Когда противник был выбит из Петерсхагена, короткий февральский день кончился. Уже в сумерках бойцы занимали оборону. Ночь и плотный туман окутали все вокруг. Расчет старшего сержанта Медякова устроился на фланге полка. Орудие стояло на прямой наводке, готовое в любую минуту открыть огонь.
Все работы расчет закончил около четырех часов утра. Стояла необычная для фронтовой обстановки тишина. Разрешив расчету отдохнуть, старший сержант не сомкнул глаз.
Предчувствие не обмануло его. Гитлеровцы — полк пехоты при поддержке 21 самоходного орудия и 7 танков — перешли в атаку. Стрелковое подразделение, занявшее оборону впереди артиллеристов, не выдержало внезапного и мощного удара противника, отошло. Фланг полка обнажился, и батарея оказалась перед фашистами.
Артиллеристы не дрогнули. Первым открыл огонь старший сержант Федяев, а за ним — сержант Васильев. «Рано!» — с досадой подумал Медяков. Его орудие безмолвствовало. Давно заряжена пушка и расчет ожидает команды. Нервы у всех напряжены до предела.
Вздымая комья грязи и снега, шли танки и самоходки, а за ними, прячась за броню, бежали фашистские автоматчики. Они все ближе и ближе. Остается 600 метров, 500. Вот головная машина выплюнула сноп огня. Снаряд разорвался неподалеку от орудия. Артиллеристов обсыпало землей.
Танки надвигались. Все слышнее, все громче. Уже четко просматриваются их силуэты. Солдаты с опаской смотрели на своего командира. Наконец он сказал себе: «Пора».
— По фашистским гадам! Бронебойными!.. Огонь!
Орудие ожило. Первыми двумя выстрелами расчет остановил головную машину. Завертелась на месте самоходка. А старший сержант все торопит товарищей.
— Огонь!.. Огонь!..
Атака фашистов захлебнулась. Но через несколько минут самоходки и танки при поддержке автоматчиков вновь рвутся вперед, сосредоточив огонь по орудию Медякова. Ранен замковой Антропов. На его место встает подносчик снарядов Беляков. Снаряды подносит фельдшер Аня Неженцева.
Орудие ведет огонь. Сам Михаил ранен, но продолжает командовать. Падает смертельно раненный наводчик Голозубов. Старший сержант встает за панораму и открывает беглый огонь по пехоте противника. Гитлеровцы останавливаются. Меткий огонь артиллеристов заставляет их отойти.
Одинокий орудийный расчет не дает возможности продвинуться ни на шаг, и гитлеровские танки и самоходки снова идут в атаку. Артиллеристы, сменив позицию, метко разят врага. Фашисты опять откатываются.
Танки и самоходки сменяются автоматчиками. Группами немцы лезут и лезут на расчет. Дважды раненный старший сержант Медяков ведет огонь.
Артиллеристы уже потеряли счет времени, но немцы атакуют вновь и вновь. Михаил ранен в голову, потерял сознание. А очнувшись, увидел, что немецкие автоматчики подошли вплотную к позиции расчета. Артиллеристы огнем из автоматов и гранатами отбивают очередную атаку.
Однако фашисты продолжают наступать. На этот раз они доходят до огневой позиции расчета. Артиллеристы дерутся врукопашную. В ход пущены приклады, ножи. Силы были неравными, но расчет отбил атаку и даже взял в плен обер-ефрейтора.
В этот критический, трудный момент боя раздается громкое «ура». Это стрелковое подразделение перешло в атаку и отбросило гитлеровцев. Танк и самоходка, подбитые Медяковым, долго еще дымили. Около ста вражеских трупов валялось на талом снегу, неподалеку от огневой позиции Михаила.
А он так и не ушел с поля боя, остался у израненного орудия. И больше месяца потом шел вперед со своим орудием. Не раз еще приходилось привычно стоять на прямой наводке… Из последнего боя его вынесли на носилках. Медсестра Аня Неженцева, бывшая школьница из Яхромы, оказала первую помощь Медякову — перевязала его раны и отправила в тыл…
Всю свою жизнь М. Д. Медяков посвятил благородному делу защиты Родины. И сейчас полковник запаса в строю, в работе. Он часто выступает перед молодежью, рассказывает о боевом прошлом своих мужественных однополчан, о их верности присяге Родине.
И. В. ЧЕРНЯДЕВА,журналистНА ВСЮ ЖИЗНЬ
Когда Дмитрия Антоновича Гумерова просят рассказать о каком-нибудь боевом эпизоде, он на некоторое время задумывается: сколько их за войну было! Памятны бои под Воронежем и в Донбассе, в Молдавии и на Мангушевском плацдарме…
После срочной службы в армии он уже не вернулся к мирной профессии учителя: началась война. В 1942 году в составе стрелковой дивизии отбыл на фронт. Он был командиром батареи 76-миллиметровых пушек. Уже в конце войны его назначили помощником начальника штаба отдельного самоходно-артиллерийского дивизиона.
Помнятся ему разъезженные дороги, когда пушки приходилось подтягивать к огневой позиции на руках. Помнятся продуваемые всеми ветрами окопы, беспокойный сон прямо в снегу.
И, конечно, не забываются бои за Берлин, последние дни войны.
…В ночь на 21 апреля в районе Карлсхорста разведчики установили связь с немецкими рабочими, которые предупредили, что гитлеровцы решили взрывать предприятия Берлина. Они уже заминировали находившуюся в полосе действия 230-й дивизии самую крупную в Берлине электростанцию Клингенберг, ждали приказа взорвать ее.
Командир дивизии полковник Д. К. Шишков принял решение: артиллерийского огня по территории электростанции не открывать, а сосредоточить его против окружающих узлов сопротивления противника.
Спустя час там разгорелся бой. Начался ожесточенный огонь, который окаймил электростанцию. Затем в атаку устремились все части дивизии.
Противник бросил против наступающих танки и пехоту. Завязались ожесточенные схватки. Непосредственно перед электростанцией действовали наши штурмовые группы.
И вот стремительная атака на гитлеровцев. Впереди всех бежали наши саперы, прикрываемые автоматчиками. Достигнув электростанции, они тут же кинулись в машинный зал. С помощью пленных вражеских саперов были обнаружены камеры с заложенным в них толом…
А бой на территории электростанции продолжался. Автоматная очередь вывела из строя командира дивизии Шишкова, отдававшего очередное приказание.
Раздался клич:
— Вперед на врага, отомстим за командира!
Вскоре бойцы полностью овладели электростанцией.
«Почти два года на фронтах Отечественной войны я прошел бок о бок с капитаном Гумеровым. Это храбрый, мужественный, беспредельно честный и трудолюбивый офицер, чуткий, отзывчивый командир, — вспоминает ветеран войны А. Моргун. — Дмитрий Антонович служил в нашем отдельном 330-м самоходно-артиллерийском дивизионе 230-й стрелковой дивизии 5-й ударной армии, которой командовал генерал Н. Э. Берзарин.
По занимаемой должности Гумеров числился помощником начальника штаба, а по фактически выполняемой работе был вездесущ. Находился там, где трудно, где складывалась тяжелая обстановка.
Иногда создавалось такое положение, что некем было заменить того или иного офицера, командира установки, командира батареи, и тогда приходилось «выручать» Гумерову.
Наш дивизион вместе с частями Советской Армии вел бои по освобождению от фашистских войск Польши, участвовал в освобождении ее столицы Варшавы. Все части и подразделения горели желанием первыми достичь границы Германии.
2 февраля 1945 года в районе западнее Бервальда наше подразделение форсировало реку Одер и вместе с другими подразделениями захватило плацдарм. Плацдарм был небольшой и стоял строго на запад от Берлина, в 55 километрах. Фашисты получили приказ любой ценой сбросить нас с плацдарма. В течение 10—12 суток мы ежедневно отбивали по 10—15 контратак. В этих кровопролитных боях гитлеровцы, да и мы, несли потери. Капитану Гумерову приходилось подменять командиров установок, командира батареи капитана Косткина. Так же самоотверженно Гумеров участвовал в форсировании последнего водного рубежа фашистской Германии — реки Шпрее и в штурме логова фашизма — Берлина. Закончил свой боевой путь, расписавшись на стене рейхстага».
…Много забот у председателя Ленинского районного комитета ДОСААФ города Челябинска Д. А. Гумерова. К нему то и дело приходят люди — активисты первичных организаций общества, комсомольцы с предприятий, из учебных заведений, школьники. Ребята с одной просьбой:
— Выступите у нас в школе, пожалуйста, с воспоминаниями об Отечественной войне.
Как откажешься от такого приглашения? И Дмитрий Антонович идет к молодежи. Выступал на заводском стадионе, где проводился финал военно-спортивной игры «Зарница», в школе № 34 — там состоялось открытие зала боевой славы бывшего ученика школы героя Отечественной войны Николая Алексеева, в политехническом техникуме, на кузнечно-прессовом заводе, в молодежном общежитии…
Особенно волнуют встречи с самыми младшими школьниками — октябрятами. Как блестят у ребят широко открытые глаза, когда они слушают его рассказ, как каждому хочется дотронуться до орденов и медалей на парадном кителе, а их ни много ни мало — восемнадцать! Среди наград — три ордена Отечественной войны, два — Красной Звезды.
Да, те годы уходят в историю. Но чем дальше они отдаляются, тем крепче западают в сердце.
Вот и Дмитрий Антонович хранит воспоминание о том ярком весеннем дне, когда он вместе с другими бойцами своего дивизиона, постояв в молчании у поверженного рейхстага, достал из кобуры шомпол и острием его написал на изрешеченной пулями и осколками стене рядом с именами других воинов-победителей свое имя.
А. Ф. ВАСИЛЬЕВ,ветеран войны, старший лейтенант в отставкеШЕСТОЙ ПОБЕГ
В узком, длинном коридоре с широким окном на улицу у дверей приемной выстроилась цепочка ходячих. На подоконник привалилась девушка. На погонах сержантские лычки. Она упрямо глядела куда-то вдаль. Рядом притулены к стене видавшие виды костыли. Девушка, не оборачиваясь, нет-нет да дотрагивалась до костылей, словно боялась — украдут.
— Ты что рвешь не по-человечески? — раздавался неокрепший басок за дверями с вывеской «Приемный покой».