою первую «Славу». Заветную солдатскую награду! Ни о чем так, как о ней, не мечтали тогда солдаты. Три «Славы», знали, приравниваются к Золотой Звезде Героя. И потом, знали они, как чтили в народе георгиевских кавалеров. А Звезды Славы — это те же советские «Георгии». Их кавалеры как бы переняли славу героев русской армии. Тогда это остро чувствовали!
…Задание у них тогда было обычное — доставить «языка». Ну да каждый поиск в особинку. Сотни было, а одинаковых ни одного. Та разведка была в глубокий тыл врага, здесь «языков» можно добыть более знающих, чем среди окопников.
Просочились через передовую без особого шума, прошли в тыл и затаились при дороге, хотя и трудновато это было сделать в степных местах.
Первым услышал Алексей Журавлев, лучший «слухач» во взводе, определил, что едут на повозке. Приготовились. А увидели, и как-то запал угас. На повозках восемь гансов, а их — четверо. Есть еще группа прикрытия, но она, как и положено, поодаль. Пропустить? Надо бы, но время горит, а дорога попалась какая-то неживая. Сколько лежат — эти лишь первые. Всем уж слышно: по-своему лопочут да кто-то на их любимой губной гармошке пиликает. Непуганый немец — похоже, на фронт прибыл только что. Такой «язык» интересен особо.
Как старший, решение Бугров взял на себя — беспечность обозников в помощь… Надо кому-то навстречу обозникам проползти. Там ложбинка была, а за ней куст полыни, можно укрыться. Больше негде. Вся соль в том, чтобы успеть до кустика добраться, пока не подкатили обозники. Не успеешь — будешь перед ними как голенький.
Пополз он и успел, а как успел, самому удивительно. Если бы соревнования по скоростному ползанию были, наверняка рекорд установил бы.
Дальше все сошлось. Миновали его обозники, а он как можно грознее: хенде хох — и гранату над головой. А то, мол, ко всем цум тойфел, — не захотели. А тут и ребята поднялись с гранатами. Сержант Попов, Иван Мельников, Бикструганов Баджи.
Пока фрицы поняли, что их вдвое больше, им шум нечем поднимать стало. Трое рванули было в сторону. Бикструганов их короткой очередью из шмайсера снял, так что особого шума не было. А тут и группа прикрытия приспела.
Пятерых вести под конвоем через передовую попробуй-ка, а хотелось бы. Пятеро куда больше знают, чем один или два. И что придумали: часть переоделась в немецкие шинели, часть в повозках прикрылась. Пленные под прицелом — и покатили к передовой.
Немцы пропустили, а свои в оборот взяли. Да так, что после того зареклись в немецкое переодеваться.
…Слава второй степени — это Висла. Лето сорок четвертого, начало августа. Они форсировали ее южнее Варшавы.
Форсировать вслепую не положено. Первыми на тот берег пустили взвод разведчиков Бугрова. Для связи дали радистов, для огневого прикрытия пару станковых — «максимок».
Перебрались с комфортом. Выделили им три резиновые лодки, а это тебе не плот! И вот что славно — ни выстрела по ним фашисты не сделали. Не заметили. Конечно, ждали их фрицы, готовились встретить, но, видно, не так скоро.
На левом берегу местность такая: свежий земляной вал, похоже, оборонительной полосы, однако незанятый; далее поле; за ним — на глазок метрах в шестистах — лесок.
Передали они по рации обстановку на тот берег, «максимки» установили на валу, а сами, разделившись на группы, двинулись через поле проведать, что в леску. Не вышло, сразу обстреляли, и тотчас же из-за деревьев выдвинулись восемь танков, а за ними автоматчики. Чтобы в засаде ждали их, не похоже. Скорее, шли занимать оборону на валу. Не успели, значит, и вал в помощь нам, а не им. Задержать бы их в поле!..
И пополз старшина за вал — в чистое поле. С ним друг его неразлучный и правая рука — Баджи. Прицельного огня они не боялись, такой дым-тарарам поднялся, а шальные пули, осколки их миновали. На бросок гранаты к танкам подползли. Ну и получай! Бугров один танк обезножил, гусеницу взрывом снял, а Баджи бутылку с горючкой на решетке, что движок кроет, разбил. И гори синим пламенем! Замешкались танки. А тут огневой смерч. Это «катюши» успели. Добро, они с Баджи за вал уже перемахнули. Хорошо наблюдать, как «катюши» работают, только со стороны.
Ну а за «катюшами» «ура» покатило. И справа, и слева. Это пока они немцев на себя отвлекали, батальоны реку форсировали и вступили в дело.
…Третий орден Славы — это уже подступы к Берлину.
Хотели их тогда обхитрить, и коль получилось бы, тяжко пришлось их 83-му гвардейскому полку. В пяти шагах от Победы многих бы уложили в братскую могилу. Как устроили? Речушка. Мосточек. За ним деревушка. Кирха да кирпичные дома там, как положено, под красной черепицей. И тишь да благодать. Будто уж все — Гитлеру капут! И вот что характерно — ни души. Спят мирным сном? Так полдень ведь!
Бугров и посоветовал командиру полка: остережемся, пустим в деревню разведку, а пока займем позицию.
Выказали себя гансы. Но в общем-то, хотя и разгадали их хитрость, а полк попал-таки в пиковое положение — немец танки пустил, артиллерия наша отстала, окопаться — не успеть, отступать — передавят.
Тогда и вызвался Бугров рискнуть, как тогда на Висле. Танку когда солдат опасен? Когда рядом и гранаты у него. Вот и решил припугнуть. Взял старшина с собой незаменимого Баджи и Алексея Журавлева.
Как подбирались к танкам — что говорить! Но уцелели, успели. Первый загорелся от гранаты Бугрова. Ну а в дыму им стало легче. В общем, три танка они тогда сожгли и две автомашины. Остальные танки дали ходу, а без них немцы уже были не вояки. Ушли с танками немногие, большинство сдались в плен.
За тот риск и представил комполка смельчаков к наградам. У Баджи на груди появился серебряный орден Славы. Бугров же стал полным кавалером. И на плечи ему по возрожденной традиции русской армии — «за полного Георгия» офицерский чин — легли золотые офицерские погоны.
У Ивана Бугрова было еще много боев. И после победы тоже — мирных боев. Суждено ему было удивительное спортивное долголетие. Он покинул поле стадиона, перешел на трибуны, в сорок восемь лет. Что ему помогло? Среди всего прочего — он играл не только за себя. Он играл за брата Петра, павшего под Ростовом. Он играл за Ляхова и Мишу Жмыхова, за Леню Шишкина… Он играл за состав челябинской команды «Динамо», что ушел навсегда с поля стадиона в разгар футбольного сезона сорок первого года.
А. Моисеев
Солдатская страда. Г. А. Борисов.А. Моисеев
С самого начала попал он в самое пекло — Сталинград. А в боях, считай, не был — скоро ранили. Почти на полгода госпиталь, полк выздоравливающих. В «выздоравливающем полку» без дела сидеть не давали, повышали квалификацию по воинским специальностям, и его, пока становился на ноги, бывалые разведчики обучили многим хитростям охоты на врагов.
Классическое время разведки — ночь, темь. Первый же орден солдатской Славы он заслужил за «языка», которого взяли при солнце, не случайного, отошедшего от своих фрицев, а пулеметчика с передовой. Случилось это на Курской дуге.
Ночная охота не удавалась, слишком уж укрепились немцы, слишком уж осторожно вели себя. Минные поля, секреты, усиленные посты. Ночи не намного темнее дня — не спускались с неба ракеты на парашютах, — даже подобраться к передовой не могли, и решили брать «языка» при солнце.
Поползли в 8.00, в самую что ни на есть ясность; на эту-то солнечность и рассчитывали: солнце усыпит бдительность врагов.
Чистое поле в восемьсот метров. Путь по нему они, конечно, просмотрели до ямочки. Поползли, вминаясь в землю… Тишина. А что за ней? Может, следят за ними из вражеских окопов, ведь как на ладони, и нарочно подпускают, чтобы бить наверняка или, того хуже, взять в плен. Но тихо-тихо.
Эх, как взорвется сейчас тишина и вместо трелей жаворонка засвистит свинцовая пурга, и им уже не дождаться, не дожить до новой тишины, до новых трелей. Но тихо-тихо. Уже минное поле. Уже прочистили проход. Уже искромсали над собой колючую проволоку. Уже обнаружили хитрость — проволоку-ниточку, задели бы — и шум: зазвякали-забрякали бы жестянки. Спасибо тебе, солнце! Да что же они молчат? Да вот он, бруствер. Прыжок — и автоматы вдоль траншеи, гранаты с предохранителей…
Никто их не встретил. А слева, совсем рядом, пулеметчик. Сморило его солнце после бессонной ночи. Спасибо тебе, солнце! На их шаги вскинул пулеметчик голову. Да что он теперь сделает? Бежать от них. Они — за ним. Блиндаж. Занес один противотанковую над головой. Выходи, а то капут! Один вышел. Потащили этого. Заглядывать в блиндаж не стали — гранату. Бегом. Во всю мочь. По траншее. По полю. Хватились немцы, они уже, считай, перебежали. Двоих только и ранили.
Второй орден Славы Борисов заслужил в наступлении уже в Западной Белоруссии.
Были еще бои, кровавая переправа через Вислу, пока в апреле ворвались в Германию — и на Берлин. Последняя задержка вышла на Нейсе.
Не так уж значительна Нейсе, далеко не на каждой карте помечена, а вот атакой с ходу преодолеть ее не смогли, захлебнулась атака. Полегли атакующие роты в речке Нейсе, слишком плотным огнем встретили, свинцовым ливнем. И странно, и досадно. Враг деморализован, до Берлина рукой подать, война закатывается. Всем ясно, на чьей стороне победа, а тут такая мясорубка, и узнать, в чем дело, — не узнать. Каждый метр водной глади пристрелян. Сколько групп поиска утонуло в Нейсе!
Напряжение возрастало. Приближалось 17 апреля — начало Берлинской операции, заключительной операции войны, а перед 1-м Украинским фронтом — неуязвимая Нейсе, и что за ней — неизвестно. В дивизию прорыва полковника Орлова приехал командующий фронтом маршал Конев. По его приказу в роте дивизионной разведки отобрали двенадцать бойцов. Выстроили, и маршал Конев сам поставил задачу. Да они уж и так знали, на что посылают их. Нужен «язык». Погибнут они — новых двенадцать отберут. Их жизнь заложена в успех дивизии прорыва, в успех фронта.
Им дали трое суток на подготовку. 4320 минут наблюдения за тем берегом. Каждый камешек, обрывчик рассмотрен, каждый метр вражеской траншеи изучен. Нашли слабину. Ежеутренне в 4.20 подвозят к передовой кухню, и солдаты идут за кашей. В траншее остаются лишь пулеметные посты. Постреливают, создают шум для острастки.
В 4.20 и отчалили. Смутен час первозорья. Тьма со светом мешается. Без всплеска переплыли Нейсе. Где их было заметить, они и себе-то казались бесплотными тенями!
Лишь как перебрались под вражеский берег, осветила их ракета, но они уже вжались в обрывчик — облюбовали заранее, и из траншей их невозможно было рассмотреть. А опустилась наземь темь — они пружинами перелетели в траншею. 150 метров пробежали. Никого, завтракают солдаты. В пулеметном гнезде трое. Двоих убили в схватке, одного прихватили с собой. К лодке. Добежали. Отчалили. Догребли. Выпрыгнули. И тревога. Навесили над лодкой «фонари». Лодки в щепки. Они и это предусмотрели. Наметили на этот случай укрытие. Переждали до передышки — и к своим. Все! Задание выполнено. И что удивительно, ни царапинки ни на ком.
Сам Конев за них переживал, не сходил с наблюдательного пункта дивизии, отдал приказ: заметят разведчиков — обрушить на передовую фашистов всю огневую мощь, прикрыть. Очень рад был маршал их возвращению, при допросе пленного присутствовал. «Язык» прояснил картину. За Нейсе — глубокоэшелонированная оборона, подготовленная заранее. Приказ Гитлера — стоять насмерть, и стоят насмерть головорезы СС.
Разведчикам дали десять дней отдыха, но на третий день полковник Орлов снова послал их на тот берег, для уточнения обстановки. Пошли добровольцы. Повел их старший сержант Борисов. «Языка» брали в расположении другой фашистской части, где еще не знают об их хитростях, — и все повторилось. Помог немецкий педантизм: завтракали здесь тоже в 4.20. За блестящие действия на Нейсе сержант Борисов был награжден Золотой Звездой Героя.
Гладко и просто все вышло. Как говорится — пришел, увидел, победил. И во всех операциях Борисова такая вот простота и гладкость. Солдатская удача? Возможно. Но основа успеха — в опыте и солдатском таланте. Счет каждому поиску — минуты. Подготовка — сутки, да не одни. Каждый поиск рассчитан до минуты, и то, что гладко и просто сходило Борисову, было бы не под силу другому разведчику. Он был асом разведки. И высшая награда Родины ему не только за мужество, за смертельный риск, но и за мастерство. Подвиг его длился более двух военных лет.
А. Моисеев
Самбу-Батор. С. X. Булугов.А. Моисеев
В родном Улбугайском улусе старики слагают о Самбу-баторе улигеры-сказания, как испокон велось в народе. И поется еще в них о том, что невелик бурятский народ, но бескрайна его Родина, и лучшие сыны его у всей страны в почете.
Далек, ох далек путь его с Урала в родные места! Сколько же это тысяч километров? Самолетом до Иркутска, поездом до Кутлука вдоль Байкала, а от него еще автобусом по Тункинскому тракту вдоль Иркута к монгольской границе. Там, где подпирают небо белки да гольцы Восточных Саян с исполином Мунхэ-Сарьдаком (выше горы во всей Восточной Сибири нет), и расположился родной его аймак.
Раньше бы, однако, он из Улбугая и до Кутлука не добрался. Не то что дебри непроходимые, а только не заведено было, чтобы бурят с родовой земли уходил. Так было. Вроде и всю жизнь на быстром скакуне, а только путь твой на всю жизнь — с отарой от летнего пастбища до зимнего котона. И нет тебе дела до того, что за родовой гранью. Так отец его Хайду овец гонял, так и все предки его из древнего рода Булут. Ему же была уготована судьба куда просторнее, завиднее. Детство его прошло уже в Советской стране.
В двадцать девятом он имел в кармане свидетельство об окончании семилетки. По тем временам для бурятов едва ли не университет. Так вот и получилось, что одним из первых среди безграмотных родичей Самбу убедился, что при новой власти — право на образование для всех народов, больших и малых. Что вправе он выбирать свои дороги и за родовую грань, потому что Родина его теперь не только улус, не только аймак, а вся Советская Россия. И на любой широте ее он, как все. Ну а почет и уважение — все от тебя самого.
Конечно, были материнские слезы и неодобрительные укоры улусных стариков, когда он едва ли не первым среди бурят оседлал стального коня — закончил первые республиканские курсы шоферов. И так очаровали его дороги, что вскоре уже оказался он в братской Монголии. Строили кожевенный комбинат в Улан-Баторе.
Ну а из Монголии охота мир посмотреть перебросила его за тысячи километров — в Ярославль. А тут стреножила «очарованного странника» любовь. На резиновом, ныне шинном комбинате, встретил он русскую девушку Валю. Душа в душу прожили они с ней до золотой свадьбы, полвека душа в душу живут. С перерывом, как у большинства, на войну. Первенец — дочь Римма — родилась в сорок первом. До второго — Юрия — перерыв был большой — война. Непрошеные гости пожаловали в их общий дом, и надо было их выгонять. И имело ли значение для него, что до улуса его врагу топать бы десять лет — в другой конец страны? Страна одна — и беда одна. О том, как бился он, свидетели — Звезды Славы.
Бронзовая Звезда — это освобождение Белоруссии. Ему выпало отличиться при форсировании Нарева, у самой государственной границы. Переправлялся он в числе первых, захватив пулемет. С боевым другом Павликом Захаровым из того пулемета здорово прошлись они по гитлеровцам. На их счет после боя было записано свыше тридцати вражеских солдат, три пулеметные точки и минометный расчет.
До серебряной Звезды Славы путь лежал через Польшу и Восточную Пруссию. Гнали они фрицев с исконно польских земель — из так называемого «польского коридора». Как записано в орденской книжке, здесь сержант Булутов во время боя с группой солдат зашел во фланг врагу и отвлек огонь на себя, обеспечив успех наступления атакующего порядка.
Как Самбу Хайдович заслужил золотую Звезду Славы, трудно поверить. Среди бела дня смельчаки переправились на двух резиновых лодках через Одер, захватили плацдарм и держали его до переправы всего полка. Булутову же пришлось возвращаться под плотным артобстрелом на свой берег с двумя пленными. Ценные сведения дали они. А было смельчаков не более десятка, и все остались живы. Трудно бы поверить этому, если бы не произошло все в апреле 1945 года. Немец был уже не тот: порой так драпал, что за неделю лишь раза три спали, чтоб не отстать от него.
Полный кавалер орденов Славы — редкая, особо почетная награда, заслужить ее по силам лишь особо храбрым, особо сметливым, что сильны узами воинского братства, за кем товарищи в огонь и в воду.
Один в поле не воин! Сержант Булутов был силен таким товариществом. Особо памятен ему непременный участник всех его подвигов — рядовой Захаров. Звали его в отделении ласково — Павлик, совсем еще парнишка. Но в том, что геройству возраст не помеха, он доказал. Рапорты на награды командир на них одни писал и после Нарева, и у Данцига, и победной весной. И ордена им на гимнастерки крепили одновременно.
Война свела побратимов, победа разлучила. Велика страна, и у каждого в ней свои дороги. С. X. Булутова они привели на Южный Урал. У ветерана войны звание еще одно, столь почетное среди челябинцев, — ветерана ЧТЗ. Более тридцати лет отдал Самбу Хайдович тракторному. Десяток из них — «сверхплановых», пенсионных.
А. Моисеев
Погиб при освобождении Польши.В. Халамова (Буренкова)
Много солдат с первых дней войны ушло на фронт из Юрюзани. В семье Буренковых воевало четверо сыновей, вернулись домой трое.
Мой отец, Николай Буренков, был зачислен в саперную часть. Свой боевой путь начинал рядовым — в июле 1941 года. Три тяжелых года шел по дорогам войны. Награжден двумя орденами: Красного Знамени и Отечественной войны II степени.
За мужество и храбрость в боях за Белоруссию получил благодарность Верховного Главнокомандующего. Вот строчки из нее:
«Вам, участнику прорыва вражеской обороны и боев за освобождение городов Барановичи и Слоним, за отличные боевые действия приказами Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина от 25 июня, 8 и 10 июля 1944 г. объявлена благодарность.
Спасибо, товарищ, за отличную службу, за солдатскую доблесть. Родина не забудет Ваших подвигов».
Участвовал он и в освобождении Польши. Был тогда уже старшим лейтенантом, командиром саперного взвода 676-й воинской части.
А в конце 1944 года в Юрюзань пришла горестная весть — моя мама получила «похоронку», где говорилось, что ее муж, Буренков Николай Анисимович, был убит 30 октября 1944 года и похоронен в 200 километрах восточнее завода села Заторы Пултуского уезда Варшавского воеводства. Говорят, что он подорвался на мине — такая смерть часто настигала саперов.
Мне было полтора года, когда отец ушел на фронт. Много среди нас, юрюзанских мальчишек и девчонок, было таких, у кого отцы не вернулись с войны. Сколько нас по всей стране — целое поколение! И дороги для нас каждое слово воспоминания, каждая скупая строчка документа.
В 80-е годы в «Комсомольской правде» была опубликована статья Януша Пшимановского. В ней говорилось о том, что в Польше было выпущено первое издание книги «Память», где опубликованы имена тех, кто погиб здесь в годы войны. Пшимановский просил сообщить обо всех неизвестных воинах. Я написала ему. Позднее получила письмо, где говорилось, что имя отца было внесено в список имен, опубликованный во втором издании книги «Память».
Из общества Красный Крест в 1990 году пришло сообщение, что, на основании имеющихся у них данных, прах Н. А. Буренкова покоится на кладбище г. Пултуск Цехановско го воеводства.
В Юрюзани установлена стела, где начертаны имена погибших. Есть среди них и имя моего отца.
В. Халамова (Буренкова)
Челябинский танкист Александр Николаев геройски погиб в Курской битве, совершив танковый таран
Летчик-истребитель П. В. Еремеев совершил первый в отечественной военной истории ночной воздушный таран
Штурман легендарного экипажа Николая Гастелло выпускник Челябинского военного авиаучилища Анатолий Бурденюк
Командир 52-й гвардейской танковой бригады
Герой Советского Союза Л. И. Курист
Маршал Б. М. Шапошников
Вручение Красного знамени 97-й танковой (52-й гвардейской) бригаде в Челябинске (Комсомольская пл.) в 1942 г.
Дважды Герой Советского Союза, командир 63-й гвардейской танковой бригады М. Г. Фомичев
Г. Г. Стодоля, парторг 935-го арт. полка 381-й стрелковой дивизии
Герой Советского Союза, командир танка 52-й гв. танковой бригады И. Г. Куперштейн
Герой Советского Союза командир танка 63-й гв. танковой бригады Павел Кулешов со своим юным другом, «сыном полка» гвардейцев, Толей Якушевым
П. П. Кулешов среди воинов Уральско-Львовской гвардейской танковой дивизии (снимок 80-х годов)
Вынос знамени 63-й гвардейской танковой бригады
Легендарный экипаж танка «Гвардия» из 63-й гв. танковой бригады.
Слева направо: командир танка А. В. Дадонов, стрелок-радист А. П. Марченко, заряжающий Н. И. Мельниченко, комбат П. В. Чирков, механик-водитель Ф. П. Сурков
Танковый строй челябинских гвардейцев
Челябинская тяжёлая самоходная артустановка. Курская дуга. Снимок А.Г.Ходова
Курская битва. На поле боя
На Западной Буковине танкистов встретил Георгиевский кавалер русской армии: «Я четверть века ждал вас как освободителей и хранил форму и боевые награды за отличия в боях с германцами». Фото А. Г. Ходова
Командующий 1-й гвардейской танковой армии генерал М. Е. Катуков вручает награду юному солдату. Фото А. Г. Ходова
Перед решающим марш-броском на Берлин. Фото А. Г. Ходова
На форсированном марше в Германии. Фото А.Г.Ходова
Разведчики 20-й гвардейской стр. дивизии в Австрийских Альпах
Герой Советского Союза, начальник политотдела 171-й стр. дивизии А. Т. Сотников получил высокое звание за героизм в берлинских боях
Военврач II ранга Н. А. Воронов в 1941 г. руководил госпиталями Челябинской области и госпиталем № 3120 (санаторий «Кисегач»)
Капитан I ранга А. В. Апрелков
Генерал-майор береговой службы Н. О. Дмитриев
Краснофлотцы подводной лодки «Челябинский комсомолец» (снимок военных лет)
А. К. Окороков, парторг батальона 373-й стрелковой дивизии
Контр-адмирал И. Н. Абрамов
В боевом походе. Балтика
Знамя Победы над поверженным рейхстагом
Они штурмовали рейхстаг. Бойцы 150-й стрелковой дивизии
Сборка танков на Кировском заводе в Челябинске
Герой Социалистического Труда В. Н. Гусаров в войну был гл. инженером ферросплавного завода (ЧЭМК)
На строительстве доменной печи № 6 Магнитогорского меткомбината.1943 г.
На стройке мартеновского цеха Челябинского металлургического завода
Легендарная полуторка. Первый грузовик Уральского автозавода ЗИС-5В
Корпус Челябинского агроинженерного университета (ЧИМЭСХ). В годы войны его занимал патронный завод № 541
Участник войны с Японией, кавалер отечественных и монгольских наград И. В. Гаврилов (снимок 80-х годов)
«Детский мир» в Челябинске. В годы войны здесь располагался наркомат танковой промышленности
Медперсонал госпиталя № 1722. В центре начальник госпиталя хирург П. М. Тарасов
Герой Советского Союза Г. А. Борисов в кругу семьи (80-е годы)
Памятник героям тыла — челябинцам, отправлявшим на фронт гвардейские минометы «катюши»
Мемориальный комплекс «Память» на Лесном кладбище в Челябинске. Здесь покоятся солдаты, умершие от ран в челябинских госпиталях
Генерал-лейтенант бронетанковых войск. М. И. Озимин.А. Ушаков
В начале октября 1941 года 1-я танковая армия фашистов под командованием генерала фон Клейста стремительно наступала. Целью неприятеля было захватить Ростов-на-Дону — «ворота на Кавказ». На этот опасный участок Южного фронта были направлены части и соединения 56-й отдельной армии. В состав ее вошла и 31-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник М. И. Озимин.
Дивизия нанесла удар во фланг фашистских войск в районе Таганрога. В оперативной сводке в Генштаб командующий 56-й армией генерал-лейтенант Ф. Н. Ремизов (он, как и Озимин, был южноуральцем) сообщал:
«…Особенно сильные бои имели место на участке 31-й дивизии, которая наступала в направлении станции Кошкино с задачей уничтожения противника ударом в его левый фланг и тыл. Со своей задачей дивизия справилась и отбросила немцев на западный берег реки Миус».
Перейдя к обороне, на этом участке дивизия Озимина сорок суток сдерживала упорный натиск врага.
Герой Советского Союза генерал М. И. Озимин
Уже в этих первых сражениях полковник Озимин показал себя умелым и храбрым командиром. А потом были бои на Северном Кавказе, освобождение Донбасса, Украины. Незаурядный командирский талант Озимин проявил в трудных боях на Тарнопольском, Львовском и Краковском направлениях, при форсировании рек Серет, Висла и Одер.
14 июля 1944 года началась Львовская операция. В ударную группу 60-й армии входил 28-й стрелковый корпус генерал-лейтенанта Озимина. Перед наступающими войсками стояла трудная задача: преодолеть оборону врага в условиях холмисто-лесистой местности и с наименьшими потерями овладеть Львовом.
Генерал Озимин приказал создать штурмовые группы. Каждая из них включала стрелковую часть, саперов, пулеметы, артиллерию, минометы и противотанковые ружья, а также танковые подразделения. Командир корпуса организовал отличное взаимодействие родов войск и сам постоянно находился в боевых порядках штурмующих, показывая пример мужества и бесстрашия.
Комкор Озимин с честью выполнил боевое задание. Его войска внесли решающий вклад в освобождение Львова. В этих боях 28-й корпус нанес врагу огромные потери: было уничтожено до 10 тысяч солдат и офицеров, более 70 танков и 100 орудий и много другой боевой техники. Корпус получил почетное наименование — Львовский.
19 января 1945 года войска 1-го Украинского фронта освободили древнюю столицу Польши — Краков. Фашисты не хотели смириться с потерей важного политического и экономического центра. 20 и 21 января враг предпринял ожесточенные контратаки. Основной удар его пехоты и танков обрушился на 28-й корпус.
Генерал Озимин лично руководил операцией по отражению контратак. Корпус удержал Краков. При этом нашими войсками было взято в плен и уничтожено до пяти тысяч фашистских солдат и офицеров, много боевой техники.
«Находясь непосредственно в боевых порядках частей, — говорится в наградном листе, — генерал Озимин в трудные минуты боя лично воодушевлял офицеров и бойцов на разгром врага».
За проявленные мужество, отвагу и умелое управление войсками корпуса генерал-лейтенант М. И. Озимин был представлен к присвоению звания Героя Советского Союза.
Войну генерал Озимин закончил в Чехословакии. Тепло отзывается о нем командующий войсками 60-й армии генерал армии П. Курочкин:
«В моей памяти Герой Советского Союза генерал-лейтенант М. И. Озимин остался как человек исключительной воли и солдатского мужества. Руководимые им войска с честью выполняли боевые задания командования, и в этом большая заслуга командира корпуса М. И. Озимина».
А. Ушаков
Командир танкового корпуса. Н. Д. Веденеев.А. Ушаков
К началу Великой Отечественной войны Н. Д. Веденеев был заместителем командира 20-го механизированного корпуса. Участвовал в оборонительных боях против фашистских захватчиков на рубежах рек Свислочь, Березина, Друть, под городом Могилевом. Наши бойцы попали в окружение. Одну из групп вывел к своим Веденеев.
С сентября 1941 года в Военной академии бронетанковых войск он обучал офицеров искусству ведения современного боя. В середине лета 1944 года генерал-майор Веденеев был назначен командиром 3-го Уманского танкового корпуса.
18 июля 1944 года войска 1-го Белорусского фронта нанесли мощный удар неприятелю на люблинском направлении. Наступление началось успешно. К исходу 20 июля в обороне немцев была пробита брешь почти в 130 километров по фронту. 3-й танковый корпус получил особое задание. 51-я танковая бригада с 1219-м самоходным артполком совершила 75-километровый бросок, вышла к реке Вепш и форсировала ее. Затем обошла с севера укрепления на подступах к Люблину и на его западной окраине атаковала немцев.
Герой Советского Союза генерал Н. Д. Веденеев
24 июля Верховный Главнокомандующий, отмечая в приказе успех войск 1-го Белорусского фронта, занявших крупный железнодорожный узел Люблин — важный опорный пункт обороны немцев на подступах к Варшаве, — особо сказал о 9-м гвардейском корпусе: «В боях за овладение городом Люблин отличились танкисты генерал-майора танковых войск Веденеева».
В тот же день корпус получил новую задачу — достичь Вислы, чтобы в дальнейшем вести наступление на Варшаву. Корпус буквально по пятам преследовал противника. Уже 25 июля передовые части вышли к Висле и овладели Демблином и Пулавы — укрепленными пунктами на подступах к Висле. Но противнику удалось взорвать мосты и переправы. С ходу форсировать реку не удалось.
Родина высоко оценила мужество и героизм воинов корпуса, проявленные в этих боях. Корпус был награжден орденом Красного Знамени.
Утром 27 июля генерал Веденеев повел танковые полки вдоль восточного берега Вислы. Преодолевая яростное сопротивление врага, они вышли к предместью Варшавы — Праге. Завязались кровопролитные бои.
3 августа три танковые дивизии противника нанесли мощный удар по позициям корпуса и окружили его. Генерал Веденеев умело расставил силы и сумел обеспечить отражение всех контратак. Корпус, прорвав кольцо окружения, соединился с основными силами 2-й танковой армии.
21 ноября в части корпуса пришла радостная весть: за проявленный героизм и отвагу, умелое выполнение боевых задач 3-й танковый Уманский Краснознаменный ордена Суворова корпус преобразован в 9-й гвардейский.
14 января 1945 года в подразделениях зачитывалось обращение Военного совета фронта: «Боевые друзья! Настал великий час. Пришло время нанести врагу последний сокрушительный удар. Наша цель ясна. Дни гитлеровской Германии сочтены. Ключи победы в ваших руках!»
И вот вздрогнула земля за Вислой. Под гул артиллерийской канонады через реку стали переправляться танки, самоходки, бронетранспортеры.
В 13.00 15 января связист доложил Веденееву:
— Товарищ генерал! «Буря»!
Это сигнал танковой атаки.
47-я бригада полковника Копылова атаковала противника. Ровно через час он доложил по рации:
— Достиг реки Пилица и форсировал ее.
— Движения не прекращать! Ваша задача — захватить город Сохачев и удержать до подхода главных сил! — приказал Веденеев.
Приказ был выполнен. Вражеская группировка, оборонявшаяся в районе Варшавы, оказалась под угрозой окружения. Сопротивление врага ослабло. С ожесточенными боями Первая польская армия вместе с советскими войсками вошла 17 января в Варшаву. Город был освобожден.
После ликвидации Варшавской группировки части 9-го гвардейского танкового корпуса, стремительно развивая наступление вдоль реки Вислы, вышли 31 января к реке Одер и форсировали ее, заняв плацдарм на западном берегу последней водной преграды, прикрывающей путь на Берлин.
За время боевых действий в Польше корпус нанес значительный урон противнику: уничтожено 74 танка, 348 орудий разного калибра, 2015 автомашин, 34 самолета, 195 пулеметов, 13 паровозов и много другого военного имущества, 3316 солдат и офицеров.
Представляя Н. Д. Веденеева к званию Героя Советского Союза, командующий 2-й гвардейской армией С. И. Богданов писал:
«Генерал Н. Д. Веденеев в ответственные моменты боя всегда находился в боевых порядках частей корпуса и непосредственно руководил боем. В наступательных боях показал себя бесстрашным, волевым, требовательным и храбрым генералом.
За отличия в боевых действиях корпусу 8 раз объявлялась благодарность в приказах Верховного Главнокомандующего».
Боевой путь гвардии генерал-лейтенант танковых войск Н. Д. Веденеев закончил в Берлине.
А. Ушаков
В кавалерийских атаках. В. Д. Гладков.А. Ушаков
Василий Дмитриевич Гладков родился в Верхнеуральске. В 1929 году был призван в Красную Армию, окончил полковую школу и кавалерийское училище. Служил в 44-м кавалерийском полку 11-й кавдивизии имени Морозова. Прошел путь от рядового до командира полка, воевал с первых и до последних дней Великой Отечественной войны — на Западном, Центральном и 1-м Белорусском фронтах. Гвардии подполковник, командир 35-го гвардейского Седлецкого Краснознаменного полка 17-й гвардейской кавалерийской Мозырской ордена Ленина Краснознаменной ордена Суворова дивизии. Звание Героя Советского Союза присвоено 31 мая 1945 года. Награжден двумя орденами Ленина, четырьмя — Красного Знамени, орденом Красной Звезды и десятью медалями, а также знаком «Крест заслуги» и двумя медалями Польской Народной Республики. В 1947–1960 годы полковник В. Д. Гладков был военкомом города Минска.
Командир кавполка Гладков с первых дней участвовал в жестоких сражениях под Москвой. В одном из боев получил ранение. После госпиталя был назначен командиром полка, входившего в состав 2-го гвардейского кавкорпуса генерала Л. М. Доватора. Гладков со своим полком восемь раз ходил в глубокие рейды в тыл врага. Приходилось действовать и в окружении. Потом были сражения за освобождение Смоленщины, Белоруссии, Польши… Полк стал гвардейским. И в этом была огромная заслуга командира.
В середине января 1945 года началась Висло-Одерская операция. Перед корпусом была поставлена боевая задача — войти в прорыв и, действуя в тылу Варшавской группировки гитлеровцев, отрезать ей пути отхода.
В ночь с 15 января бойцы под командованием Гладкова переправились через Вислу. Полк шел в авангарде дивизии. Кавалеристы за ночь преодолели более 40 километров и на рассвете окружили Сулищев. Спешились и приготовились к атаке. Гарнизон противника упорно сопротивлялся, но под натиском наших эскадронов стал отходить по шоссе. Там гитлеровцев нагнали танки. Разбегавшихся в панике в стороны от шоссе немцев атаковали конники Гладкова. Более двух батальонов гитлеровцев были полностью уничтожены.
Во время продвижения 1-го и 2-го Белорусских фронтов по Восточной Померании между ними образовался разрыв около 150 километров. Для прикрытия правого крыла 1-го Белорусского фронта был выдвинут 2-й кавкорпус, полк Гладкова действовал совместно с танковым полком на шоссе Ястров — Лондек. На всех путях возможного отхода фашистских войск были созданы опорные пункты.
Было уже за полдень, когда показался враг. Десяток танков противника с ходу открыл огонь. Наши воины ответили ураганным огнем. На шоссе осталось пять горящих машин. Через некоторое время атака гитлеровцев повторилась. Она тоже оказалась безуспешной. Потом на третий эскадрон обрушилась артиллерия. А затем пошли в атаку более двух батальонов вражеской пехоты… Шоссе все гуще заволакивало дымом. Эскадроны пропустили танки, сомкнулись и пошли следом. Кавалерия врезалась в колонну врага.
Из наградного листа:
«При угрозе прорыва на тылы 2-го гвардейского кавкорпуса крупной группировки противника… 35-й гвардейский кавполк был брошен на ее ликвидацию. В боях 2–3 февраля гвардейский полк под командованием гвардии подполковника Гладкова нанес решительное поражение этой группировке, уничтожив более 800 солдат и офицеров, 3 танка, 17 орудий, 39 пулеметов; захвачено 27 орудий, 35 пулеметов, много другого военного имущества и свыше 600 солдат и офицеров противника взяты в плен».
В Берлинской операции полк Гладкова, находившийся в авангарде дивизии, за 35 часов сделал бросок более чем в 100 километров, форсировал две водные преграды, разгромил вражескую пехоту, с боем овладел городами Нейштадт и Иришезвальд и вышел на Эльбу, где встретился с войсками 9-й американской армии.
За мужество и умелое управление полком, за личную отвагу подполковник В. Д. Гладков был представлен к званию Героя Советского Союза.
А. Ушаков
На одерском плацдарме. Вениамин Ситников.А. Терехин
Весной 1945 года в газете 1-й гвардейской танковой армии «На разгром врага!» появилась публикация «Стрелок-радист Герой Советского Союза старшина Вениамин Ситников». В ней были строчки: «Во время боевых действий старшина Ситников показал образцы мастерской стрельбы из пулемета. Отличное знание техники, смелость и находчивость всегда помогали Ситникову без промаха бить врага…»
Герой Советского Союза В. И. Ситников — уроженец Варненского района.
29 января 1945 года батальон 9-го танкового корпуса с боем занял городок Цюллихау. Доложив командованию о выполнении задачи, комбат майор Филимоненков получил новый приказ: захватить мост через Одер и закрепиться на плацдарме.
Появление пяти советских танков (это было все, что осталось от батальона) стало для фашистских солдат, устанавливавших на подступах к мосту противотанковые надолбы, неожиданным. Не дав врагу опомниться, «тридцатьчетверки» уничтожили артиллерийскую батарею, несколько минометов и пулеметных гнезд и въехали на мост, обгоняя бежавших гитлеровцев.
Танк командира батальона, в котором радистом был Ситников, шел третьим. Его вдруг сильно тряхнуло: сзади один из пролетов моста рухнул от сильного взрыва.
Вениамин в экипаже был самым молодым — ему едва исполнилось восемнадцать. Полгода назад, после учебы в танковой школе, он прибыл в корпус. Понравился командиру батальона этот парень: не зря по окончании танковой школы получил звание старшины. И стрелял Вена, как его все называли, отлично, и связь умел обеспечить даже в сложной обстановке. За это и Красную Звезду ему вскоре вручили.
Дело было так. Вышла из строя рация. Без связи командир был лишен возможности управлять боем. Вениамин, оценив обстановку, выбрался из люка, под минометным обстрелом добрался по минному полю до подбитого танка и снял рацию. Включил — оказалась исправной. Связь была восстановлена. За это Ситников получил свой первый орден.
…Доложив обстановку командиру корпуса, Филимоненков попросил его подбросить «карандашей» (пехоты) и «огурцов» (снарядов). Вдруг в наушниках раздался голос настроившегося на волну немецкого радиста: «Рус Иван, — кричал он на ломаном русском языке, — карандаш нихт, огурец тоже нихт. Карашо! Мы будем вас потопить в Одер!» Выходит, знают немцы, что к чему. Не помогла шифровка.
Положение было серьезным. Автоматчиков — человек двенадцать, три танка. На том берегу тоже образовался своего рода плацдарм: фашисты прижали две наши оставшиеся машины к берегу. Надо было вот-вот ждать контратаки.
Появились «мессершмитты». Пройдя низко над землей, видимо, уточняя количество прорвавшихся танков, они развернулись и, набрав высоту, спикировали и обстреляли наших солдат из пушек, сбросили бомбы.
В последующие дни наши бойцы укрывались от вражеских налетов в амбарах покинутого жителями местечка. Ворота у амбаров были широкие, машины могли проехать в них без труда. Понять, под какими из крыш стоят советские танки, фашистам было трудно, и они бросали бомбы наугад.
А командование снова и снова передавало по рации приказ: «Держаться! Любой ценой держаться!»
В это время советские войска форсировали Одер выше и ниже по течению. Там шло большое наступление. А здесь три наших танка и горстка автоматчиков держали крупные силы противника. Танкистам везло. Все машины оставались в строю. В других экипажах, правда, появились раненые, а командирский танк будто заколдованный — ни одного прямого попадания.
Механик-водитель Николай Стацюк шутил по этому поводу: «Семнадцать машин у меня с сорок первого сгорело. А в этом пекле — хоть бы раз по броне шкарябнуло. Мажут фашисты. Не те уже».
Девять дней танкисты и автоматчики удерживали плацдарм. Девять дней с редкими минутами затишья и девять ночей постоянного ожидания очередного налета гитлеровцев.
И вот ночью от окопавшихся впереди стрелков поступило сообщение: фашисты в темноте подтянули несколько орудий для прямой наводки. А отбиваться было уже нечем: в танках оставалось по два-три снаряда.
Бойцы не думали в ту ночь о геройстве. Они просто выполняли приказ. Снаряды кончались, но были гранаты. Немного, штук десять. И еще по одной у каждого на поясе. Кольцо нужно рвануть, когда фашисты подойдут вплотную. Но этого не потребовалось: ночью по льдинам пришло подкрепление, а утром с соседнего плацдарма прорвались наши танки.
За героизм, проявленный в боях на Одерском плацдарме, 12 танкистам девятого танкового корпуса было присвоено звание Героя Советского Союза. В том числе майору В. В. Филимоненкову, старшинам Н. А. Стацюку, В. Е. Власову и нашему земляку В. И. Ситникову.
А. Терехин
С поля боя не ушел. М. Д. Медяков.Н. Ханевич
Герой Советского Союза М. Д. Медяков
…В 1940 году Михаил Медяков поступил в Катав-Ивановское ФЗУ, училище окончил в августе 1941 года и получил специальность слесаря-сборщика. Назначили его на оборонную работу в Челябинск, выдали бронь. Но мысли его были с теми, кто был на фронте. Вскоре пошел на фронт и Михаил. В феврале 1942 года рядовой Медяков стал наводчиком орудия.
…Дивизион, в котором воевал Михаил, освобождал новгородскую землю.
В сводках эти бои называли боями местного значения. Отважный наводчик был ранен. Из медсанбата писал матери, чтобы та не волновалась: у него все хорошо. Фашистов бить он научился, а пули его не берут. Михаил был награжден медалью «За боевые заслуги». А за бои под Старой Руссой первым орденом — Красной Звезды.
…И вот его полк уже за пределами родной земли. В Восточной Пруссии развернулись тяжелые бои.
7 февраля 1945 года 104-й полк, в составе которого воевал старший сержант Медяков, получил задачу выбить немцев из Петерсхагена. Это был мощный опорный пункт противника и крупный железнодорожный узел. Он связывал Восточную Пруссию с Центральной Германией. Через него осуществлялось снабжение гитлеровских войск боевой техникой, оружием, боеприпасами, продовольствием. Петерсхаген опоясывали траншеи, огневые точки, минные поля, надолбы.
Бой был упорный. Медяков со своим расчетом поддерживал стрелков, продвигаясь в рядах атакующих. Бойцы умело уничтожали долговременные огневые точки противника.
Когда гитлеровцы были выбиты из Петерсхагена, уже в сумерках бойцы стали занимать оборону. Расчет старшего сержанта Медякова оказался на фланге полка. Орудие, готовое в любую минуту открыть огонь, стояло на прямой наводке. Была необычная для фронтовой обстановки тишина. Отправив бойцов отдыхать, старший сержант всю ночь не сомкнул глаз.
Предчувствие не обмануло его. Ночью полк вражеской пехоты при поддержке 21 самоходного орудия и 7 танков перешел в атаку. Стрелковое подразделение, занявшее оборону впереди артиллеристов, не выдержало внезапного и мощного удара противника и отошло. Фланг полка обнажился, и батарея оказалась перед фашистами…
Первым открыл огонь старший сержант Федяев, за ним — сержант Васильев. «Рано!» — с досадой подумал Медяков. И оказался прав. Враг вскоре обнаружил и подавил орудия огнем. Орудие Михаила безмолвствовало. Давно была заряжена пушка, и расчет ожидал команды. Нервы у всех напряжены до предела.
Вздымая комья грязи и снега, на них шли танки и самоходки, а за ними, прячась за броней, бежали фашистские автоматчики. Они подходили все ближе и ближе. Оставалось 600 метров, 500… Вот головная машина выстрелила. Снаряд разорвался неподалеку от орудия. Артиллеристов осыпало землей.
Немецкие танки надвигались. Уже четко просматривались их силуэты. Солдаты с опаской смотрели на своего командира. Наконец он скомандовал:
— По фашистским гадам! Бронебойными!.. Огонь!
Первыми двумя выстрелами расчет остановил головную машину врага. Завертелась на месте самоходка. А старший сержант все торопил товарищей:
— Огонь!.. Огонь!..
Атака фашистов захлебнулась. Но через несколько минут их самоходки и танки при поддержке автоматчиков вновь рванулись вперед, обстреливая орудие Медякова. Был ранен замковой Антропов. На его место встал подносчик снарядов Беляков. Снаряды подносила фельдшер Аня Неженцева. Сам Михаил был ранен, но продолжал командовать. Упал смертельно раненный наводчик Голозубов. Старший сержант встал за панораму и открыл беглый огонь по пехоте противника. Гитлеровцы остановились. Меткий огонь артиллеристов заставил их отойти. Одинокий орудийный расчет не давал им возможности продвинуться ни на шаг. Но вот гитлеровские танки и самоходки снова пошли в атаку. Артиллеристы, сменив позицию, снова метко разили врага. Фашисты опять отошли.
Танки и самоходки сменили автоматчики. Немцы идут и идут на расчет. Дважды раненный старший сержант Медяков сам вел огонь, пока от ранения в голову не потерял сознание. Очнувшись, увидел, что немецкие автоматчики подошли вплотную к позиции расчета. Артиллеристы отбивали очередную атаку. И вот они дерутся врукопашную. В ход пущены приклады, ножи. Силы были неравными, но расчет отбил атаку фашистов, взял в плен обер-ефрейтора. Казалось, что новой атаки уже не выдержать.
В этот критический момент боя раздалось громкое «ура». Это стрелковое подразделение перешло в атаку и отбросило гитлеровцев. Из танка и самоходки, подбитых Медяковым, еще долго шел дым. Около ста трупов фашистов осталось на талом снегу, неподалеку от огневой позиции расчета. А он так и не ушел с поля боя, остался у израненного орудия. Не раз еще приходилось ему стоять на прямой наводке… Из последнего боя Михаила вынесли на носилках. В строй он уже не вернулся. Его направили на учебу в Челябинское автомобильное училище. После его окончания Михаил Медяков работал здесь в течение долгих лет.
Н. Ханевич, полковник
С фронта — на Красную площадь.А. Ляпустин
24 июня 1945 года на Красной площади в Москве состоялся исторический парад — Парад Победы. Уже стихли бои, длившиеся 1418 дней и ночей, уже начали возвращаться домой с войны воины-победители.
Десятки раз в кадрах хроники мы видели волнующие мгновения. Четкий, блистающий орденами и медалями строй полков-победителей, заполненные трибуны, Мавзолей и падающие к его основанию фашистские штандарты с паучьей свастикой. Люди на экране кажутся легендарными. А ведь многие из них среди нас. Кто они?
Николай Федорович Чуваков службу начал еще до войны, был сапером. Воевал на Северо-Западном фронте, под Старой Руссой, на Валдае. От озера Селигер прошел до Великих Лук. После ранения был заряжающим, наводчиком, командиром минометного расчета. Освобождал Духовщину и Витебск, Минск, Каунас, Вильнюс, дошел до Кёнигсберга. Награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны II степени, Славы III степени, медалями. Был на Красной площади в строю Московского дважды Краснознаменного военно-политического училища имени В. И. Ленина.
Герой Советского Союза, полковник в отставке Иван Степанович Зажигин воевал в воздушно-десантных войсках. Награжден орденами Ленина и Красной Звезды, медалями. Участвовал в Параде Победы как курсант курсов офицерского состава воздушно-десантных войск.
Гвардии капитан Иван Михайлович Зоненко был на фронте с первых минут войны. Прошел с боями до Праги, четыре раза был ранен. Орденами Красного Знамени, Александра Невского, двумя орденами Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги» и другими отмечен его ратный подвиг. В парадном строю он был в казачьей форме, ведь воевал он артиллеристом в частях прославленного командира кавалерийской дивизии И. А. Плиева.
Алексей Иванович Иванов — авиатор. Он так написал о себе в анкете: «С начала Великой Отечественной войны участвовал в боях в составе 202-го бомбардировочного авиационного полка, который базировался в Ленинградской области. Затем были Калининский, Волховский, Ленинградский, Воронежский фронты…» На параде он шел в строю Краснознаменной Военно-воздушной академии (ныне она носит имя Ю. А. Гагарина).
Яков Наумович Ходоровский — участник войны с августа 1941 года до победного дня. Сержант-артиллерист, награжденный орденами Отечественной войны I степени, Красной Звезды, боевыми медалями. На параде он был в строю полка 3-го Украинского фронта…
У каждого из них славная боевая биография, у каждого боевой путь отмечен многими наградами. Но каждый считает участие в Параде Победы главной из всех наград.
А. Ляпустин
Навечно в рядах части. А. И. Каширин.Д. Алексеев
В уральском сосновом бору расположен городок Н-ской Краснознаменной части. В одной из казарм первой в строгом ряду солдатских кроватей стоит безукоризненно заправленная койка. По ночам она свободна, и днем никто не приляжет на нее. Над койкой стенд. В центре его — портрет младшего сержанта. И ежедневно на вечерней поверке старшина роты произносит:
— Младший сержант Каширин Алексей Иванович.
В ответ раздается:
— Герой Советского Союза младший сержант Каширин пал смертью храбрых в бою за свободу и независимость нашей Родины.
Никто из сегодняшних солдат роты не виделся с ним с глазу на глаз, не слышал его голоса, не шагал бок о бок на учениях и в походах. Но он дорог и близок каждому воину части. И кажется им, что живет среди живых их товарищ — только ушел он в далекий и почетный караул и остался бессменно стоять там на боевом посту…
…Наступление прошло успешно. Часть овладела крупным населенным пунктом. В нескольких скупых строчках Алексей писал родным о себе: «Нахожусь на передовой. Наступали. Взяли город П. Получили благодарность Верховного Гпавнокомандующего». Вот и все, что могли узнать родные о первом его бое. А ведь именно тогда подружилась с ним боевая слава.
…Стрелявший из пулемета Каширин был в первых рядах атакующих. Гитлеровцы оказали упорное сопротивление, а потом перешли в контратаку. На позицию Алексея и его товарищей шел взвод автоматчиков. Не дрогнул новичок-пулеметчик. Выждав, когда гитлеровцы приблизились, открыл огонь. Фашисты, теряя убитых, повернули назад.
— Бить фашистов, как Каширин! — крикнул коммунист Шарапов, и рота поднялась, погнала врага дальше.
Второе письмо с фронта было более подробным. «Папанька, — писал Алексей, — мы отрезали фашистов и сейчас добиваем их, сжимаем все уже и уже вокруг их горла стальное кольцо окружения. Придет час, когда последний фриц задохнется в нашем кольце».
Смелость, инициатива Каширина были замечены. Ему стали доверять сложные задания. Однажды Алексея включили в состав штурмовой группы. Задача предстояла трудная. Нужно было окружить дом, где засели гитлеровцы, и выбить их оттуда… Ползли вперед по-пластунски, тщательно маскируясь. Алексею было поручено пробраться к зданию с тыла. Он полз по промерзшей земле, обливаясь потом. Отыскивал глазами кочку за кочкой и, укрываясь за ними, пробирался все дальше и дальше.
И вот он возле дома. Старший группы пустил ракету. Каширин поднялся и бросил гранату в дверь. Его товарищи открыли огонь по окнам. Уцелевшие враги бросились кто куда, но и в бегстве спасения не нашли: Каширин и его друзья были начеку.
Появившийся через несколько дней в роте дивизионный фотограф разыскал Алексея. Как ни противился Каширин, а пришлось ему снять шинель. Наводя на резкость, фотограф старался, чтобы четко вышли слова «За отвагу» и надпись на новенькой медали, которую недавно вручили молодому фронтовику.
А война продолжалась. На рассвете 23 января 1945 года солдат разбудила артиллерийская канонада — предвестница нового наступления. А чуть рассвело, пошли в бой. Но атака захлебнулась: ожила недобитая огневая точка противника. Фашистский пулеметчик, укрывшись в дзоте, вел сильный огонь. Пехотинцы залегли. Гибли товарищи…
И вдруг все замерли. Заметили впереди бойца, ползущего по глубокому снегу. Он оторвался от цепи уже метров на пятьдесят. Что задумал смельчак?
Боец полз и полз дальше. Снег мешал ему, но и помогал, укрывая от неприятеля. Он подобрался к дзоту с правой стороны. Достигнув цели, приподнялся на колени, пустил в амбразуру автоматную очередь.
Не помогло. Отполз в сторону, изготовился и бросил две гранаты. После взрыва на какой-то миг воцарилась тишина. Но уцелел и на этот раз вражеский пулеметчик. Опять застрочил по цепи наших стрелков.
Во что бы то ни стало надо было заставить замолчать пулемет. Но как? В руках только автомат… И решился боец. Кинувшись вперед, лег грудью на амбразуру дзота.
Прозвучало несколько приглушенных выстрелов. Смолк пулеметный треск. И тотчас же могучее «ура» потрясло воздух. Рота поднялась в атаку.
Группа бойцов отделилась от общей цепи и устремилась к притихшему дзоту. Подняли солдаты смельчака, расстегнули ватник. Молча извлекли из кармана гимнастерки окровавленный комсомольский билет. Начальник политотдела крупными буквами написал на нем наискось:
«Погиб, как герой. Своим телом заглушил огневую точку врага и обеспечил выполнение задачи роты. Слава комсомольцу Каширину!»
О подвиге юного пехотинца узнал командующий фронтом маршал Говоров. Он собственноручно подписал наградной лист:
«…Алексей Каширин, отважный воин-суворовец, повторивший бессмертный подвиг Александра Матросова, пожертвовал своей жизнью во имя победы нашей Родины над немецко-фашистскими захватчиками.
Младший сержант Каширин достоин высшей награды нашей Родины».
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 июня 1945 года младшему сержанту Алексею Ивановичу Каширину посмертно присвоено высокое звание героя Советского Союза.
С войны боевые друзья Каширина вернулись в уральский гарнизон и навечно занесли имя героя в список части. Одна из станций на Южно-Уральской железной дороге называется Каширинской.
Д. Алексеев
Только раз присягают солдаты.В. Архипов
Дважды Герой Советского Союза генерал В. С. Архипов
В 1928 году я, двадцатидвухлетний рабочий парень, принял военную присягу, поклялся защищать Отчизну, не щадя крови и самой жизни. Помнится, один из поэтов-фронтовиков писал: «Только раз присягают солдаты!» Как это емко и волнующе сказано! Мне довелось на деле доказать свою верность солдатской присяге. Начав свою воинскую службу рядовым, в отставку ушел генерал-полковником танковых войск.
В конце ноября 1939 года началась советско-финляндская война. Большим испытанием для наших войск явились бои с финнами. В этих сражениях участвовали и танковые подразделения, в которых я служил командиром роты.
На самой границе с Советским Союзом белофинны соорудили с помощью фашистской Германии мощную, сильно укрепленную линию Маннергейма. На них-то и пришлись самые тяжкие испытания.
…Высокие бетонные надолбы в несколько рядов, через которые не пройти ни танкам, ни пехоте. Мы снарядами в упор срезали один столб за другим и таким образом проделывали проходы. Когда подошли к дотам на близкое расстояние и ударили по ним прямой наводкой, поразились: снаряды отскакивали от дотов как орехи, не причинив им никакого ущерба. Вызвали дальнобойную артиллерию — тот же результат: увесистые снаряды, словно чиркнув спичкой о валуны, лишь вздымали кверху земную подушку, нисколько не повредив само сооружение.
Нашу роту послали на разведку. Подойдя под огнем противника как можно ближе, мы пришли к выводу: доты ничем не возьмешь — их нужно взрывать.
И вот вместе с группой саперов, взяв мешки взрывчатки и песка, мы снова подошли к укреплениям. Из дотов хлестал кинжальный огонь. Саперам не поднять головы. Тогда танки почти вплотную приблизились к крайнему доту и в упор ударили по амбразуре — внутри автоматически закрылись бронированные створки.
Мы воспользовались этим: мешки с песком забили в амбразуру. Дот ослеп. Тут принялись за работу взрывники. Они заложили в шурфы огромное количество взрывчатки. Когда все было готово, мы отошли на исходные позиции. Вскоре воздух потряс необыкновенной силы взрыв. Даже наши танки, поставленные на тормоза, заходили ходуном. В небо взлетели темно-серые тучи земли и снега, мощная сила разворотила глыбы бетона. С этим дотом было покончено.
Точно так же взорвали второй, третий. Осажденные стали сдаваться в плен.
Однажды вечером, вернувшись с выполнения боевого задания, мы попали, как говорится, с корабля на бал. Наш комсорг Анатолий Калинов, еле сдерживая улыбку, крикнул: «Качать именинников!» Сильные руки танкистов тотчас подхватили меня. Вижу: рядом взлетает Илья Сачков, за ним еще кто-то. «Вы что, одурели?» — ворчу я беззлобно. «Поздравляем с орденом, товарищ командир!»
В этот вечер в нашей землянке меня поджидал военный корреспондент. Он был плотен, круглолиц, чем-то сразу располагал к себе. Он назвал себя и протянул мне широкую ладонь. Это был Александр Твардовский. Мы, бойцы и командиры, получив свежий номер нашей армейской газеты «На страже Родины», сразу искали его статьи, очерки или фельетоны, героем которых уже в ту пору был легендарный Василий Теркин.
Наш разговор с Александром Трифоновичем начался сразу.
— Весь день добираюсь до вас, никак не доберусь, — признался он. — Ничего себе высотка вам досталась. Вот подарок, а?
— Три танка за сегодняшний день потеряли, — ответил я удрученно.
— Я видел, — сказал он с горечью. — Одному даже башню оторвало.
— Так вы были на высоте? — удивился я.
— Ходил с подносчиками патронов, — заметил он как бы между прочим. — Часа два пролежали между надолбами, головы поднять не могли.
После той встречи мы подружились с Александром Трифоновичем, он буквально дневал и ночевал в роте. Ходил вместе с нами в разведку, помогал спасать подбитые танки, коротал время на перекурах, с удовольствием выслушивая от бойцов различные прибаутки, забавные истории. Некоторые из них он записывал потом.
Так и жил у нас наш дорогой Трифоныч. В первой роте 112-го танкового батальона 123-й стрелковой дивизии. И во время подготовки к штурму, и в ходе штурма линии Маннергейма. Не раз писал о наших танкистах. Конечно, не все, что ему доводилось видеть и слышать на передовой, вбирали в себя скупые газетные строки. Уже тогда мы догадывались, что собирает он материал для более основательной работы. И вот спустя тридцать лет, в феврале 1969 года, мы, участники тех далеких событий, с большим интересом и волнением прочли его фронтовые записи «С Карельского перешейка». Многие страницы посвящены бойцам и командирам нашей роты, находившейся в самых первых рядах наступавших частей.
…Как-то вдруг сразу пришла на Карельский перешеек весна. Закончились бои на советско-финской границе. Перед праздником Первое мая большая группа бойцов 35-й танковой бригады была удостоена правительственных наград, в том числе товарищи из моей роты. Двенадцать танкистов бригады стали Героями Советского Союза. Среди них — комбриг генерал-майор В. Н. Кашуба, старшие лейтенанты В. Ф. Кулабухов и Г. В. Старков, лейтенант П. Ф. Юрченко. Этой высокой награды был удостоен и я.
К началу Великой Отечественной войны я уже был командиром отдельного разведывательного батальона 43-й танковой дивизии. Наше подразделение находилось в 350 километрах от границы.
На воскресенье 22 июня у нас в дивизии наметили провести спортивный праздник. Мне поручили возглавить мотокросс. Накануне, в субботу, мы весь день возились с мотоциклами: ремонтировали, смазывали, проверяли работу двигателей. Уснули как убитые. А в четвертом часу утра меня вызвали в штаб дивизии. Дежурный сообщил, что звонили из Киева, потребовали срочно к аппарату комдива, а за мной он послал как за командиром разведбата — так, на всякий случай.
Вошел командир дивизии полковник И. Г. Цибин, он сразу же направился в свой кабинет — у него была прямая связь со штабом округа. Вскоре он вышел суровый, взволнованный, даже видно было, как легкая жилка на шее сильно вздрагивала. Но, сохраняя присутствие духа, ровным и твердым голосом приказал дежурному:
— Объявите боевую тревогу! Командиров и политработников — ко мне! Срочно! — и после непродолжительной паузы добавил глухо: — Война, товарищи. Фашисты перешли нашу границу.
Так в мирную жизнь ворвалась эта страшная война.
…В ночь на 26 июня, обходя город Дубно с севера, мы вышли на дорогу Млинов — Демидовка. Под покровом мрака спешили на восток беженцы. К нам подошел красноармеец, отставший от своих, и сказал, что мы находимся в тылу немецких танковых частей. Несколько позднее его сообщение подтвердили и наши разведчики.
— В Демидовке фашисты, — доложили они. — Дорога километра на два забита автомашинами и легкими танками.
— Какая охрана? — интересуюсь я.
— Какая там охрана? Все дрыхнут мертвецким сном. Прямо в машинах и даже на обочинах дорог.
Мы пустили вперед «тридцатьчетверки» и устремились к Демидовке. Увидев недалеко от деревни немецкую колонну, дали по ней залп из пушек, тут и там прогрохотали взрывы, взметнулись к небу огромные языки пламени. Так началась эта огненная ночь. Наши «тридцатьчетверки» ворвались в колонну вражеской техники и давай утюжить ее. Обработали дорогу до самой Демидовки, потом южнее. Думали, конец бою, но разведчики обнаружили еще одну колонну фашистов. Трудно сказать, сколько и каких машин уничтожили мы в ту ночь. Когда рассвело, увидели, что броня на наших танках стала черна от сажи и копоти. А кругом — разбитые немецкие танки. Ну прямо танковое кладбище…
Твардовский нередко бывал в нашей уральской 53-й гвардейской танковой бригаде, которой я командовал. Как-то наш комиссар, радушно встречая его, пошутил:
— Скоро, Александр Трифонович, нашей бригаде присвоят ваше имя.
— Не может быть, — удивился тот.
— А вот увидите! Где вы еще так часто бываете?
— Да, вы правы. К вам я как-то особенно прикипел душой. Еще с Карельского перешейка.
В ноябре сорок третьего, накануне освобождения Киева, мы снова встретились с любимым поэтом.
— Насколько мне известно, со дня на день должны начать освобождение Киева. Так у меня просьба, — вполушутку-вполусерьез обратился Александр Трифонович. — Я знаю, вы, танкисты, — народ горячий, вам бы побольше накрошить кирпича, наломать дров. А Киев — первый стольный город нашей Руси. И какой красавец! Попробуйте сохранить все, что можно.
— Хорошо, Александр Трифонович, постараемся.
Наши войска взяли Киев без больших разрушений. Очень дорог был нам этот город.
Никогда не забыть мне уральцев из нашей танковой бригады — артиллериста М. А. Никольского из Кыштыма, Д. Д. Бахметьева, Ю. Н. Соловьева, П. Л. Романенко и многих-многих других. Все они воевали так, как и подобает настоящим уральским мастерам.
Хочется рассказать о сержанте В. В. Холкине — командире орудия батареи нашего батальона автоматчиков. Пришел он к нам с пополнением тоже с Урала. Не помню, почему он, инженер тракторного завода, попал не в танковый батальон, а в артиллерию. Однако, став за прицел пушки сначала наводчиком, затем командиром расчета, Василий Васильевич отлично зарекомендовал себя в трудных боях. В каждой операции расчет его орудия уничтожал несколько вражеских танков. Он прекрасно владел всеми видами артиллерийского и стрелкового оружия, а в рукопашном бою шел на врага, как, наверное, ходили в старину русские богатыри.
Могучий, большой физической силы и отваги человек, он предпочитал бить фашистов ручным пулеметом. В его руках это достаточно тяжелое оружие казалось легким. Он никогда не ставил пулемет на сошки, стрелял из него прямо с руки. А при необходимости и прикладом крушил гитлеровцев. К началу боев на сандомирском плацдарме В. В. Холкин уже был награжден орденами Славы III и II степени. Фронтовики знают, как нелегко заслужить этот почетнейший солдатский орден. В нашей бригаде к концу войны четыре человека имели награды всех трех степеней. В. В. Холкин за бои на сандомирском плацдарме получил орден Славы I степени. Он стал первым в бригаде полным кавалером ордена Славы. Василий Васильевич очень хотел воевать на танке. Мастер на все руки, он освоил боевую машину в считанные дни и прошел в ней до конца войны. Был и заряжающим, и механиком-водителем, а уж при стрельбе из танковой пушки по меткости ему не было равных…
Уж так получилось, что в эту войну мне довелось повторить почти тот же путь, который прошел в годы первой мировой мой отец Сергей Михайлович с русской трехлинейкой. Когда мы брали город Перемышль, я вспоминал отцовские рассказы о том, как он вместе с тысячами других русских солдат штурмовал эту крепость. Удивительная судьба: сын солдата, я гнал врага по боевым отцовским дорогам.
…Бои на сандомирском плацдарме были в разгаре. 12 августа в полночь радист доложил: в эфире лейтенант И. В. Васильев. Еще накануне вечером мы выслали в тыл противника, к Оглендуву и станции Шидлув, две группы разведчиков. Все это время я волновался за них. И вот Васильев объявился.
— Мы на станции Шидлув, — сообщил он. — Здесь немцы разгружают эшелон с какими-то танками. Тип танков неизвестный.
— Подробнее! — требую я.
— Танк похож контурами на «тигр», но выше и шире его. Пушка, по-моему, та же — восемьдесят восемь миллиметров. Пулеметов не три, а четыре, в том числе и зенитный…
Мы доложили в штаб корпуса сведения разведки и, поджидая немцев, решили поставить близ лощины в засаду несколько танков во главе со старшим лейтенантом П. Т. Ивушкиным. Их задача — заставить вражеские машины развернуться так, чтобы они подставили нам свои борта — наиболее уязвимое место.
Всю вторую половину ночи отчетливо слышали усиливающийся рокот танковых двигателей на дальних позициях противника. Снова в эфире появился Васильев…
— Всего на станции Шидлув выгружено сорок тяжелых танков неизвестного типа, — сообщил он. — Новые танки из Шидлува направились по дороге в Оглендув. Встречайте!
Наши машины надежно укрылись за грядой невысоких песчаных дюн. Справа впереди простиралась лощина, через которую извилистой лентой убегала вдаль полевая дорога, а слева, на краю поля, возвышались темные силуэты стогов. Стога здесь выросли за прошедшую ночь. Это изобретение Ивушкина. «Молодчина! Ничего получилось, естественно», — довольно отметил я.
Туман понемногу рассеивался, он тянулся над землей низко-низко, тяжелыми рваными клочьями. В эфир вышел Ивушкин:
— Наши гости идут, пора готовить подарки. Не вижу, но слышу — идут лощиной, прямо на меня.
Я уже и сам услышал низкий надрывающийся гул. Приближался он медленно, как бы нехотя, словно откуда-то изнутри земли. Я почувствовал, как напряглись мои нервы, как капли едкого пота покатились по лицу. Каково же было тем, кто находился впереди? Но копны стояли неподвижно, будто там и нет никого.
— Из лощины выехала легковая машина, — доложил Ивушкин.
— Вижу, пропустить!
Спустя несколько секунд:
— Штабной автобус.
— Также пропустить.
Первый танк уже миновал Ивушкина.
— Бить? — запросил он.
— Бей!
Вижу, как зашевелился бок самой крайней копны — это танк младшего лейтенанта А. Оськина, стоявший первым в засаде. Из стога показался пушечный ствол; он дернулся, потом еще раз, еще — посылая в броневые чудовища смертоносный огонь. В правых бортах вражеских танков появились черные зияющие пробоины. Из них потянулся сизый дымок, затем вспыхнуло неистовое пламя.
А из лощины выползали все новые и новые танки, которые тоже разворачивались в сторону засады, подставляя под наши пушки уже левые борта. Передаю сигнал. Сразу три десятка стволов ударили прямой наводкой по незваным гостям. Кроме того, гаубичные дивизионы накрыли фашистов навесным огнем, и лощина покрылась тучами дыма и мелкой песчаной пыли.
Железные громадины горели уже и слева, и справа от нас. Над ними на бреющем полете прошли наши «илюши» и добавили огня. Несколько вражеских машин уползли обратно в лощину, другие тоже пытались уйти, но мы их подбили с тыла, вдогон.
Всего в этом жарком бою мы уничтожили 24 немецких танка — это то, что осталось перед позициями нашей бригады.
Разведчики Васильева опустились в лощину. Они доложили, что там, внизу, стоят две целых и невредимых машины, видимо завязли в песке. Ближе к левому флангу обнаружили еще одну неповрежденную — она как залезла в болотину, так и застряла. Экипажи сбежали, в панике даже оставили кое-какие документы. Из них мы выяснили, что наш трофей называется «королевский тигр», вес его 68 тонн (на 14 тонн тяжелее обычного «тигра»), лобовая броня вдвое толще — 190 миллиметров, бортовая такая же — 80 миллиметров. Это, как мы и предполагали, оказалось самым уязвимым местом нового танка.
С сандомирского плацдарма наши трофеи — тяжелые немецкие танки — доставили в Москву. Один из них даже демонстрировался в парке культуры и отдыха имени Горького, на выставке трофейного оружия.
Вот какая история вышла у нас с «королевскими тиграми». За успешный разгром их и захват нескольких образцов командование представило меня к второй Звезде Героя.
А потом был нелегкий, но стремительный штурм Берлина. И после взятия его наши 3-я, 4-я и другие армии 1-го Украинского фронта поспешили на помощь восставшим пражским патриотам. 8 мая мы преодолели отвесные скалистые Рудные горы и оказались на чехословацкой земле. Жители чешских городов и поселков высыпали на центральные улицы и автострады, громко и от души приветствовали нас: «Наздар», «Спасибо!», «Благодарим!» — и прямо на горячую броню наших танков бросали первые весенние цветы.
А утром 9 мая — последняя схватка с врагом. Яростная, кровопролитная. У нас были и раненые, и убитые. Как это вопиюще несправедливо — погибнуть в первый день мира!
Освобожденные пражане не знали, как нас отблагодарить. Они закидали наши краснозвездные танки букетами ярких живых цветов.
В. Архипов, дважды Герой Советского Союза
В направлении главного удара.В. Ясиновский
В первых числах марта 1943 года выпускники Орловского бронетанкового училища имени М. В. Фрунзе (находилось оно в Дегтярске Свердловской области) ждали направления на фронт. Вскоре стало известно, что формируется добровольческий Уральский танковый корпус. Нужны командиры.
Курсантов направили кого в Пермь, кого в Свердловск. Меня с друзьями Михаилом Акиньшиным, Иваном Пупковым, Михаилом Коротеевым и другими — в Челябинск.
В Челябинске я принял танковый взвод второго батальона, но ни танков, ни экипажей еще было.
Помню, поехали с Мишей Акиньшиным (и еще кто-то из офицеров был) на ЧГРЭС подбирать экипажи. Добровольцев десятки, сотни. Какое желание было у людей бить врага!..
С каким самопожертвованием вносили челябинцы свои скромные средства на вооружение и снаряжение бригады! Сколько вкладывали душевного тепла и надежды! С каким упорством создавали сверх плана на своих рабочих местах все необходимое для добровольцев. Но главная трудность — танков не хватало. Танки получали с завода, выпущенные из сэкономленного металла в нерабочее время, а рабочий день тогда длился 12 часов. И люди оставались после работы.
У каждого подразделения были шефы, у нашей роты — кондитерская фабрика. Шефы приходили каждое воскресенье, приносили подарки.
Учеба шла напряженная, днем и ночью, по 15–16 часов. Саперное дело, строевая подготовка, вождение боевой машины. Воины бригады учились с большим желанием.
В день первомайского праздника добровольцы принимали присягу, а 9 мая, в будущий День Победы, бригаду провожали на фронт. Меня, Михаила Акиньшина, Павла Бучконского, однако, оставили на заводе: надо было получить еще танки. Работали на конвейере, испытывали машины. Недели через три выехали к своим в Подмосковье. Везли танки и три вагона продуктов.
Боевой путь добровольцев начался от деревни Борилово. Это первый бой Челябинской танковой бригады на Курской дуге.
Сколько потом было боев! Однажды одиннадцать раз за день ходили в атаку — разве каждую упомнишь!
Однажды — было это в Германии (тогда делали броски по семьдесят — сто километров в сутки) — шли колонной, передают приказ:
— Ясиновский! Вместе со взводом к комбригу!
Выехали в голову колонны. Фомичев стоял у своего танка, ждал. Я спрыгнул, подошел, доложил как полагается. Он провел меня метров на пятьдесят вперед, показал на колючую проволоку в три ряда:
— Заминировано фугасами. Саперов ждать некогда. Первым пойдешь со своим взводом!
В таких случаях командиры говорят: «Пройдешь — будет награда! Не пройдешь — вечная слава!» Если Фомичев решил пожертвовать танковым взводом, значит, другого выхода не было. Долго всматривался в колючую проволоку, в бурую мерзлую землю. И вдруг осенило! Говорю механику-водителю:
— Видишь столбы с подвешенной проволокой? Строго по столбам! Подминай!
И ведь прошли! А за нами все остальные!
Висло-Одерская операция, в которой было уничтожено и выведено из строя более 60 вражеских дивизий, длилась всего лишь 23 дня. Сами гитлеровцы говорили, что подобных сражений Европа не знала со времени гибели Римской империи.
Наша бригада принимала участие в этой операции. Река Одер была последним, сильно укрепленным водным рубежом на пути к Берлину. Мы вышли к реке в последних числах января у города Штейнау. В эту пору Одеру полагалось быть скованным льдом, а он оказался вспученным, лед от берегов отошел, местами переломался. Попытка захватить мост с ходу не удалась. Фашисты мост взорвали, бросили на нас авиацию, вели яростный огонь.
В 24.00 все танковые батальоны комбриг вывел к реке, выстроил в два эшелона. Сигнальная ракета — и массированный огонь по городу минут 30–40. И в то время, когда фашисты приходили в чувство от нашего «подарка», бригада совершила марш-бросок на север, километров на 15–20, и ночью с ходу форсировала Одер.
Наш второй танковый батальон перебирался через реку первым. Нам было приказано наступать на Герцогсвальдау. Мы туда подошли с юга, а овладеть городом не удалось. Командир батальона капитан Пупков доложил обстановку Фомичеву. Комбриг приказал закрепиться и держаться до подхода основных сил.
Днем гитлеровцы несколько раз накрывали нас артогнем, пытались атаковать, но безуспешно. А уже в сумерках на наши позиции двинулись шесть «тигров» и пехота. «Дуэль» с «тиграми» — дело не простое. Мы укрывались за домами, меняли огневые позиции, огонь вели прицельный. «Тигры» были выкрашены в белый цвет, а снега уже не было. Один танк мы подбили, но загорелся и наш танк. Прикрыли свою машину огнем, дали возможность экипажу подальше уйти.
Через некоторое время подбили второй «тигр», потом третий. Однако и наши две машины горят, одна из них — командира батальона. «Тигры» идут медленно, тоже меняют позиции. Хитростью выманив еще один фашистский танк, мы его подбили. Но ведь и у нас осталось всего четыре машины, из них одна — с заклиненной башней.
Командир батальона просит у комбрига разрешение отойти метров на 300–400 к отдельно стоящей усадьбе.
Разрешение получено. Пупков приказал мне прикрывать отход. Наши танки отошли к усадьбе, заняли оборону, можно уходить и мне. Но я, прекратив огонь, начал наблюдать, что предпримут фашисты. Через несколько минут один из «тигров» стал менять позицию, подставил бок. Мы этот момент не пропустили, послали бронебойный снаряд — танк загорелся.
Потеряв пять мощных машин, противник не решился продолжать атаку. А утром к нам подошло подкрепление, и мы стали готовиться к наступлению на Герцогсвальдау.
Я уже командовал ротой, принял ее от Пупкова: он был назначен на батальон. Шли на Лукенвальд. На пути — населенный пункт. Фомичев поставил задачу: разведать его (по имеющимся данным, немцы уже ушли оттуда), пройти, не задерживаясь, и — на Лукенвальд. Завязать бой на окраине и держаться до подхода бригады. В роте было только четыре танка, придали еще два.
Шли тихо, кругом темень, мой танк — передовым. Сижу на люке механика-водителя, чуть-чуть подсвечиваю фонариком. На краю дороги у населенного пункта — машина, посветил — наш студебеккер с нарисованными артиллерийскими значками. Идем на малой скорости. На улице — тишина, никого не видно. В конце — завалы из леса и камней, проход есть, но узкий. Мой танк прошел, второй, приданный танк. Остальные остались за завалом. И вдруг впереди вижу машины и около них людей. Стучу механику-водителю: останавливайся! Механиком был Иван Гасенко, из Чесменского района.
Подошел командир второго танка Иван Чернов. Слушаем. Немецкая речь! Говорю Чернову:
— Заводи потихоньку, разворачивайся — и назад! Быстрее!
Мой танк идет последним. Опять по той же улице. Немцы откуда-то появились, ходят, стоят около домов, на нас не обращают внимания. Приняли за своих.
К населенному пункту уже подошел наш батальон. Стали решать, что делать.
— Я пойду по шоссе, открою огонь с фланга. Ты тем же маршрутом — с боем! — сказал комбат.
Головным шел танк Чернова, из пушки и пулемета бил прямо. Мой танк — бьет влево, третий — вправо. Так ежиком и идем.
Открыли огонь и фашисты. По танку Чернова выстрелил фаустник, но фаустпатрон ударил в тротуар, бронированная махина перескочила через огонь. Мы послали снаряд в дом, из которого стреляли. Приказываю Гасенко держаться правой стороны, и с правой-то из-за угла ударил фаустник, прямо под башню нашего танка, прожег броню, перебил проводку. Танк заглох.
Фашистов из населенного пункта мы выкурили, а в Лукенвальд я не попал. Из-за ранения. Почти месяц провалялся в госпитале.
Но к Берлинской операции успел. Наша бригада вошла в Берлин с юга. Там Трептов-канал — преграда мощная, понтонов не наведешь. Но саперы сумели сделать деревянный мостишко — по нему проскочили. Сбили оборону на той стороне — и с ходу в улицу. Тут нас и накрыли американские самолеты. В планах командования не было учтено, что челябинцы вырвутся далеко вперед! Сейчас можно шутить, тогда же Фомичев по рации ругался крепкими словами. Пришлось отойти, а на другой день эту улицу брали в тяжелом бою.
В. Ясиновский, командир роты 63-й гвардейской танковой бригады
Бросок через Одер.А. Окороков
12 января 1945 года началась Висло-Одерская операция. Нам предстояло нанести удар с сандомирского плацдарма в направлении Бреслау.
В 5 часов утра земля задрожала от тысяч разрывов, позиции фашистских войск представляли собой сплошное зарево, но это была лишь разведка боем и преддверие к общему наступлению. С рассветом густой туман покрыл землю. Над нашими и фашистскими позициями установилась мертвая тишина. Но вот в 10 часов снова раздались мощные раскаты артиллерийской канонады, которая длилась более полутора часов.
Несмотря на низкую облачность, пронеслась группа наших штурмовиков. Они на бреющем полете прошлись над позициями противника и сбросили свой смертоносный груз. Проделывая проходы в минных полях, шли танки-тральщики. Перед собой такой танк толкал массивный стальной каток. Вслед двинулись стрелковые подразделения.
Противник не оказывал почти никакого сопротивления, он или был уничтожен огнем артиллерии, или бежал со своих позиций. За первый день наступления продвинулись километров на пятнадцать. Потери нашего батальона ограничились одним раненым. На второй линии обороны встретили организованное сопротивление, но после небольшой артиллерийской подготовки при поддержке танков прорвали и ее.
Наша дивизия не встречала организованного сопротивления противника. Боевые действия ограничивались мелкими перестрелками с небольшими подразделениями фашистов. 18 января миновали крупный польский город Ченстохов, а 19 января в 19 часов 19 минут московского времени наш батальон в районе местечка Пражка пересек польско-германскую границу. Мы в фашистском логове!
Первые германские населенные пункты заняли без боя. Гражданское население, одурманенное геббельсовской пропагандой, в панике бежало на запад. И не выключенный в домах свет, и ужин на столах — все говорило о том, что жилище покинуто буквально перед нашим приходом.
А затем активизировала свои действия вражеская авиация. Однажды, когда полк двигался походной колонной по дороге, среди большого поля из-за леса на нашу колонну налетела группа немецких самолетов. Их приближение оказалось настолько стремительным, что нам не удалось рассредоточиться. Бомбы попадали в центр и хвост колонны. Начался пулеметный и артиллерийский обстрел. Зениток у нас не было, в результате самолеты, сделав свое дело, безнаказанно улетели, а мы понесли довольно ощутимые потери. Только наш батальон не досчитался ста бойцов — убитых и раненых.
23 января наш 1237-й стрелковый полк первым из частей 52-й армии вышел к Одеру юго-восточнее Бреслау у деревни Ратвиц и получил задание с ходу форсировать его.
Время от времени откуда-то из глубины вела огонь по нашему берегу вражеская артиллерия. Появились убитые и раненые. Попал на мушку снайпера и начальник артиллерии полка, капитан Варламов, мой бывший командир батареи по 243-му противотанковому дивизиону, был ранен командир 5-й роты лейтенант Тимофеев.
Уже в сумерки, ведя пулеметный и минометный огонь по вражескому берегу и дамбе канала, роты первого, а за ним и нашего второго батальона перебежками и ползком спустились на лед и двинулись к берегу. Но до него добрались не все. Каждый метр поверхности реки противником был тщательно пристрелян. Огонь замаскировавшихся немецких автоматчиков и пулеметчиков дополнялся точными выстрелами снайперов. Наши бойцы, достигнув противоположного берега, закрепились на узкой прибрежной полоске, за небольшой возвышенностью берега.
Задача по развитию успеха выпала на плечи нашего батальона. На следующий день, 24 января, наш командир капитан Д. И. Корнилов собрал нас, командиров, и поставил задачу — после пятнадцатиминутного минометного и артиллерийского обстрела стремительной атакой выбить противника с занимаемого рубежа.
Для руководства подразделениями во время боя на противоположный берег перебрались заместитель командира батальона старший лейтенант Ф. В. Сидоров, и я, парторг. По сигналу наши бойцы дружно поднялись в атаку и, ведя на ходу огонь из автоматов, выбили врага с занимаемого им рубежа. В составе нашего полка участвовали в этом бою автоматчики — житель поселка Тургояк М. А. Мурдасов, троичанин Н. А. Махновский. Оба они были ранены.
Десятки вражеских солдат и офицеров полегли в этой схватке. С занятого нами рубежа было хорошо видно, как фашисты начали отходить в сторону Бреслау. Переправиться на противоположную сторону канала нам сразу не удалось. Вдоль него вели точный прицельный огонь фашистские снайперы. Как выяснилось позже, они избрали своей позицией баржу, скрываясь за ее стальными бортами.
При моей попытке переправиться через канал по льду я был ранен, солдаты вытащили меня в безопасное место, Сидоров сделал перевязку и поручил двум солдатам доставить меня на командный пункт.
А батальон наш продолжал свой боевой путь. Вскоре дивизия была переведена на участок фронта севернее Бреслау, где участвовала в Нижне-Силезской операции.
А. Окороков, парторг батальона, 373-я стрелковая дивизия
Даешь Берлин!Л. Курист
Штурмуем Берлин. 24 апреля 1945 года нашему корпусу предстояло наступать в направлении Лихтерфельде, Фриденау, Вильмарсдорф. На 22-ю мотострелковую бригаду возлагалась задача захватить плацдарм на северном берегу канала Тельтов, вслед за мотострелками должна была идти 51-я гвардейская танковая бригада, за ней — наша, 52-я, за нами — остальные силы корпуса.
В 6 часов 20 минут началась артиллерийская подготовка.
Не дожидаясь окончания артподготовки, передовой отряд 22-й гвардейской мотострелковой бригады форсировал канал и захватил небольшой плацдарм на его северном берегу. В 7.00 преодоление канала начали основные силы бригады, а спустя короткое время инженерные части приступили к наведению понтонных переправ.
На нашем участке — тишина. Сидим с майором И. С. Баутиным, моим заместителем, в уютной комнате маленького дома, покинутого хозяевами. Окно открыто, видны цветущие яблони, слышится жужжание пчел. Молчит установленный на столе полевой телефон. Ожидаем приказаний.
Около 13.00 тишину нарушил резкий телефонный звонок. Я услыхал голос командира корпуса:
— Курист, вперед!
— Есть вперед! — ответил я как положено, а в голове мелькнуло: «Как же так? Сейчас должна идти 51-я бригада. Чем вызвано это изменение?»
Но времени для раздумий не оставалось, надо выступать без промедления. Позднее командир 12-го гвардейского саперного отдельного батальона капитан Оснач рассказал мне:
— Я находился на наблюдательном пункте командующего армией, когда ему доложили о готовности моста. Рыбалко сразу же сказал по телефону генералу Митрофанову: «Куриста вперед!»
Приказ идти первыми на штурм центральных районов Берлина наши гвардейцы восприняли с энтузиазмом. Это был знак особого доверия!
Я приказал командирам танковых батальонов ускорить движение к переправе. Противник мог контратаковать и отбросить мотострелков за канал, как это произошло на участке 9-го гвардейского механизированного корпуса.
Когда один наш танковый батальон преодолел канал по понтонному мосту, я обнаружил, что захваченный мотострелками плацдарм очень мал. На нем ни маневрировать, ни сосредоточить остальные силы бригады просто невозможно. И хотя мотострелки выбили фашистов из нескольких зданий на берегу, рубеж обороны врага не прорван.
На нас обрушился шквал огня из окрестных домов. Пришлось сразу броситься в атаку, прокладывая дорогу огнем и гусеницами. Прорыв бригады как ножом разрезал основной рубеж сопротивления врага, прикрывавший центральную часть Берлина с юга.
Перед нами улицы, ведущие к центру. Сокрушив несколько противотанковых заграждений, машины штурмовой группы младшего лейтенанта В. П. Павлова на одном из перекрестков были встречены огнем из зенитных орудий. Танки остановились. Очень быстро определили, откуда бьет враг. Младший лейтенант А. В. Владимиров выдвинул свой танк в указанном автоматчиками направлении и со второго выстрела подбил зенитную пушку. Остальные орудийные расчеты этой батареи не выдержали огня танкистов и обратились в бегство вместе с фольксштурмовцами, оборонявшими улицу.
К концу первого дня штурма Берлина наша бригада продвинулась в глубь города более чем на два с половиной километра, расширяя плацдарм на северном берегу канала Тельтов.
В ночь на 25 апреля наши машины остановились на Хаммерсштайнштрассе. Возле одной из них мы с майором И. С. Баутиным обсуждали, что предпринять для усиления охраны танков от возможных диверсий. И вдруг — выстрел с противоположной стороны улицы. Головка фаустпатрона угодила в каменную ограду дома, а осколками смертельно ранило майора. За годы войны я видел много смертей, но смерть Баутина, только накануне делившегося со мной своими планами на мирное будущее, запомнилась особенно. Быть может, еще и потому, что он погиб за неделю до полной капитуляции врага.
Все мы понимали, что война вот-вот закончится. Каждому хотелось выжить, хотелось убедиться в окончательном разгроме фашизма. И все-таки не осторожничали ради спасения своей жизни: дрались с предельным упорством, с безграничным бесстрашием. Таким же самоотверженным воином был и Баутин…
Рано утром 25 апреля в районе Шмаргендорф бригада повела наступление к центру города по двум улицам. На одной из них танковый батальон И. А. Шапарова попал под огонь вражеской зенитной батареи. Путь к ней преграждала баррикада, Шапаров хотел было направить танки в обход, но идущая впереди батальона штурмовая группа младшего лейтенанта У. Г. Замалютдинова огнем из танковых пушек разбила баррикаду. В образовавшийся проход, обогнав автоматчиков, прорвался танк младшего лейтенанта А. А. Тюкавкина. Он быстро приблизился к немецкой батарее и с короткой дистанции уничтожил ее. Решительный бросок Тюкавкина дал возможность батальону занять всю улицу.
Надо сказать, что зенитная артиллерия играла большую роль в противотанковой обороне противника. От зениток мы несли не меньше потерь, чем от фаустпатронов.
Трудно передать словами ту сложную обстановку, в которой действовали отдельные танки с несколькими автоматчиками из штурмовых групп на улицах гигантского города. Здесь наши воины столкнулись с трудностями, не возникавшими прежде в боях за крупные населенные пункты.
Более 500 зданий в Берлине были заблаговременно подготовлены к круговой обороне, улицы и переулки перегорожены прочными баррикадами, на перекрестках вкопаны тяжелые танки. В системе обороны противник использовал городские подземные коммуникации — сеть метрополитена, тоннели, бомбоубежища, водосточные коллекторы. Когда автоматчики вбегали в дома, укрывшиеся там фашисты уходили тоннелями в другие здания и снова вели огонь по наступавшим подразделениям. Система подземных сооружений давала возможность гитлеровцам оставлять в нашем тылу автоматчиков, снайперов, фаустников. Те устраивали засады, портили связь. Мосты на реках и многочисленных каналах были разрушены или заминированы. Город обороняло свыше 300 тысяч человек.
Наша бригада наступала, не имея непосредственной связи с соседями. Некоторые кварталы были настолько велики, что установить связь даже между своими подразделениями не было возможности. Чтобы влиять на ход событий и быть в курсе происходящего, мне приходилось переходить из одного батальона в другой. Большей частью эта связь осуществлялась по головокружительным маршрутам — через подвалы, задворки, черные и парадные входы домов, по улицам, обстреливаемым фаустниками. Эти маршруты бесстрашно прокладывал старший лейтенант С. А. Аргеландер.
На улицах Берлина танки теряли одно из своих главных преимуществ — маневренность. Это делало их легкой добычей фаустников и противотанковой артиллерии. И все же в таких районах, как Целлендорф, Штеглиц, с их аристократическими особняками, где не было сплошных массивов с высокими жилыми домами, бригада довольно быстро овладевала кварталами. Сказывался накопленный опыт ведения уличных боев, приобретенный в ходе войны, и возросшее искусство маневрирования мелкими подразделениями.
Иное положение складывалось там, где улицы были застроены многоэтажными зданиями. Именно в такие условия попали танки одной из штурмовых групп, выйдя на Тиль-аллею. Связь с соседями, наступавшими по параллельным улицам, прервалась. Возросла угроза со стороны фаустников, засевших в домах. Пришлось прибегнуть к сплошной очистке зданий, начиная с верхних этажей и кончая подвалами.
Машины медленно и осторожно продвигались вперед, ведя огонь по обеим сторонам улицы. Учитывая артиллерийские засады противника, танкисты высылали вперед разведчиков при подходе к перекресткам или проскакивали их на больших скоростях. Командир штурмовой группы младший лейтенант А.П. Черняков успешно применял дымовые шашки. Скрытые завесой автоматчики шли вместе с танками и при малейшей задержке машины вырывались вперед, расчищая путь дальнейшему продвижению. Опыт Чернякова взяли на вооружение все штурмовые группы.
Для охраны перекрестков мы, как правило, оставляли танк. Его экипаж постоянно находился внутри машины и вел непрерывное наблюдение. Кроме того, выставлялись наблюдатели из автоматчиков. Насколько это было необходимо, показал такой случай. На Зальбруннерштрассе к перекрестку начал выдвигаться немецкий танк. Он мог нанести удар с тыла по нашим боевым машинам. Стоявший за углом наблюдатель своевременно предупредил об опасности командира танка младшего лейтенанта В. Я. Шакина. Тот немедленно открыл огонь и уничтожил фашистскую машину.
В ходе дальнейших боевых действий мы убедились, что отрыв танков от пехоты, как правило, чреват тяжелыми последствиями. Так, на Гогенцоллерндамм наши автоматчики рассыпались вдоль улицы для прочесывания домов, ослабив наблюдение и охрану танков. Этим воспользовались фаустники. Они подожгли три наши машины. Для предотвращения подобных случаев мы прикрепили к каждому танку по два-три автоматчика. Их знали в лицо командиры экипажей и сами ставили им задачи. Автоматчики вели наблюдение, разведку, указывали цели, были связными, охраняли технику от фаустников, уничтожали врагов, засевших в недосягаемых для танков местах. Из наших автоматчиков мне запомнился энергичный и решительный командир отделения сержант А. В. Барков. За подвиги в берлинских боях он награжден орденом Красного Знамени.
Танкисты вели огонь преимущественно из пушек, так как пулеметный был малоэффективен против фаустников, скрывавшихся за толстыми каменными стенами зданий. Часто приходилось стрелять одновременно и по домам, и по баррикадам, как правило прикрытым минными заграждениями, артиллерией и фаустниками.
Каждый экипаж за день расходовал полтора — два боекомплекта снарядов. Поэтому особенно важно было своевременно снабжать боеприпасами штурмовые группы. Если же не представлялось такой возможности, мы немедленно посылали в распоряжение того или другого командира группы танк из резерва. Таким образом сила огня и скорость продвижения группы сохранялись.
В тех случаях, когда подразделения действовали самостоятельно, в отрыве от главных сил, успех зависел от умелого руководства командиров батальонов, рот, взводов, от их личного мужества и бесстрашия. Это были молодые по возрасту люди, но с немалым боевым опытом. Многие из них воевали с 1941 года, имели по нескольку ранений.
К исходу дня 30 апреля бригада вышла к кварталам, прилегающим к вокзалу Шарлоттенбург. От частей 2-й гвардейской танковой армии нас отделял всего лишь полукилометровый коридор. Однако для его преодоления предстояло сокрушить усиливающееся сопротивление фашистов, которые на оставшейся незначительной территории уплотнили свои ряды.
Праздник 1 мая мы отмечали под орудийный грохот, озаренные пламенем пожаров. Шел бой в районе вокзала Шарлоттенбург. Путь к нему преграждали надолбы и воздвигнутые поперек улиц толстые каменные стены. Мобилизовав остатки сил, враг вел ураганный минометный и артиллерийский огонь. В ответ наши огневые средства крушили его оборону. В окрестных кварталах бушевал неимоверной силы пожар. Дым заволакивал все вокруг. Один из наших танков, вырвавшийся вперед, попал под обстрел вражеских самоходок, дал задний ход и оказался в бассейне посреди площади. Из воды была видна только башня.
Танковый батальон капитана И. Л. Соболева с ротой автоматчиков старшего лейтенанта С. И. Антонова, во взаимодействии со 170-м стрелковым полком, наступал по Вестфалишен-штрассе в направлении вокзала Шарлоттенбург. Преодолевая ожесточенное сопротивление противника, танкисты и стрелки выбивали гитлеровцев из подвалов, снимали с чердаков и крыш домов. Когда экипажи танков младших лейтенантов А. В. Владимирова и Н. А. Кузнецова достигли железнодорожной насыпи и направились под мост на противоположную сторону, то заметили, что им навстречу движутся два советских танка. То были машины 2-й гвардейской танковой армии генерала С. И. Богданова. Танкисты 1-го Белорусского фронта! Так 2 мая 1945 года в 6.00 произошла встреча гвардейцев двух танковых армий, наступавших на Берлин с юга и севера.
2 мая 1945 года Берлин пал. Исступленно сражавшиеся против нас остатки немецкой 9-й армии, охранные подразделения, фольксштурм, сотни активистов нацистской партии и «гитлерюгенда» прекратили сопротивление.
Более половины Берлина от южной окраины до вокзала Шарлоттенбург в девятидневных ожесточенных боях преодолели воины нашей 52-й гвардейской танковой бригады. Она вошла в число наиболее отличившихся в боях за Берлин и была награждена вторым орденом Красного Знамени. Я был удостоен звания Героя Советского Союза. В бригаде стало 20 кавалеров Золотой Звезды.
Боевое знамя бригады участвовало в Параде Победы на Красной площади. Единственное в 3-й гвардейской танковой армии знамя, на котором сияло пять орденов. Воины бригады, ездившие на парад, привезли его из Москвы, украшенное лентами. Цвет каждой из них соответствовал цвету ленты одного из пяти орденов.
Л. Курист, командир 52-й гвардейской танковой бригады
Мы штурмовали рейхстаг
П. Н. Рыков, наводчик Челябинского артполка:
— Мне одному из немногих в 357-м гаубичном артполку посчастливилось пройти весь боевой путь дивизии от Демянска до Берлина. Понятно, как мы радовались и волновались. Шутка сказать: в самом логове врага! Значит, скоро конец — и домой. О том, какую роль сыграла артиллерия в штурме Берлина, всем известно. Молотили мы фашистов. В уличных боях без нас просто не обойтись. Ведь из каждого дома гитлеровцев приходилось выкуривать, каждый дом — дот. Последним рубежом на пути к рейхстагу была река Шпрее. По улице Альт-Моабит мы прорвались к мосту Мольтке, штурмовой батальон Самсонова проскочил по нему на другой берег. Тут-то и произошла заминка. Вокруг немцы. Решили они захватить и взорвать мост — контратака за контратакой. Артиллерия спасла положение. Командующий дивизионной артиллерией полковник Ширяев руководил огнем лично. Отбили все атаки, и наши стрелки пошли дальше… А меня отправили в тыл. Контузило. Так было обидно! До рейхстага-то всего лишь несколько шагов…
За героизм и умелое руководство орудийным огнем в сражении за Берлин звание Героя Советского Союза было присвоено артиллеристам 171-й дивизии подполковнику П. Н. Ширяеву, капитану М. Ф. Толкачеву и майору С. В. Рудневу.
Н. Ф. Кокшаров, политрук:
— Когда стало ясно, что 3-я ударная армия будет сражаться за центральный сектор обороны противника, во все дивизии армейский военный совет выделил красные знамена, чтобы тем, кому выпадет драться за рейхстаг, водрузили их над ним. Были выделены штурмовые батальоны. Они прокладывали путь знаменосцам. Остальные полки и специальные подразделения дивизий и приданные им части поддерживали эти батальоны.
Несмотря на мощную артподготовку, первая атака на рейхстаг не удалась. Его толстые стены снаряды не брали, гитлеровцы поливали наступающих ливнем огня. Потери наши несли большие. Особенно в 380-м полку, в который входил штурмовой батальон Самсонова. Погибли и командир полка, и его заместитель. В батальонах оставалось по 25–30 стрелков. Но наступавшие цепи приближались к рейхстагу метр за метром. Все политработники были среди атакующих. Многие из них остались на подступах к рейхстагу. Был тяжело ранен начальник политотдела дивизии подполковник А. Т. Сотников.
Первые штурмовые группы прорвались лишь к вечеру 30 апреля. Среди них были знаменосцы 171-й дивизии Михаил Еремин и Григорий Савенко. Еремин был ранен в голову, его перебинтовали. Белая повязка была очень приметна, и по нему стали вести прицельный огонь. Тогда Еремин сорвал бинт. Под огневым прикрытием товарищей знаменосцы переползли по перекрытиям взорванного моста через канал. Далее — открытое пространство площади. Никакого прикрытия, как на ладони. Лишь посередине бетонная будка. Под шквальным огнем знаменосцы проскочили в нее. Передохнули. И последний бросок — они на ступенях перед центральным входом в рейхстаг… И вот уже Еремин прижимает древко знамени к колонне, а Савенко приматывает его бинтом…
Красное знамя 171-й дивизии было одним из первых, водруженных на рейхстаге. Путеводной приметой стало оно для штурмовых групп, пробивающихся в здание через центральный вход. В числе первых на рейхстаге водрузили красные знамена и сержанты П. Смирнов, Н. Беленков и рядовой Л. Сомов из 525-го полка 171-й дивизии.
Все участники штурма рейхстага были награждены. Звание Героя Советского Союза в 171-й стрелковой присвоено комдиву А. И. Негоде, начальнику политотдела А. Т. Сотникову и командиру штурмового батальона К. Я. Самсонову.
171-я Идрицко-Берлинская стрелковая дивизия
От Курской дуги до Берлина и Праги.Е. Мордовских
Весной 1943 года была сформирована 5-я гвардейская армия, во главе с генерал-лейтенантом танковых войск П. А. Ротмистровым. В состав армии вошел 5-й гвардейский механизированный корпус, командиром нашей 11-й гвардейской мехбригады был назначен полковник Н. В. Грищенко.
Боевое крещение армия получила на Курской дуге.
П. А. Ротмистров вспоминает: «Утром 12 июля началось танковое сражение под Прохоровкой. На небольшом пространстве, зажатом между рекой Псел и железнодорожной насыпью, сближались две танковые лавины. Наши машины на полном ходу врезались в боевые порядки противника. На поле боя перемещалось огромное количество танков. Снаряды, посылаемые с близких расстояний, пробивали броню, взрывались боеприпасы, башни танков от ударов отлетали на несколько метров.
Чтобы понять характер боя, надо вспомнить, что в то время гитлеровские танки «тигр», «пантеры» и самоходные орудия «фердинанд» несли более мощную броню и имели преимущество в артиллерийском вооружении. Победить такую технику мы могли только в ближнем бою, расстреливать такие машины могли только с близкого расстояния. 1200 машин сошлись на прохоровском поле.
Это было страшное, беспримерное сражение».
Во время сражения под Прохоровкой большая группа танков противника прорвалась и стала угрожать тылу 5-й гвардейской армии. На рассвете 13 июля 11-я гвардейская механизированная бригада с ходу атаковала противника и при поддержке артиллерии и минометов остановила фашистов. Батарея младшего лейтенанта И. Г. Панарина уничтожила около 150 солдат и офицеров, разбила 4 машины с пехотой. Военфельдшер танкового полка Е. С. Кострикова, несмотря на ранение, вынесла с поля боя 27 раненых. За этот подвиг она была награждена орденом Красной Звезды.
3 августа 5-я гвардейская танковая армия под командованием генерала П. А. Ротмистрова перешла в контрнаступление на Белгород и Харьков. Под Харьковом отличились танкисты полка, которым командовал подполковник В. П. Рязанцев.
В январе 1944 года наша бригада вела бои за Кировоград. Противник отступил на реку Ингулец и укрепился на прибрежных высотах. Единственную переправу он держал под плотным огнем. Подступы к ключевой позиции — небольшому хуторку — были заминированы. Мы подтянули к переправе самоходную установку, которая завязала перестрелку с противником, отвлекая его внимание. Тем временем старший сержант Доронин с группой бойцов расчистил проходы для танков. Было решено, что Доронин сядет на головной танк и поведет колонну с десантом по разминированным местам.
Танки внезапно обрушились на врага с фланга и уничтожили 300 гитлеровцев, 10 станковых пулеметов и несколько орудий. Особенно отличился взвод противотанковых орудий, которым командовал челябинец — старший сержант А. Г. Банных. Его взвод подбил два танка и подавил шесть огневых точек.
На подступах к Кировограду у села Новая Прага немцы сосредоточили крупные силы танков и артиллерии. Завязались тяжелые бои. Умело руководили своими подразделениями челябинцы старший лейтенант В. П. Игнатьев, младший лейтенант И. П. Кузнецов, лейтенанты В. Вилков и М. С. Васюк. Автоматчик Павел Дейнеко — уроженец Октябрьского района — ворвался в расположение противника и уничтожил несколько гитлеровцев. Смело действовали разведчики М. М. Абсатаров и Ф. А. Абдрахимов из того же района.
Однако фашистам удалось окружить штаб бригады. Необходимо было прорвать кольцо окружения. Знаменосец сержант И. П. Парфенов снял полотнище с древка и спрятал знамя на своей груди. Две пули пробили знамя, гвардеец был ранен. Но знамя никому не передал. В бою он отбился от своих и стал самостоятельно выходить из вражеского кольца. Под покровом ночи выбрался из окружения. Святыня части была спасена. Грудь героя-знаменосца украсилась орденами Красной Звезды и Славы III степени.
Шли дни и месяцы в жестоких боях с врагом. Уже позади оставались рубежи Родины. Мы приближались к Берлину. В это время наша бригада входила в состав 4-й гвардейской танковой армии генерал-полковника Д. Д. Лелюшенко.
16 апреля 1945 года Уральский добровольческий танковый корпус и наш 5-й гвардейский механизированный Зимовниковский корпус форсировали реку Нейсе и вырвались на оперативный простор.
Наша бригада под командованием гвардии полковника И. Т. Носкова совершила стремительный рейд по тылам противника и взяла город Ютербог. Мы прорвались к Берлину, когда наши основные силы были еще далеко позади. Взяв Ютербог, мы перерезали дорогу Берлин — Беелитц. Наши подразделения вошли в город настолько внезапно, что немецкий гарнизон не успел даже оказать сопротивление. В кинотеатре даже демонстрировался фильм, работали магазины. Взятый в плен немецкий генерал удивлялся:
— Как вы здесь могли оказаться? Мы были в полной уверенности, что ваши войска за двести километров.
В районе города мы захватили центральный аэродром противовоздушной обороны Германии. На аэродроме 280 самолетов. Гитлеровцы ничего не знали о случившемся. Их машины спокойно приземлялись у выложенных посадочных знаков. Нам оставалось только их принимать…
В последние дни войны наша бригада отбивала на рубеже Беелитц — Тройенбритцен атаки частей 12-й немецкой армии генерала Венка. К ней взывал Гитлер с мольбой о спасении. Но этой армии пробиться к окруженным в Берлине фашистским войскам так и не удалось… В том и наша заслуга.
Запомнился бой, который мы вели 30 апреля. Внезапно наши боевые порядки атаковали восемь танков и самоходок с группой мотопехоты. Это были курсанты училища имени Гитлера. Мотопехота сидела в машинах. Первым рассмотрел противника лейтенант Алымов из дивизиона капитана В. М. Скибы. Алымов подбил два танка, а наводчик Климов — четыре бронированные машины. Подразделение, которым тогда командовал я, уничтожило несколько десятков гитлеровцев. Дорога была удержана.
За бои под Берлином почти все солдаты нашего подразделения были отмечены правительственными наградами. Орденом Отечественной войны 2-й степени были награждены я и мой заместитель А. А. Дружинин.
За умелые и самоотверженные действия в Берлинской операции наша бригада была награждена орденами Кутузова 2-й степени и Богдана Хмельницкого, а за участие во взятии Берлина ей присвоили почетное наименование Берлинская.
С падением Берлина война не закончилась, фашисты еще оказывали сопротивление в Южной Германии и Чехословакии.
5 мая в Праге началось восстание против оккупантов. На помощь Праге двинулись войска Украинских фронтов. В ударную группировку 1-го Украинского фронта входила наша 4-я гвардейская танковая армия. Преодолев Рудные горы, армия на рассвете 9 мая завязала бои на окраинах Праги.
Все воины нашей бригады были награждены медалями «За освобождение Праги».
Е. Мордовских, 11-я гвардейская мехбригада
На земле Австрии.Ф. Бологов
К утру 9 апреля 1945 года дивизии заняли исходное для наступления положение, но противник в 8 часов утра после продолжительной артподготовки повел сильные контратаки, предупредив его. Очевидно, он разведал о наступлении. Наши полки отбили в тот день шесть контратак. Враг нанес большие потери, но продолжал контратаковать.
В ночь выслали в тыл противника восемь разведывательных групп. Все офицеры штаба внимательно следили за их действиями: очень нужны были подробные сведения о вражеской обороне. Примерно в 2 часа ночи разведгруппа, которой руководил старший лейтенант А. И. Петрасов, захватила пленного. Он выдал, что его полк обороняет северо-восточные скаты высоты с отметкой 607,0, и показал на карте ряд опорных пунктов и огневых точек. Вскоре поступили данные и других разведгрупп. Мы в штабе обобщили их, подробно нанесли на карту…
И вот разрывы снарядов накрыли батареи врага, и одновременно забушевал артиллерийский огонь в траншеях первой линии его обороны. Затем выше по склонам высоты. Так продолжалось сорок минут.
— Пора. Дайте сигнал начинать атаку, — приказал комдив.
— Есть, — ответил я и выпустил в воздух три красные ракеты.
Прокатилось громкое «ура». Это полк Тесленко, демонстрируя ложную атаку, пошел на врага. А в это время полки подполковников Макухи и Гугина начали обход высоты. А еще через пятнадцать минут — общая атака. Тяжелый бой за высоту длился весь день. Противник оказывал яростное сопротивление, стремясь любой ценой удержать ее.
С наблюдательного пункта хорошо видно, как гвардейцы Тесленко поднимались по отрогам все выше и выше, огнем автоматов и гранатами выбивали фашистов из траншей и окопов. Все ближе и ближе до вершины, но подойти к ней не удавалось: плотный заградительный огонь заставил залечь. Стало слышно, как сильный бой вспыхнул на участке 57-го гвардейского полка.
— Уточните у Гугина обстановку.
— Есть! — ответил я комдиву.
Трубку взял заместитель командира полка В. К. Котомин. Он доложил, что противник контратакует первый батальон, который залег и ведет тяжелый бой. Командир полка направился туда. Вскоре Котомин доложил нам, что подполковник Гугин, возглавив атаку батальона, пал смертью храбрых.
Отважно сражался в тот день первый батальон под командованием С. М. Башкина. Разведчик сержант В. М. Деревко первым ворвался в боевые порядки неприятеля, захватил пулемет и открыл из него огонь. Погиб расчет станкового пулемета. Поддержка атакующих ослабла. Тогда командир взвода лейтенант И. И. Сачков, превозмогая боль от полученной раны, подполз к пулемету — и он снова ожил. Заговорил пулемет врага на правом фланге. Сержант Г. Д. Денисюк со своим отделением ползком, используя кустарник, подобрался к огневой точке и уничтожил ее. Бой принимал все более тяжелый характер.
Погиб комсорг батальона старшина Г. Н. Скляренко, получил тяжелые ранения заместитель командира по политчасти капитан В. П. Исаев и парторг старший лейтенант П. И. Османов, но гвардейцы все яростнее и яростнее наносили удары по врагу.
Несмотря на упорное сопротивление противника, 57-й гвардейский полк, который принял начальник штаба подполковник С. И. Щеденко, обошел высоту с юго-востока и во взаимодействии с 60-м полком создал угрозу окружения противника.
Хорошо поддержали наступление стрелковых подразделений артиллеристы и минометчики. Наводчик орудия 46-го артиллерийского полка сержант И. П. Шубенков уничтожил два орудия, два пулемета и до двадцати солдат противника. Командир минометной батареи лейтенант В. Ф. Лысенко в момент сосредоточения врага для очередного броска огнем уничтожил 60 фашистов и сорвал контратаку.
К исходу дня полк Тесленко полностью очистил высоту от противника и закрепился на ней. Другие части отбросили фашистов от высоты. Поставленную задачу дивизия выполнила. Враг лишился господствующей высоты, потерял более 300 солдат и офицеров убитыми и 36 пленными.
…Вечером 7 мая был получен боевой приказ — с утра следующего дня начать наступление в направлении Фельдбах, Грац и овладеть важным узлом дорог и опорным пунктом врага. Я и майор И. Н. Савченко быстро спланировали наступательный бой дивизии и направили их с офицерами связи в полки.
К 24 часам полки заняли исходное положение для наступления. Рано утром загудела канонада. Противник тоже ответил огнем своей артиллерии. Так продолжалось 33 минуты, а затем застрочили пулеметы и послышалось: «В атаку! Вперед!» Пока батальоны выбивали противника с первой позиции, выделенные подвижные отряды быстро просачивались на фланги и в тыл врага. К 10 часам дня сопротивление противника в его главной полосе обороны было сломлено.
К исходу дня дивизия вышла на подступы к Фельдбаху и начала подготовку к штурму этого важного опорного пункта врага. Я с начальником штаба прибыл к комдиву за указаниями по организации боя 9 мая. У него мы застали полковника В. Е. Яшенко и подполковника И. А. Юрьева.
— Немного подождем. Сейчас должен подойти подполковник Беликов, — сказал комдив.
В это время раздался телефонный звонок. Начальник штаба дивизии Г. С. Иванищев взял трубку и просиял:
— Друзья! Пришла долгожданная победа! Гитлеровская Германия безоговорочно капитулировала.
Все бросились поздравлять друг друга. 1418 дней мы ждали, когда смолкнут пушки, когда враг будет разбит. И вот этот день наступил! Радостная весть молниеносно дошла до каждого бойца. Стреляли в воздух, кричали «ура!», «Да здравствует Победа!».
Начдив Иванищев срочно организовал радиовещание на немецком языке. Сообщили о полной капитуляции Германии и предложили прекратить боевые действия и сложить оружие.
Однако враг не внимал нашим предложениям. Тогда командующий армией приказал готовить войска к наступлению, и если враг к утру не сложит оружие, то в 9 часов 9 мая нанести мощный артиллерийский удар, вслед за которым идти в атаку.
Мне было поручено командовать передовым отрядом дивизии. Задача — с ходу захватить Фельдбах, а затем ворваться в Грац. В передовой отряд выделили стрелковый батальон, усиленный противотанковым дивизионом.
В 4 часа утра 9 мая я доложил полковнику Иванищеву о готовности к выступлению и попросил разрешение действовать немедленно, чтобы скрытно проскочить на фланг противника, а затем внезапным ударом захватить Фельдбах и стремительно прорываться на Грац. И вот в 5 часов утра, когда война официально уже закончилась, мы вступили в бой. Отряд сбил охранение противника и, не останавливаясь, с ходу ворвался в Фельдбах. Гарнизон быстро прекратил сопротивление и начал складывать оружие. Оставив усиленную роту, я с главными силами отряда на большой скорости начал двигаться на Грац. После моего доклада о взятии Фельдбаха полковник Иванищев свернул всю дивизию в колонны и повел по маршруту отряда.
В 9 часов утра 9 мая, когда войска армии на других направлениях начали последнюю мощную артиллерийскую подготовку, передовой отряд дивизии ворвался в Грац. В городе находились различные тыловые части и учреждения фашистской армии, не успевшие сбежать на запад. Не оказывая сопротивления, они сложили оружие. Боевые части противника поспешили покинуть город, стремясь сдаться в плен американским войскам, двигавшимся на город из Италии. В 11 часов дня на западной окраине города мы встретили разведку американских войск, а в 12 часов дня в Грац прибыли наши главные силы.
В тот день и для нас смолкли пушки, наступил самый желанный день — День Победы.
Ф. Бологов, начальник оперативного отделения штаба 20-й гвардейской стрелковой дивизии
Знамя над рейхстагом. В. Т. Казанцев.А. Павлов
Одним из кавалеров Золотой Звезды за подвиги в боях с фашизмом стал Василий Тихонович Казанцев из села Сугояк. Звание Героя Советского Союза было присвоено ему через шесть дней после Дня Победы, через два дня после смерти. Скончался он в военном госпитале после тяжелого ранения, которое получил 1 мая на лестнице, ведущей в подземелья рейхстага, где вели оборону последние защитники фашистского логова. До их капитуляции оставалось несколько часов.
Он оказался в числе последних жертв войны, которую прошел от начала и до конца. Тракторист Казанцев был призван на действительную службу в 1940 году. Пять лет в солдатской шинели, из них 1418 дней — на войне. Западный, Центральный, 1-й Белорусский фронты. Более точный его боевой адрес — 3-я ударная армия, 40-я отдельная истребительно-противотанковая артиллерийская Рогачевская Краснознаменная орденов Суворова и Кутузова бригада, 1955-й истребительно-противотанковый Краснознаменный артполк. Казанцев был разведчиком-наблюдателем. Истребитель танков — одна из самых опасных фронтовых профессий. Они стояли на самых опасных направлениях, чаще всего на позициях прямой наводки.
Герой Советского Союза В. Т. Казанцев был одним из тех, кто водружал победные знамена над рейхстагом
Василий Казанцев был ранен четырежды. Ордена и почетные наименования бригады и полка за бои под Рогачевом свидетельствуют, что бойцы бились доблестно. Помимо высших наград, гвардии ефрейтор заслужил ордена Отечественной войны, солдатской Славы, медали. 3-я ударная армия — из числа особых, что бросались на самые опасные, ответственные участки. 3-я ударная штурмовала Берлин, в Берлине в штурме рейхстага участвовали ее уральские дивизии — 171-я и 150-я стрелковые. Командовал армией генерал-полковник В. И. Кузнецов — тоже уралец. Подпоручик, участник первой мировой войны, в гражданскую он командовал Верхнеуральским красноказачьим полком.
Штурмовать логово фашизма было и почетно, и смертельно опасно. В штурмовые группы отбирали бывалых и самых отважных добровольцев. Гвардии ефрейтор Казанцев был включен в штурмовую группу под командованием майора Бондаря. Перед каждой штурмовой группой была поставлена почетная задача — от лица воинов части водрузить на рейхстаге Красное знамя. В группе Бондаря знаменосцем боевые товарищи выбрали нашего земляка.
Из донесения подполковника Абиева:
«Участвуя в боях по овладению районом рейхстага… гвардии ефрейтор В. Т. Казанцев проявил себя исключительно смелым и отважным. В ожесточенных рукопашных схватках внутри главного здания рейхстага он огнем из своего автомата и гранатами уничтожил 15 гитлеровцев и взял в плен немецкого майора и обер-лейтенанта — приближенных Гитлера.
30 апреля 1945 года, в 14 часов 42 минуты, гвардии ефрейтор Казанцев первым взобрался на скульптурную группу, находящуюся над главным зданием, и поднял над рейхстагом советский флаг.
За водружение знамени над германским рейхстагом и проявленное личное мужество в боях за овладение рейхстагом тов. Казанцев Василий Тихонович достоин высшей правительственной награды — Героя Советского Союза.
Командир 1955-го ИПТА Краснознаменного полка подполковник Абиев.
4 мая 1945 года».
В дополнение к донесению комполка — свидетельство товарищей нашего земляка по штурмовой группе. Его едва не накрыло снарядом у лестницы в рейхстаг, оглушило взрывной волной. На крышу он пробивался по винтовой лестнице при поддержке автоматчиков Лященко и Докина. Как они прошли, рассказывать не будем — о том, как трудно было штурмовать рейхстаг, написано немало. Вышли на крышу — возле скульптур над главным входом. Скульптурная группа княгини Рундот показалась им не самой внушительной. Над главным входом застыли в стремительном беге богатырские кони. В осколочной пробоине в крупе одного из них Казанцев установил Красное знамя…
На приметных высотах рейхстага появлялось все больше победных знамен. (Главное из них, Военного совета 3-й армии, ставшее символом — Знаменем Победы, — было укреплено над куполом позднее.)
Но здание рейхстага еще не было взято, главные силы его защитников засели в подземельях. Выбить их оттуда была направлена в числе других войск штурмовая группа майора Бондаря. До того как немцы выбросили белый флаг, в ней мало кто уцелел.
Герой Советского Союза гвардии ефрейтор Василий Казанцев похоронен на братском кладбище в местечке Зеефельд — это в 20 километрах от Берлина. Его имя было присвоено многим пионерским отрядам и дружинам. В канун 40-летия Победы он был включен в список бригады водителей челябинского 34-го автобусного маршрута; заработанные на его имя деньги перечислялись в Фонд мира. Имя героя носит улица его родного села. В Сугояке установлен памятник ему.
А. Павлов
Пленение Власова.Е. Фоминых
Герой Советского Союза генерал Е.И. Фоминых
Мы в Чехословакии. Германия капитулировала. Можно отмечать победу над фашизмом с союзниками. Завтра, 12 мая, у нас будут гости — командир американского 12-го армейского корпуса генерал Ирвин вместе с генералами и офицерами. Подготовлен эскорт мотоциклистов, отрегулирован маршрут движения. Тыловики обещали не ударить лицом в грязь. Ансамбль сутки готовился к выступлению. Артиллеристы подготовили салют из 12-ти залпов, а оркестр разучил гимн Соединенных Штатов Америки.
Завтра самый ответственный день. Власовцы по соседству с нами, видимо, тоже не бездельничают, а мирное сосуществование с нами должно как-то закончиться. И мы к этому готовы. Командиры бригад на своих местах. Дороги перекрыты. Связь работает исправно. Ночь и завтрашний день в отношениях с предателями будут решающими. Завтра мы должны захватить в плен и Власова, и его дивизию.
12 мая рано утром я вместе с комбригом Мищенко проверил все заслоны и посты на вероятных направлениях, ведущих из лагеря власовцев в глубь американской зоны.
С помпой встретили американских гостей. Командир американского корпуса вручил ордена группе наших офицеров и памятный вымпел корпусу. Мы тоже преподнесли им подарки и памятное оружие. Были исполнены гимны наших стран, прогремел артиллерийский салют. Был приготовлен хороший обед. Всего было в изобилии, начиная от свежей рыбы и заканчивая сибирскими пельменями. Нашим гостям очень понравилась русская кухня.
Они удивлялись, что в столь короткий срок мы смогли получить с тыловых баз столь разнообразные продукты. На самом же деле мы были оторваны от баз… Но война научила солдата варить борщ из топора!
В разгар встречи полковник Мищенко, посланный с особым заданием, незаметно подозвал меня.
— Привез Власова, — сказал полковник.
— Где он?
— Вместе с Якушевым и Кучинским находится в штабе.
— Не спускай с него глаз, я скоро освобожусь. Что у них в лагере?
— Ничего особенного. С утра было движение, гудели моторы, да и сейчас то же самое. Пока все на месте.
— Ну, жди меня!
Отлегло от сердца. Главное сделано. Пленен изменник Власов.
Я вернулся к гостям. Незаметно стал сворачивать прием…
В том же саду, где состоялся прием офицеров союзников, я встретился с Власовым.
…Ко мне приближался очень высокий, сутуловатый генерал в очках, без головного убора. Одет он был в советскую генеральскую форму.
— Садитесь, Власов, — предложил я.
Он упал на стул. Артистическим жестом схватился за голову и срывающимся голосом воскликнул:
— Какой позор! Какой позор! Лучше застрелиться!
— Что же вам помешало сделать это?
— Не было оружия под рукой.
Не подумав, в мгновенном порыве я решил сбить экзальтацию, — выхватил свой пистолет, положил перед Власовым: — Пожалуйста!
Метнув на меня злобный, без всякой рисовки взгляд, он ответил:
— Нет, не время, придется эту чашу испить до дна!
— Так вот, Власов, все пути в глубь американской зоны перекрыты, — обратился я к нему. — Танковые бригады готовы исполнить свой долг по уничтожению и пленению вашего войска. Я решил — или вы напишете приказ о сдаче ваших людей и их разоружении, или я вынужден буду отдать приказ о применении к ним силы оружия. Пишите приказ!
— А если я этого не сделаю?
— Дело ваше. Я обращусь к вашим людям; думаю, они поймут.
— А если не поймут? — бросил Власов.
— Тогда поступлю так, как мне предписывает воинский долг и моя совесть по отношению к изменникам Родины.
— Дайте бумагу и чернила, — он задумался, и через секунду по бумаге побежали неровные строки:
«Приказ
Я нахожусь при командире 25-го танкового корпуса генерале Фоминых. Всем солдатам и офицерам, которые верят в меня, приказываю:
Немедленно переходить на сторону Красной Армии. Военнослужащим 1-й русской дивизии генерал-майора Буяниченко, находящейся в расположении танковой бригады полковника Мищенко, немедленно перейти в его распоряжение. Всем гарантируется жизнь и возвращение на Родину.
Генерал-лейтенант Власов 12/5-45 г. в 20.15»
Во все части власовцев с этим приказом, все экземпляры которого Власов собственноручно подписал, были высланы офицеры штаба корпуса. Сдача оружия, построение в колонны и отправка в лагерь под Прагу прошли без происшествий. В некоторых власовских частях этот приказ встретили криками «ура»…
Как же был захвачен Власов?
12 мая, после салюта, прозвучавшего в честь наших союзников, Власов дал команду идти на марш в глубь американской зоны. Я не знаю, знали или нет американцы о решении Власова, но, как потом стало известно, Власов знал о посещении нас союзниками.
В голове власовской колонны шли американские танки, и замыкали колонну танки. Колонны вел командир 1-й дивизии «РОА» генерал Буяниченко. Власов находился в третьей машине этой колонны. Когда колонна тронулась, капитан Кучинский (начальник охраны Власова, содействовавший пленению генерала) на своей «Татре» подъехал к капитану Якушеву (офицеру 25-го танкового корпуса) и доложил, что Власов и с ним 20–30 машин под охраной танков выступили в глубь американской зоны.
Якушев, не раздумывая, сел в машину Кучинского. Вскоре они догнали колонну, обогнали ее и поставили машину поперек дороги. Десант пехоты на танках, увидев командира своего батальона, продолжал движение. Колонна колесных машин остановилась, нехотя вылез из машины Буяниченко.
— Что за остановка? — загремел генерал, обращаясь к капитану Кучинскому.
— Где Власов? — вопросом на вопрос ответил Кучинский.
Дорога была буквально каждая секунда. Оставив Кучинского объясняться с генералом, Якушев бросился бежать вдоль колонны.
Шоферы, по немецкой выучке, при остановке вышли, и каждый встал у левого крыла машины, с любопытством наблюдая за поспешными действиями двух капитанов: одного своего, другого — им не известного, но, видимо, своего, так как он вместе с Кучинским на его машине обгонял колонну. Остальные пассажиры сидели на своих местах и никакой тревоги не проявляли.
Якушев, пробежав вдоль колонны, также бегом возвращался назад, продолжая осматривать машины. Шофер Власова кивком головы дал понять, что Власов здесь. При осмотре машины бросилась в глаза неестественная поза женщины, сидевшей на заднем сиденье. Очень уж высоко были подняты ее колени. Не раздумывая, Якушев быстро выдернул ковер из-под ног и… Как только мог уместиться под ковром такой высокий человек! Якушев схватил Власова за шиворот, выволок из машины и на глазах у изумленных людей, наблюдавших эту сцену, бегом, вместе с онемевшим Власовым, направился к машине, где предупредительный командир батальона охраны Власова капитан Кучинский открыл заднюю дверцу.
Машина рванула с места и, набирая скорость, быстро помчалась вслед за танками. Как можно быстрей, пока не опомнились власовцы и их генерал, нужно было выбраться с их территории.
Но как на грех шофер сбился с пути, и, проезжая мимо готовившихся к выходу власовских подразделений, Власов изловчился, на ходу выскочил из машины, бросился бежать к своим. Якушев выхватил пистолет, но, подумав, стрелять не стал, а бросился вдогонку. Нагнав Власова, он ударил его рукояткой пистолета, сбил фуражку и на глазах у изумленных власовцев за шиворот потащил к машине.
Вновь Кучинский любезно открыл Власову дверцу и пригласил его занять место. Когда Власов узнал, что он был пленен с помощью своих же людей, он окончательно сник…
— Теперь я понял, что моя борьба окончилась, — вяло заявил мне Власов. — Как вы думаете, — вновь оживляясь от новой, видимо, только что пришедшей ему мысли, — Сталин меня примет?
Этот вопрос обескуражил меня своей безрассудностью.
— Вот чего не знаю, того не знаю. Но я думаю, что вряд ли. Что вы можете ему открыть? — спросил я.
— Как что? — удивился Власов, — Ведь я русских людей спасал от уничтожения.
— Нет, вы не спасали русских людей, а на их крови выслуживались перед фашистами. Что вас заставило сдаться под Ленинградом?
— Я был ранен, меня раненого взяли в плен!
— Бросьте, Власов! Вам не удалось перебежать к немцам под Киевом, притворившись больным, зато удалось под Ленинградом. С такой раной, как у вас, даже в медсанбат не берут.
— Ну хорошо. Мне это доказать трудно. Но никто не будет отрицать, что восстание в Праге было поднято мной.
— Не правда, Власов! Почему тогда вы здесь? В зоне американцев?
Он не ответил, сказал только:
— Хотя довольно… Если Сталин меня не примет — ничто меня не спасет.
— Это не мое дело. Что вы заработали, то и получите. Я советую вам подумать, почему, по существу, один капитан при помощи обманутых вами людей пленил вас, на глазах ваших подчиненных. Вытащил из-под юбок ваших соратниц, в расположении ваших войск и доставил сюда. Вы обманывали их до последней минуты, и вот результат…
В 22 часа 12 мая я отправил Власова на легковой машине в нашу зону и в шифровке доложил об успешном выполнении поставленной задачи. Через два дня я получил приказ выйти из зоны американских войск и переместить войска в Черношане — район Праги.
Вот как описывается эта операция в «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза»:
«При присоединении противника 25-й танковый корпус вышел в район Клатовы, глубоко вклинившись в расположение американских войск. Здесь корпус, имевший задачу не допускать перехода отступающих немецких частей в американскую зону, был остановлен и развернут фронтом на восток.
11 мая было установлено, что в районе Бжернице вместе с немецкими частями отступает 1-я дивизия предателей-власовцев.
Командир корпуса генерал-майор танковых войск Е.И. Фоминых решил взять в плен изменника. Командир 162-й танковой бригады полковник И. П. Мищенко, получив эту задачу, выслал капитана М. И. Якушева с группой бойцов и офицеров в расположение 1-й дивизии. Встретив колонну машин, Якушев внимательно осмотрел их. В это время шофер-власовец, которому, как и другим солдатам дивизии, надоела бессмысленная борьба, выдал изменника Власова. Прикрывшись одеялом, он сидел в одной из машин. Под угрозой расстрела капитан Якушев приказал предателю следовать за ним. Власова доставили в штаб 25-го танкового корпуса. По предложению генерал-майора Фоминых он написал приказ солдатам и офицерам дивизии о немедленном переходе на сторону Красной Армии. 13 и 14 мая дивизия, насчитывающая 9 тысяч человек, была разоружена. Власов и его ближайшие помощники были отправлены в Москву и преданы суду военного трибунала».
Так я в должности командира 25-го отдельного танкового корпуса закончил войну.
Е. Фоминых, генерал-майор, командир 25-го
танкового корпуса