— Всё ясно, — произнёс Главный Хранитель. — Помнишь, Кирилл, я говорил тебе о способностях Александра?
— Помню, Учитель, — ответил Кирилл. — Неужели это и есть они — способности?
— Не сомневайся, это они и есть.
И тут понесло Котофея:
— Я-а-а этому Аи-и-иду глазки-то, мяу, вы-ы-ыцарапаю. Бу-у-удет, мяу, знать, как Великой Тьме пособничать. Только расколду-у-уют его — сра-а-азу выцарапаю…
Короче, Котофей стал щедро раздавать угрозы. Керберу грозился две башки скормить третьей, а третью сожрать самому. Ещё он угрожал какую-то Гекату18 скормить какому-то Полифему19. Грозился у Аида увести Персефону20 и «переженить на ней по очереди всего Тифона21».
Котофей ещё минут пять перебирал всякие странные имена. Он грозил такими карами, от которых мне становилось дурно. Котяра при этом очень умело вставлял в речь слова из «разговорного русско-кошачьего» лексикона. По мере того как он распалялся, его речь всё больше становилась похожей на ор «мартовского кота». Он бы ещё долго орал, если бы его не остановил Кирилл.
Когда Котофей умолк, Хранитель грозно сказал рыдающей тётке:
— Ну что, Персефона?! Доигрались вы с муженьком?!
«Ага, — думаю, — тётку зовут Персефоной. Это на ней Котофей грозился переженить Тифона». Короче, Персефона падает перед Хранителем на колени и говорит:
— Доигрались, о, Миров Хранитель всемогущий.
— А разве я не предупреждал вас обоих, чем закончится ваше пособничество Тьме?
— Предупреждал, о, Хранитель Порядка во Вселенной.
— Отставить лесть! Не люблю этого! Отойди от Гадеса! Расколдовывать буду…
Потом Котофею:
— А ты, Котофей, угомонись! Не вздумай его покалечить, когда расколдую!
Наступила тишина. Хранитель, поднял жезл и ударил им о пол. Раздался грохот. Пол, стены, да и вообще всё вокруг заходило ходуном, и Кербер с Аидом приняли свой прежний облик. Вот только ростом Аид и Персефона стали как все нормальные люди.
Кербер, поджав шипящие хвосты-змеи, которых оказалось огромное множество, трусливо сбежал. Аид и Персефона упали перед Хранителем на колени. Они стали молить его о пощаде, но Хранитель был непреклонен и произнёс свой «вердикт»:
— Две тысячи лет заточения! В темнице! Вместе с гиперпегоном! Обоим!
Хранитель снова поднял жезл и ударил им о пол — Аид с Персефоной исчезли.
Глава 17. Харон
Главный Хранитель, Кирилл, Вовка и Котофей о чём-то тихо разговаривали. Они стояли невдалеке от нас с Тимкой, но я не слышал, о чём они говорили, точнее, я не слушал. Я спросил у Тимки, где Артём. Он ответил:
— Там, с нашими из отряда остался.
Я удивился:
— Из отряда?!
— Ну, из отряда. Там, у палатки… ну, то есть у палаток сейчас весь отряд. Хранитель переправил через грань солнцеградских, а Вовка — тех, кто из Мира Снов.
— Вовка?! — ещё больше удивился я.
— Вовка. Что такого-то? Он давно умеет проходить сквозь грани между пространствами.
Вовка с братом и Котофей всё ещё что-то обсуждали с Хранителем. Я с нетерпением ждал, когда они закончат болтать, потому что хотел поскорее покинуть это мрачное подземное царство. Наконец, Хранитель попрощался с нами и исчез. Кирилл подошёл к нам с Тимкой и сказал:
— Всё, пора возвращаться. Идёмте скорее, а то мы и так уже потеряли почти два часа.
Я спросил:
— Кир, а ты знаешь дорогу? Мы не заблудимся?
Тимка чуть слышно хихикнул, а Вовка сказал:
— А то!
Ну, и Кирилл развеял мои опасения. Он сказал:
— Сань, за кого ты меня держишь?
Котофей «промяукал»:
— Кирррюша с закрытыми, мурр-мяу, глаза-а-ами знает, куда идти-и-и. Он, мяу, нигде-е-е не заблудится.
— Ладно, хватит болтать, — сказал Кирилл. — Идёмте. Сейчас к выходу из Тартара, оттуда к палаткам. Подкрепимся, и в путь, в столицу.
Итак, мы пошли прочь из необитаемого теперь тронного зала. Мне было немного страшновато. Именно страшновато, а не страшно. Может, конечно, это потому, что я шёл рядом с друзьями.
А обстановочка была та ещё: кроваво-красные всполохи, мрачные серые своды, тени страшных чудовищ, из соседних пещер доносились леденящие душу завывающие звуки.
Пока шли, Кирилл расспрашивал меня обо всём, что было, когда я оказался в Царстве Теней, а я рассказывал. Я рассказал Кириллу то, что удалось запомнить. Кирилл удивился, узнав, что Медуза Горгона предостерегла меня об опасности. Он сказал:
— Она при жизни была тем ещё чудовищем. Трудно сосчитать, сколько душ она загубила, а тут… А ведь если бы не она, ты так и канул бы в Лету.
Вы знаете, услышав последнюю фразу, я понял, откуда взялось выражение «кануть в Лету». А точно ведь, кануть в Лету означает пропасть из памяти, стать забытым, или, может, наоборот, самому всё забыть. Значит, «кануть в Лету» как раз и происходит от названия реки забвения — Лета.
Кирилл спросил:
— Сань, а как ты нашёл Аида? Ведь путь от Леты до его тронного зала закрыт. То есть к реке из зала пройти можно, а обратно нет. Там возможна только телепортация.
— А это, — говорю, — наверное, и была телепортация. Я три раза сказал слово «Гадес» — и сразу оказался в зале.
Да?! А откуда узнал о заклинании?! — Кирилл был явно удивлён. Ну, я и говорю ему:
— Это мне один лев подсказал. Я у него спросил, как найти Аида, вот он мне и сказал. Знаешь, огромный такой.
— Лев?!
— Ну, не лев, а призрак льва. Он ещё советовал туда не соваться, потому что Аид этого не любит. Только мне было всё равно, любит или не любит.
— А как он выглядел? Я имею в виду того льва. Хвост был раздвоенный и с двумя жалами на концах?
— Да. А ты откуда знаешь?
— Догадался. Ты знаешь, это был призрак немейского льва. Этот лев тоже был тем ещё гадом. Если бы его не придушил Геракл, он много бы ещё принёс бед. Странно, что эти злодеи тебе помогали. Неужели дело в твоей ауре? Ну, как тогда, на базаре и в трамвае…
— Не знаю. Про Горгону точно не знаю, а со львом я уважительно разговаривал. Может, поэтому он и помог. Я сразу его спросил: «Господин лев, можно у вас спросить…» Вежливо спросил.
А Вовка говорит:
— Точно, в ауре дело. И в вежливости. С ними ведь никто раньше вежливо не разговаривал. Может, поэтому они и были такими вредными.
По мере того как мы продвигались вперёд, пещера становилась и шире, и выше. Вскоре её размеры стали вообще необъятными. Не стало видно ни стен, ни свода пещеры, и перед нами предстало подземное озеро или море.
Вообще, трудно было представить себе размер водоёма, потому что мешали скалы. Они поднимались прямо из воды. Одни скалы были высотой всего метров десять, другие, особенно те, что вдали, уходили ввысь на километры и их вершины терялись во мгле.
Вдалеке, за двумя высокими утёсами, вспыхивали отблески огня. Оттуда же доносились громовые раскаты. Отблески пламени вместе с теми утёсами отражались в гладкой как зеркало, тёмной воде.
Мы остановились на берегу. Кирилл говорит:
— Саня, Тим, видите камни под водой?
Я присмотрелся, но сначала никаких камней не увидел. Первым их рассмотрел Тимка:
— Это вон те круглые? — спрашивает.
— Они самые, — ответил Кирилл.
А Вовка уточнил:
— Это не совсем камни — это каменные столбы. Они идут прямо со дна озера.
«Ага, всё-таки озеро, а не море». Присмотревшись внимательнее, я тоже увидел круглые каменные площадки. Они были погружены в тёмную воду подземного озера сантиметров на десять или двадцать. Вот почему их так трудно было разглядеть во мраке пещеры. Кирилл говорит:
— Нам надо пройти по этим камням и добраться до берега реки Стикс22.
— Зачем нам река? — спрашиваю.
— За Стиксом Мир Живых, — ответил Кирилл.
— А что, по-другому нельзя? Телепортацией, например?
— Можно. Но нужно пугануть одного деда.
Вовка говорит мне:
— Сань, должна же быть справедливость?
— Должна, — отвечаю, — только при чём тут телепортация?
— А при том, что тогда не попугаем деда.
— А что ещё за дед?
— Отпетый гад. Увидишь, короче.
Кирилл Вовке:
— Вовчик, а твой лексикон расширяется, слово «отпетый» уже знаешь. А то всё «хавки» какие-то… Хорошо, что слово «в натуре» не используешь, а то совсем как зэк был бы.
— Кир, ну кончай придираться. Что я такого сказал?
— В том-то и дело, что нормально сказал.
— Кирилл, ну почему ты такой зануда?
— Не зануда, а твой брат — старший, кстати. Ладно, идёмте скорее.
Мы пошли по камням. Кстати, пришлось разуться и нести обувь в руках, чтобы не намочить. Первым шёл кот. На всех четырёх лапах ступал. Он погружал лапы в воду сантиметров на десять и будто не чувствовал, что идёт по воде. То есть он даже не отряхивался от воды, как это делают другие коты и кошки, попадая лапами в воду. Я двигался следом за Котофеем, за мной шёл Вовка, потом Тимка, а за ним Кирилл.
Не знаю, как было бы в кроссовках, но босиком ступать по этим камням было непросто. В любой момент можно было соскользнуть в воду. А глубина тут, похоже, была нехилая.
Мне-то, правда, было по барабану, какая глубина. Ну соскользну, а левитация на что? Я вообще сначала предложил нам, троим, ну, кто может летать, просто взять — и перелететь. А Тимку и Котофея за ноги да за руки… короче, перетащить по воздуху. Но Кирилл запретил. Он сказал, что Котофей и без нас умеет летать.
Да, правда, умеет. А я и забыл, как он ночью на фоне облаков носился. Дело было совсем в другом. Оказалось, что лететь нельзя потому, что там что-то не так с пространством. Сингулярность какая-то. Можно прилететь куда-нибудь не туда, и даже оказаться на другой планете.
Итак, я перешагивал с камня на камень, рискуя оказаться в воде. А в воде отражались скалы, огненные всполохи впереди. Я кричу Котофею: