…Доложив обстановку командиру корпуса, Филимоненков попросил его подбросить «карандашей» (пехоты) и «огурцов» (снарядов). Вдруг в наушниках раздался голос подстроившегося на волну немецкого радиста: «Рус Иван, — кричал он на ломаном русском языке, — карандаш — нихт, огурец тоже нихт. Карашо! Мы будем вас потопить в Одер!»
Положение было серьезным. Автоматчиков — человек двенадцать, три танка. На том берегу тоже как бы образовался плацдарм: фашисты прижали наши две оставшиеся машины к берегу. А здесь надо было вот-вот ждать контратаки.
Первыми появились «мессершмитты». Пройдя низко над землей, видимо, уточняя количество прорвавшихся танков, они развернулись и, набрав высоту, спикировали и обстреляли советских солдат из пушек, сбросили бомбы.
В следующие дни бойцы укрывались от налетов в амбарах покинутого жителями местечка. Ворота у амбаров были широкие, и машины без труда входили внутрь. Понять, под какими из крыш стоят советские танки, фашистам было трудно, и они бросали бомбы наугад.
Контратаки гитлеровцев следовали одна за другой. В низине чернели уже подбитые немецкие танки и бронетранспортеры. Но снаряды были на исходе. Наводчик Василий Власов досадовал, что и по пехоте приходится бить бронебойными: осколочные кончились.
А командование снова и снова передавало по радио приказ: «Держаться! Любой ценой держаться!»
В это время советские войска форсировали Одер еще в двух местах — выше и ниже по течению. Там шло большое наступление. А здесь три наших танка и горстка автоматчиков сковывали крупные силы противника. Танкистам везло. Все машины оставались в строю. В других экипажах, правда, появились раненые, а командирский танк будто заколдованный — ни одного прямого попадания.
Механик-водитель Николай Стацюк шутил по этому поводу: «Семнадцать машин у меня с сорок первого сгорело. А в этом пекле — хоть бы раз по броне шкарябнуло. Мажут фашисты».
Пехоте приходилось трудней — были убитые.
Девять дней танкисты и автоматчики удерживали плацдарм. Девять дней с редкими минутами затишья и девять ночей с постоянным ожиданием очередного сюрприза гитлеровцев.
В последний день комбата Филимоненкова ранило в лицо. Танкисты решили переправить его к своим. Немцев на том берегу уже здорово потеснили. Но помощи еще не было: начался ледоход. Правда, у моста нагромоздились льдины. По ним два автоматчика и переправили раненого комбата.
Ночью от окопавшихся впереди стрелков поступило сообщение: фашисты в темноте подтянули для прямой наводки несколько орудий. А отбиваться уже нечем: в танках оставалось по два-три снаряда.
Они не думали в ту ночь о геройстве. Они выполняли приказ. Снаряды кончались, но были гранаты. Немного, штук десять. И еще по одной у каждого на поясе. Кольцо только нужно рвануть, когда фашисты подойдут вплотную.
Ночью по льдинам пришло подкрепление, а утром с соседнего плацдарма прорвались наши танки.
…Экипаж в полном составе встретил День Победы.
За героизм, проявленный в боях на Одерском плацдарме, 12 танкистам девятого танкового корпуса было присвоено звание Героя Советского Союза. В том числе майору В. В. Филимоненкову, старшинам Н. А. Стацюку, В. Е. Власову и В. И. Ситникову.
Герой Советского Союза, почетный гражданин города Карталы и Варненского района Вениамин Иванович Ситников работает сейчас старшим механиком автоматической телефонной станции 8-й дистанции сигнализации и связи Южно-Уральской железной дороги. Он часто встречается с комсомольцами, делится воспоминаниями с теми, кому сейчас восемнадцать.
Н. Е. ХАНЕВИЧЕВ,полковник, начальник кафедры Челябинского Высшего Военного автомобильного инженерного училищаС ПОЛЯ БОЯ НЕ УШЕЛ
Передо мной личное дело полковника запаса Михаила Денисовича Медякова. Строки Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1945 года гласят:
«За высокое воинское мастерство, беззаветное мужество и героизм в борьбе с фашистскими захватчиками присвоить старшему сержанту Медякову Михаилу Денисовичу звание Героя Советского Союза».
Сколько раз мне приходилось встречаться с Михаилом Денисовичем, видеть его среди курсантов, призывников, учащихся, слушать его интересные воспоминания о боевых подвигах своих товарищей. Но почти никогда не говорит он о себе. «Воевал, как все. Звание Героя Советского Союза получил за бои в Восточной Пруссии». Вот и все.
Разговорить его трудно. Пришлось обращаться к документам и товарищам, которые бок о бок с ним несли нелегкую армейскую службу.
Родился и вырос Михаил в селе Мыркай Мишкинского района ныне Курганской области. Учился хорошо, любил книги. Но предпочтение отдавал технике и всем сердцем тянулся к кузнечному делу. Денис Денисович, отец Михаила, был колхозным кузнецом, ударником труда и самым почетным человеком на селе.
Когда Миша закончил 7 классов, отец взял его к себе в ученики. Они ремонтировали колхозные плуги, сенокосилки, ковали коней. В 1940 году комсомолец Михаил Медяков стал учащимся Катав-Ивановского ФЗУ. Училище он окончил в августе 1941 года и получил специальность слесаря-сборщика. Назначили на работу в Челябинск. Но уже шла война, и мысли его были с теми, кто дрался с фашистами.
Фронтовые будни Михаила Медякова начались в составе орудийного расчета одного из дивизионов береговой обороны Северного флота. Для молодого заряжающего это были первые бои, трудные бои. В короткие минуты затишья он стал учиться артиллерийскому делу. Сержант Ефрем Сергеевич Романович делился с ним своими знаниями. Его Медяков по праву считает своим учителем, боевым наставником.
В феврале 1942 года рядовой Медяков стал наводчиком орудия. В ходе боев он удачно накрывал огнем своего орудия пехоту, заставлял замолчать навсегда пулеметные точки и минометы, перебивал гусеницы танков.
…У сожженной дотла деревни на смоленской земле неожиданно появились немцы. Колонна мотоциклистов, миновав центр, довольно быстро приближалась к околице. Линзы бинокля позволяли разглядеть даже тонкие пулеметные стволы на колясках. Михаил (он был за командира орудия) сбился со счета на двадцатом мотоцикле. Сгрудившись у крайней сожженной хаты, фашисты остановились.
Медякова охватило возбуждение: «Если сейчас по ним трахнуть, то всех сразу накрыть можно».
— Друг, Голозубов, — повернулся он к товарищу, назначенному временно наводчиком, — самый момент. Давай лупанем!
Потом, вспомнив уставную команду, напряженным высоким голосом, неожиданно для себя подражая интонациям Романовича, произнес:
— По фашистским мотоциклистам, фугасным, под основание домика, прицел 20… Заряжай!.. Огонь!
Первые же три выстрела разметали мотоциклы.
…Дивизион, в котором воевал Медяков, освобождал новгородскую землю. В сводках эти бои назывались боями местного значения. Отважный наводчик был ранен. Из медсанбата матери писал, чтобы она не волновалась, у него все хорошо. Фашистов бить он научился, а их пули его не берут. Награжден медалью «За боевые заслуги».
В начале 1943 года отдельную стрелковую бригаду, в которой теперь служил Медяков, перебросили на Северо-Западный фронт. В боях под Старой Руссой он показал себя как опытный, умелый артиллерист. Двигаясь в боевых порядках пехоты, наводчик Медяков уничтожил немало дзотов, блиндажей и наблюдательных пунктов. В дивизионе потеряли счет его точным выстрелам.
Однажды случилось так, что горстка наших стрелков и орудийный расчет Медякова, закрепившись на отбитой высоте, отражали одну за другой контратаки противника. Положение создалось очень сложное. Ряды защитников высоты таяли, а гитлеровцы наседали и наседали. Они были буквально в двухстах метрах, когда Михаил заметил немецкую пушку. Она методически вела огонь, прижимая защитников высоты к земле. Сказав товарищам, чтобы усилили огонь по противнику, Михаил пополз в сторону немецкого орудия. Фашисты не замечали его, а он все ближе и ближе. Вот бросок гранаты, другой — и с расчетом покончено.
Пушка оказалась в исправности. Он развернул ее в сторону врага и открыл огонь. Гитлеровцы, не ожидавшие удара из тыла, заметались и вынуждены были откатиться. В этот момент Медяков услышал дружное «ура» мотострелков, пришедших на помощь. Радовался он, как ребенок.
— Давай, пехота, давай! — кричал, весело помахивая пилоткой.
1943 год в жизни Медякова богат знаменательными событиями. За бои под Старой Руссой он был награжден первым орденом — орденом Красной Звезды. В том же году связал он свою жизнь с партией…
Е. С. Романович уехал в военное училище, и командовать расчетом было доверено Медякову. Он давно освоил все артиллерийские специальности, а в бою действовал хладнокровно, расчетливо и грамотно.
Бывший санинструктор Аня Неженцева (Анна Петровна Силухина, ныне юрист 1-го класса в Подмосковье) в одном из писем вспоминала:
«Мне пришлось быть на батарее и видеть Медякова в октябрьские дни 1944 года, когда ему предоставили честь первым открыть огонь по немецким позициям на территории Восточной Пруссии. Я навсегда запомнила его торжествующее лицо и простые слова:
— Ну вот мы и дошли!»
Дошли! Но это еще не было концом войны. В Восточной Пруссии развернулись тяжелые бои. Зимой 1945 года войска 3-го Белорусского фронта под командованием генерала армии И. Д. Черняховского вели упорные бои, тесня гитлеровцев к Балтийскому морю.
7 февраля 1945 года 104-й полк, в составе которого воевал сержант М. Медяков, получил задачу выбить противника из Петерсхагена. Это был мощный опорный пункт противника на пути наших наступающих частей и крупный железнодорожный узел. Он связывал Восточную Пруссию с центральной Германией. Через него шло снабжение гитлеровских войск боевой техникой, оружием, боеприпасами, продовольствием. Петерсхаген опоясывали траншеи, долговременные огневые точки, минные поля, надолбы.
После короткой, но тщательной артиллерийской подготовки полк стремительно двинулся в атаку. Бой был упорный. Старший сержант Медяков вместе с расчетом дружно поддерживал стрелков огнем своего орудия. Двигаясь в рядах атакующих, его расчет умело уничтожал долговременные огневые точки, разил гитлеровцев прямой наводкой.