Как я полагаю, в данных цитатах и Винцер пишет для немцев, а посему не поясняет им то, что немцу и так понятно, и переводчики переводят не совсем то, что хотел сказать автор. Скорее всего, речь идет не о «кандидатском стаже», о котором впоследствии ни Винцер, ни другие мемуаристы никогда не вспоминали ни в каких случаях, а о статусе «кандидата», причем статус кандидата имели и те, кто хотел стать Рэмбо – ефрейтором.
Так, как переводчики перевели, русский человек может понять, что у немцев, чтобы стать лейтенантом, нужно было последовательно получать звания: старший стрелок, ефрейтор, обер-ефрейтор, гаупт-ефрейтор, штабс-ефрейтор, унтер-офицер, унтер-фельдфебель, фельдфебель, обер-фельдфебель, гаупт-фельдфебель, штабс-фельдфебель и, наконец, лейтенант. На самом деле это не так. Базовыми званиями, отражающими базовые должности, были: ефрейтор, унтер-офицер, фельдфебель и гауптман, соответствующие должностям: боец, командир отделения (10 человек), командир взвода (около 50 человек) и командир роты (около 200 человек). Все остальные звания (кроме лейтенантских) – это расширение званий на этих четырех должностях. И поступивших в армию немцы учили на какую-нибудь из этих должностей: бойца, командира отделения-взвода или командира роты (офицера).
Поступившему в армию помимо желания был важен образовательный ценз – какое учебное заведение рекрут закончил до зачисления на службу. Ефрейтором можно было стать с любым образованием – хоть с низшим, хоть с высшим – было бы желание. А офицером – только с полным средним. Если оно было, как у Винцера, неполным, то можно было стать только командиром взвода, т. е. фельдфебелем, пройдя, само собой, должность командира отделения (унтер-офицера). Но образовательный ценз важен был только при поступлении на службу, а дальше, если упорно работать, то стать офицером можно было и без него, как стал сам Винцер, но это требовало большего времени службы в доофицерских должностях, хотя следует сказать: и имея полное среднее образование, и желание стать офицером, в немецкой армии им стать было далеко не просто. Образование, по сути, не имело значения – значение имел только ты сам – насколько ты действительно атаман и по военным знаниям, и по всему остальному.
Немного о знаках различия. Как вы понимаете, достаточно важно, особенно в суматохе боя, сразу понять, кто перед тобой – начальник или подчиненный? Наиболее видное место для знаков различия – плечи, воротник и головной убор. Наименее видное – рукава. Должности у немцев выделялись очень четко, а расширение должностей было второстепенным. Солдаты, старшие стрелки и все ефрейторы носили погоны и форму рядовых, а нашивки и звездочки у них были на рукаве: важно было сразу определить, что это боец, а то, что он и ефрейтор, – дело второстепенное. Унтер-офицеры и фельдфебели имели серебристую окантовку вокруг воротника и погона (у унтер-офицеров окантовка в торце погона отсутствовала как на наших курсантских погонах) и тканые «катушки» на петлицах. Офицеры имели серебряные погоны, на воротнике – специальные серебряные знаки в петлицах («катушки») и серебряный шнур на фуражке.
Полагаю, что при поступлении на срочную службу без претензий ты мог окончить ее и уйти в запас старшим стрелком. Но если ты хотел быть профессиональным военным, то с самого начала службы мог заявить, кем ты хочешь стать, и в таком случае ты получал статус кандидата на эту должность, и тебя начинали целенаправленно и ускоренно учить. Если ты хотел стать Рэмбо, то становился кандидатом в ефрейторы, тебе через погоны перебрасывалась «лычка» в виде витого шнура, и из тебя готовили очень хорошего бойца. Поскольку у бойца тоже должна быть семья, то с каждым очередным ефрейторским званием тебе повышалось жалованье. Похоже, что было так: через два года службы солдат получал звание старшего стрелка (четырехугольная звездочка на рукав), через четыре – ефрейтора (получал на рукав шеврон), через восемь лет – гаупт-ефрейтора (плюс звездочка), через десять лет – штабс-ефрейтора (плюс большая звездочка). Правда, как пишут историки, во время войны до обер-ефрейторского чина дослуживались немногие – либо выбывали из строя, либо их служебный рост в качестве бойца прекращался, и их все же производили в унтер-офицеры и назначали командирами отделений. То есть в немецком понимании ефрейторские звания – это не звания, а твой статус в должности бойца.
Если ты хотел стать командиром, а твое образование было недостаточным, чтобы сразу получить статус кандидата в офицеры, ты становился кандидатом в унтер-офицеры, по-немецки это звучало как «фанен-юнкер унтер-офицер». На солдатском погоне у тебя появлялась серебристая «лычка», как у ефрейторов Советской Армии, и тебя ускоренно начинали готовить на должность командира отделения. Если образования хватало, то ты становился фанен-юнкером офицером и у тебя на погоне было две серебристые «лычки», а сами погоны имели знаки различия тех званий, которые ты получал по мере прохождения службы и занятия соответствующих должностей.
Если я правильно понимаю, то «фанен-юнкер офицер», полностью подготовленный и уже имеющий фельдфебельское звание, получал статус «фенрих», т. е. чуть-чуть не офицер; если смотреть на это с другой стороны, фенрих имел статус офицера, ожидающего вступления в должность (скажем, обер-фенрих отличался тем, что воротник его фельдфебельской формы был уже без унтер-офицерского и фельдфебельского галуна, ремень – офицерский, а на фуражке – серебряный офицерский шнур).
Выше я написал, что если человек поступал на службу в немецкую армию с желанием посвятить ей всю свою жизнь, то его начинали ускоренно и целенаправленно учить. Вопрос – кто, какие преподаватели? В немецкой армии не было никаких преподавателей, соответствующего кандидата учили все, кто мог его научить тому, что обязан знать офицер. Так, к примеру, Винцер, будучи фельдфебелем, преподавал на курсах офицеров запаса. Он не учил их «вообще», он был командиром взвода противотанковых пушек и на курсах, организованных на базе его взвода, учил будущих пехотных офицеров запаса устройству противотанковых орудий и тактике их использования.
О военном деле немецкие офицеры знали очень много, и всему этому их учили на практике, образно, давая не знания, а умение исполнять то или другое. Чтобы не тратить время офицеров полка на индивидуальное обучение будущих офицеров, для всех кандидатов полка в подразделениях, соответствующих очередной теме обучения, организовывали кратковременные курсы, на которых их всех вместе обучали.
Снова возьмем пример из воспоминаний Винцера. Еще на первом году службы он определился, что хочет стать не бойцом (ефрейтором), а командиром – фельдфебелем, поскольку образовательный ценз не давал ему права сразу претендовать на должность офицера. Однако рейхсвер готовил офицерские кадры, и с Винцером произошло следующее: «Вскоре после того, как я вернулся из этого внеочередного отпуска в свою часть, меня вызвали к командиру роты. Там уже собралось несколько унтер-офицеров и солдат. Нам задали вопрос, который мы сначала не приняли всерьез, но затем пришли в восторг:
– Кто из вас хотел бы стать офицером?
Когда все мы – вначале не сразу, а потом единодушно – подняли руки, капитан сказал:
– Не радуйтесь преждевременно, это еще далеко не решенное дело! Пока только краткий опрос, ничего больше. Я просто хотел выяснить, намерены ли стать офицерами те из вас, которые, возможно, для этого пригодны. Благодарю вас, вы можете разойтись. Кроме того, прошу вас об этом никому не говорить!
Все это длилось минуты две. Тем временем мы были зарегистрированы, и вскоре нас стали направлять на различные курсы обучения.
Началось со специального обучения в качестве связных. За этим последовал курс по технике разведки, затем – изучение пулемета; одновременно нас использовали как загонщиков на офицерской охоте, потом откомандировали в качестве ординарцев в офицерский клуб, чтобы ознакомить нас с той обстановкой, в которой мы позднее можем оказаться.
Однажды меня зачислили в группу, которая в уединенном и замаскированном ангаре тренировалась на деревянном орудии. Мы видели эту пушку впервые, и нам строго-настрого приказали никому о ней не говорить. У нее были обитые железом деревянные колеса, словно она предназначалась для конной тяги: В действительности ей позднее придали резиновые шины и она стала известна в качестве 37-миллиметрового противотанкового орудия. При деревянной пушке имелся предусмотренный для этого орудия затвор, и мы учились заряжать и разряжать, используя учебные снаряды должного калибра.
…С большим усердием я проходил очередной курс обучения. Он все больше приближал к желанной цели тех из нас, кто в свое время рапортовал командиру о готовности стать офицером. К изучению тяжелых пулеметов и нового, еще засекреченного оружия прибавилось обучение приемам стрельбы из артиллерийских орудий непрямой наводкой.
…Этот парад был последним служебным заданием, выполненным мною в составе 5-й роты. Тотчас же после возвращения я был переведен для дальнейшего обучения и использования в качестве командира отделения в 8-ю пулеметную роту».
Замечу, что все это было на втором году службы, Винцер еще даже звания «старший стрелок» не получил, а его уже, помимо собственно обучения, начали стажировать в качестве командира. В конце концов, не через 4 года, а через 3,5 его производят в ефрейторы: «Присвоение мне звания ефрейтора совпало с переводом в 14-ю противотанковую роту. Я рапортовал командиру роты:
– Ефрейтор Винцер переведен в 14-ю роту!
– Когда вы произведены в ефрейторы?
– Десять дней назад, господин капитан!
– Вы будете командиром орудия. Вы уже знакомы с новыми противотанковыми пушками?
– Так точно, господин капитан. Я обучался этому два года.
Вопрос был излишним – на столе лежало мое личное дело. Я заметил, что командир его изучил, когда он продолжал: