Котофей:
— О-о-ой, мяу. Брю-у-ухо.
А Тимка:
— Сань, что не выспался, это плохо, а вот то, что болят мышцы — это хорошо.
— Хорошо?! Что болит — хорошо?! Как может быть хорошо, когда болит?!
— Да, хорошо. Это тренировочный эффект. К вечеру пройдёт, ну, или завтра утром.
— Что ещё за тренировочный эффект? — спрашиваю. А мне Кирилл говорит:
— Это значит, что когда всё пройдёт, ты станешь сильнее и выносливее. Так что не бойся. Это всё нормально. Знаешь, у начинающих спортсменов после первой тренировки тоже мышцы болят. Это из-за того, что в мышцах накапливается молочная кислота. Потом молочная кислота рассасывается, а мышцы становятся сильнее.
Умеет же Кирилл всему находить научное объяснение и растолковывать, что да как. Да ещё и рассказывает как по книжке. Мне-то без разницы, какая там кислота — молочная, кефирная, зефирная… Главное, что болит всё. Ну ладно, не стал я больше жаловаться. Меня в тот момент больше другое заботило. Я и спросил:
— А что это вы варите?
А Вовка:
— Что ли не понял? Похавать готовим.
Котофей простонал:
— Ой, мяу, не могу-у-у, — а Кирилл Вовке:
— Вовчик, получишь у меня сейчас. Ты когда по-русски говорить будешь?
— Ну, поесть готовим, — поправился Вовка.
— Другое дело. А то «похавать»… Где ты таких словечек нахватался?
— Да ладно тебе придираться, — сказал Вовка, а Котофей снова застонал:
— О-о-ой, живо-о-отик мой бе-е-едненький.
Я Кирилла спрашиваю:
— Кир, а откуда еда?
— От кудыкиной горы, — отвечает Кирилл. — Сейчас заправимся, Усатый после ночной «трапезы» немного отойдёт, и пойдём дальше.
— О-о-ой, мяоу-у-у… — мученически простонал «Усатый». Он попробовал встать на четыре лапы, но этому мешало огромное округлившееся брюхо, оно не давало достать до земли всеми четырьмя лапами. Кот снова опрокинулся спиной на «подставку».
Мы уселись завтракать. В котелке оказалась картошка с мясом — странная, но очень вкусная. Подкрепился я что надо. Когда поели, я спросил:
— Что это за мясо такое? Я такого никогда не ел.
Кирилл начал что-то объяснять, но его перебил Вовка:
— Это Котофей птеротавра ночью поймал, а мы его сварили.
Тимка прыснул со смеху, а меня чуть не стошнило. Кирилл, очень выразительно взглянув на брата, сказал:
— Кончай, Вовчик, всякую чушь нести. Сань, это не мясо. Это такие плоды. Они тут недалеко растут, на деревьях. У них мякоть такая, волокнистая. Они по вкусу похожи на мясо, но сытнее и полезнее. И картошка оттуда же, она тоже там, на деревьях, растёт.
— Картошка?! На деревьях?! — удивился я.
— Не картошка это на самом деле. Она просто похожа на неё по вкусу. Только это не клубни, а плоды.
— И Котофей Иваныч этим объелся? — спросил я. Котофей снова застонал:
— У-у-у. Мя-а-ау-у-у.
Вовка говорит:
— Зачем ему наша еда? Он какую-нибудь тварь ночью завалил, вот и нажрался. Что ли ты сам не видел, что ночью творилось?
Кот снова застонал:
— О-о-ой, муррр, уффф. Мя-а-ау-у-у!
Держась передними лапами за брюхо, он с трудом встал на задние лапы и куда-то пошёл, тяжело переваливаясь с боку на бок.
— Куда это он? — спрашиваю. — Обиделся, что ли?
— Сейчас вернётся, — отвечает Кирилл, а Вовка уточняет:
— В фитнес-клуб он пошёл, лишний вес сбрасывать. Тут недалеко — в кустиках. Немножко похудеет — вернётся.
Я не понимал, как Вовка может шутить, когда у нас случилось такое горе. Ведь совсем недавно, там, на проспекте Гагарина, он не смог удержаться от слёз. Неужели всё так быстро забывается? Неужели и я когда-нибудь это забуду?
Я снова вспомнил, как Геля спасала меня от слуг Тьмы, как мы вместе с ней прятались от них на стадионе «Торпедо». Снова на глаза навернулись слёзы. Нет, я не смогу этого забыть — никогда не смогу. Эта беда, эта горечь утраты останется со мной навсегда.
Мы позавтракали, Котофей ещё два раза сходил в «фитнес-клуб», после чего его комплекция стала более-менее нормальной, и мы снова отправились в путь.
Глава 15. Огненный лик
Мы поднимались вверх по узкому ущелью между скал. Скалы нависали над нами и слева, и справа, словно отвесные стены.
Навстречу дул сильный ветер, поэтому идти становилось всё труднее и труднее. Но мне трудно было идти не только из-за ветра, а ещё потому, что после вчерашнего болели все мышцы. А вот Артём теперь шагал легче, чем я. Может, это потому, что в прошлый раз большую часть пути его нёс на плечах Тимка.
Итак, идти мне было очень трудно. Но это были только цветочки, потому что ветер внезапно превратился в настоящий ураган. Я упал и чуть не скатился вниз по тропе. Упали и Вовка с Артёмом. Тимка тоже упал, но тут же поднялся, хотя стоял теперь, согнув ноги и сильно пригнувшись к земле. Кирилл был единственным, кто устоял на ногах. Мало того, он стоял, даже не наклоняясь в сторону ветра. Его постриженные «под горшок» светло-русые волосы бешено трепетали на ветру, но он сам будто не замечал ветра. Котофей тоже не упал, но он стоял на четырёх лапах. Кирилл крикнул нам:
— Саня! Тимур! Мы с Вовой и Усатым пойдём впереди, а вы держитесь за нами! Вов, давай вставай! Иди сюда, хватит валяться!
— Сейчас! — крикнул в ответ Вовка, пытаясь перекричать встречный ветер и подняться с земли. Кирилл вряд ли его услышал. Кричит ему:
— Блин! Ты что, всё забыл, чему я тебя учил?!
— А! Понял! — ответил Вовка и, как ни в чём не бывало, поднялся с земли. Я с удивлением увидел, что ураган стал ему нипочём. Он, даже не наклоняясь вперёд, подошёл к брату. Они встали рядом, и к ним присоединился Котофей. Котофей тоже встал на задние лапы и стоял под ураганным ветром так же легко, как и Вовка с братом.
— Давайте вставайте и держитесь за нами! — крикнул нам Кирилл.
Я, превозмогая боль в ногах, кое-как поднялся и встал позади них, справа от меня пристроился Тимка, а слева Артём. Мы двинулись дальше.
Ураган больше не сдувал нас, потому что нас заслоняли от него Кирилл, Вовка и Котофей. А напор стихии продолжал усиливаться. В нашу сторону полетел град мелких и не очень мелких камней. Камни до нас не долетали: они, ярко вспыхивая, испарялись в метре от идущих впереди нас волшебников. И всё равно из-за боли в мышцах идти было трудно.
Вот что значит, целый день пробыть на ногах! Хотя не только я, а все мы целый день шли почти без перерывов. Артём, правда, больше ехал на Тимке, чем шёл. Я удивлялся, что ни Вовка, ни Тимка не выглядели такими уставшими, как я. Про Кирилла я уж молчу. Видно, его Учитель — Главный Хранитель Миров — дал ему спартанскую закалку. Мне казалось, что Кирилл просто не умеет уставать.
Когда подъём в гору закончился, нашему взору открылось ровное кремнистое плато. Сразу стало ясно, что было причиной урагана: перед нами в бешеной пляске носились три чёрных смерча.
Это были не просто смерчи, а словно свитые из чёрных вихрей страшные существа. У них наверху было что-то наподобие голов с ужасными кривляющимися рожами. По бокам временами появлялись вихревые «отростки», очень напоминающие руки.
Смерчи то сходились вместе, то опять разбегались друг от друга, передвигались с места на место. Это они создавали ураган и швыряли в нас поднимаемые с земли камни.
Кирилл ударил в ладоши, и смерчи пропали, озарив всё вокруг слепящей чёрной вспышкой. Да-да, это был именно свет, и был он именно чёрным и слепящим. Даже не пытайтесь себе этого представить — не получится. И у меня не получилось бы, если б я не увидел этот чёрный свет собственными глазами.
Как только смерчи пропали, ураган прекратился. В наступившей тишине Кирилл сказал:
— Это, наверное, не последнее препятствие на нашем пути.
Как же он оказался прав! Это испытание и правда оказалось не последним и, главное, не самым страшным из тех, что ждали нас впереди.
После ликвидации смерчей Кирилл скомандовал привал. Он и Вовка снова сотворили палатку.
— Давайте пообедаем, — сказал Кирилл, — а потом все в лёжку и отдыхать два часа. Без отдыха мы далеко не уйдём.
Если честно, то у меня было подозрение, что под этим «далеко не уйдём» Кирилл имел в виду меня и Артёма, то есть что мы с Артёмом далеко не уйдём.
Итак, мы остановились на отдых. Пообедали прихваченным с собой супом из «мясных плодов» и «фруктовой картошки». Пообедав, все, кроме Котофея, отправились в палатку. Котофей с нами не пошёл. Он «промяукал»:
— Я то-о-оже, мяу, полежу-у-у, только не в пала-а-атке. Я ту-у-ут, мяу, погре-е-еюсь.
Я удивился. Нет, я знал, конечно, что кошачье племя любит тепло, но чтоб вот так, на жаре греться! Ведь жара-то была просто невыносимая. А может, только для нас она невыносимая, а для котов очень даже выносимая?
Кот блаженно растянулся на каменистой поверхности, закрыл глаза и, довольный, громогласно замурлыкал, а мы забрались в палатку. В палатке, как я и ожидал, была приятная прохлада. После трёхчасового пути по жаре эта прохлада была верхом блаженства. Я сразу свалился в постель и даже и не заметил, как заснул.
Сон был тревожный, снова снилась всякая муть с нежитями, с невиданными монстрами, трёхголовыми собаками. Даже гиперпегон приснился, только не страшный, а какой-то жалкий, еле живой.
В самом конце приснился Тимка. Он сидел на полу тёмного помещения, а вокруг него стояли нежити. Нежити были огромные, как две капли воды похожие друг на друга, в одинаковых балахонах. Вот они сжимают кольцо вокруг Тимки, подходя к нему все ближе и ближе. Мне становится страшно. «Ну, всё, — думаю, — конец фильма». Но тут Тимка вскакивает с пола, и… нежити от его ударов разлетаются по сторонам. Мало того, они начинают сдуваться. Да-да, именно сдуваться. Я слышу шипение выходящего из них воздуха, а ещё треск, как от горящего костра. Потом к шипению и треску примешивается жуткий кошачий вопль, и я просыпаюсь.
Когда я проснулся, треск и шипение не исчезли. Звук шёл откуда-то снаружи. Мало того, в окошке палатк