Ну же эта тётка и обиделась. Нет, ничего не сказала. Наоборот, замолкла, но я видел, какое у неё было обиженное выражение лица. Мне вообще хотелось послать их всех куда-нибудь подальше, только я не находил приличных слов для обозначения того места, куда им следовало идти. Ну ладно мне не верят, так и родителям тоже не верят, то есть, будто они ничего об этом не знают.
Ушли они всё-таки. Наверное, от нас они пошли к Муравкиным. Вот папа Муравкиных и объяснил им, что никто никого не похищал. Неизвестно, правда, поверили ему, или нет, потому что Кирилл тем полицейским ещё и «развлекуху» устроил. Это Вовка мне потом рассказал. Короче, когда они к стали приставать к Кириллу с дурацкими вопросами, он им это и устроил. В общем, не пришлось им в отделение полиции топать пешком. Они так, наверное, и не поняли, как там оказались.
Ладно, отвлёкся я опять. Так вот, когда полицейские ушли от нас, я пошёл в свою комнату и включил комп. После наших приключений хотелось хоть немного расслабиться.
Я загрузил свою любимую «стрелялку» «Counter Strike» и сразу понял, что играть в это больше не смогу. Мне и так «приключений» хватило с лихвой — не виртуальных, а настоящих. Я понял, что играть в такие игры не смогу вообще уже никогда.
Вышел я из игры и открыл папку с фотками. Фотки были разные, снятые в разное время. Вот, например, я, только ещё совсем маленький. Я сижу на качелях, а рядом стоит бабушка. Как же это давно было… Я этого даже и не помню.
А вот это помню. Это нас сосед по даче сфоткал. Мы все там: я с родителями, бабушка с дедушкой. Стоим на фоне больших спелых подсолнухов. Очень старая фотка. Я тогда ещё и в школу не ходил, наверное. Или ходил, но только в первый класс.
Фотки на экране сменяли одна другую. Вот и та, которую мы сняли совсем недавно. То есть не мы сами, мы какого-то прохожего на проспекте Гагарина попросили нас сфоткать. На той фотографии мы все вместе: я, Тимка, Вовка с братом, Геля…
Лучше бы я эту фотографию пропустил. Я не сдержался. Слёзы, чёрт бы их побрал, сами, как всегда, без спросу… Хорошо ещё, что никто этого не видел. Я уткнулся носом в письменный стол и так сидел, пока не уснул за столом.
Вы, наверное, подумали, что всё уже закончилось? И правда, нежити побеждены, страх пропал, мы благополучно вернулись домой. Зло наказано, а Добро победило. Да, это так, но как быть с Каркунгой? А с Артёмкиным папой, которого арестовали ни за что? Так что не всё ещё хорошо в нашей истории.
Как вы думаете: каким должен быть конец сказки? Многие думают, что это не важно, но это не так. Ну да, бывают сказки и с плохим концом. Нет, это не значит, что те сказки плохие. Они не плохие, а просто грустные. Ведь в сказке, как и в жизни, всякое случается.
Но я считаю, что сказка должна… нет, не просто должна, а обязана иметь счастливое завершение, а иначе, зачем вообще нужна сказка. Ладно, я расскажу по порядку о том, что происходило дальше.
Глава 23. Счастливый конец
Так вот, в школе, перед первым уроком, я узнал от Вовки новость. Он сказал, что их отец ходил с Артёмом к следователю, который ведёт дело папы Артёма. Следователь очень удивился, узнав, что Артём жив и здоров. Он записал показания Артёма и пообещал, что Виктора Максимовича сегодня освободят из-под стражи.
Я спросил, где сейчас Артём. Вовка сказал, что пока у них дома, и отец должен подъехать, когда его выпустят из тюрьмы.
— А когда выпустят? — спрашиваю.
— После двенадцати, потому что нужно, чтобы там кто-то что-то подписал, то-сё — не поймёшь этих бюрократов.
Прозвенел звонок. В класс вошла Вероника Ивановна. Прежде чем начать урок, Вероника Ивановна объявила нам:
— Муравкин, Арчибасов и Рябинин, ко мне приходил папа Муравкиных и рассказал о причине вашего отсутствия в школе. Причина уважительная, хотя я, на вашем месте, попросила бы такими делами заниматься взрослых, а самим не рисковать. Но всё равно молодцы, что не оставили друга в беде. Спрашивать я вас пока не буду. Кирилл Муравкин обещал подтянуть вас в том, в чём вы отстали. Так что вы отнеситесь к этому со всей серьёзностью.
Вовка с места:
— Вероника Ивановна, меня можете спрашивать. Я материал знаю. Я не отстал. А Саше и Тимуру я тоже помогу.
— Ну, вот и договорились.
Уроки пролетели быстро. Я даже и не заметил, что отстал. Даже по матеше все задачки легко решались.
В общем, в школе всё было хорошо. Кстати, все, кто были в ссоре, помирились. И Сапрыкина со Смолиной снова вместе и не дуются друг на друга. Только вот с Тимкой им помириться не удалось. Тимка как увидел, что они на перемене направляются к нему, погрозил им кулаком, и они мигом повернули назад.
А вот после школы такое было! Я-то думал, что все чудеса закончились. Куда там! Я после школы прихожу домой, только собрался комп включить, чтобы киношку посмотреть, как прибегает Тимка. Именно прибегает, а не приходит. Кричит, чуть не с порога:
— Санёк, давай скорее к Муравкиным! Там такое! Короче, пришли забирать Артёма, а Кирилла и Вовки нет — ушли куда-то!
— Как это забирать? Кто? Следователь же обещал…
— Галкина помнишь?
— Ну.
— Вот он тоже там, с теми. И та тётка из отдела опеки, приставы те же. Пошли скорей, пока Галкин не выбил дверь.
Короче, мы с Тимкой бегом на улицу. Бабушка даже сказать нам вслед ничего не успела. Прибегаем, а около подъезда стоит толпа — это собрались жильцы дома. У входа в подъезд стоят два здоровенных амбала с бандитскими рожами и никого не пускают. Мы к подъезду — амбалы загораживают нам путь. Один орёт:
— Вы чё, в натуре, куда прётесь?! Не видите, что проводится спецоперация?!
Тимка им доходчиво объяснил, куда мы «прёмся». Молча объяснил. Короче, амбалы метров пять от подъезда кувыркались, только ноги и руки мелькали. Жильцы просто ахнули, наблюдая это, а амбалы сидят на земле и никак не могут опомниться.
Мы забегаем в подъезд, а там и точно: тот самый Галкин, та самая тётка и те самые приставы. Галкин пытается выбить дверь, разгоняется и таранит её всей тушей. Дверь уже треснула — вот-вот вылетит. А тётка увидала нас и орёт:
— Кто ребёнков пустил?! Ну-ка, уберите их отсюда!
Тимка ей:
— Слышь, Тютюкина, ты меня помнишь?
Потом Галкину:
— А ты, Галкин-Скалкин, забыл, как в парке от нас дёру дал?
Тётка узнала, орёт:
— Вот он хулиган! Это он помешал выполнить предписание! Хватайте ребёнков — и в отделение полиции!
Но приставы даже с места не двинулись. К стеночке прижались, стоят испуганные: помнят, как Тимка их в прошлый раз по комнате таскал — один двоих. Дядя Витя ещё говорил, что он их потом через всю комнату кинул. Сам я этого не видел, зато видел, как он только что «проводил» от подъезда двух здоровенных мужиков.
Итак, приставы стоят испуганные, а в подъезд врываются те два мужика. Они кидаются к нам. Тимка кричит мне:
— Саня, я для чего тебя позвал?! Уложи ты их!
Я только тогда и понял, зачем меня позвал Тимка. Я всё время забываю о своей способности обездвиживать взглядом. Короче, я сообразил, но поздно, потому что амбалы опять вылетели на улицу с Тимкиной помощью — чуть дверь не снесли. А Тимка возвращается в подъезд, и говорит мне:
— Сань, уложи их, если ещё сунутся. Я же не могу силу ударов контролировать, когда много нападает. Покалечить могу, даже убить нечаянно. Ты же знаешь.
— Ладно, — говорю, — понял.
Я сделал взгляд парализующим, но не смотрю ни на кого. А Тимка кричиттётке и приставам:
— Все на выход! Живо! Повторять не будем! — и идёт прямо на Галкина.
Ну, Галкина уговаривать не пришлось, он мигом драпанул из подъезда. Остались приставы и Тютюкина.
— Ну, а вы? — говорит им Тимка. — Ну-ка, все вон из подъезда!
А Тютюкина как начала орать:
— Что за безобразие! Ребёнок, не хулигань! В колонию для ребёнков захотел?! — и приставам:
— Хватайте ребёнков — и в полицию их!
Ну, приставы — что делать — к нам идут. С опаской, правда. Вот тогда-то я и прошёлся по ним взглядом — они рухнули на пол как подкошенные.
А Тимка говорит тётке:
— И ты, Тютюкина, так же хочешь? Ну-ка, брысь из подъезда!
Тётка испугалась. Бочком, бочком, по стеночке проскользнула мимо нас — и стрелой на улицу.
Тимка говорит мне:
— Ладно, Сань, давай этих двоих из подъезда вытащим.
Впрочем, моя помощь не потребовалась. Силы у Тимки и точно — как у буйвола. Точнее, как у танка. Он сразу обоих приставов один выволок за шкирки. Но мне этого показалось мало, потому что когда я вышел вслед за Тимкой, увидел картину: Галкин с той тёткой и амбалами стоят и бурно обсуждают, как им быть дальше. Ну, я и по ним прошёлся взглядом — тоже рухнули.
— Их-то зачем? — спросил Тимка.
— За компанию, — говорю.
— Напрасно, они бы и так не сунулись. Ну ладно, пусть полежат, отдохнут.
В это время к дому с сиреной подкатывает машина с брезентовым тентом на кузове. Из кабины выходит дядька в прокурорской форме (я потом узнал, что это начальник дяди Кости — отца Муравкиных), а из кузова выпрыгивают с десяток омоновцев. Из подъезда тут же вышел отец Муравкиных. Он подошёл к прокурору, что-то ему говорит.
Омоновцы стоят, ждут. Один из них, главный, наверное, подходит к прокурору, что-то спрашивает.
Прокурор ему что-то отвечает, показывая рукой на «отдыхающих» на земле Галкина и амбалов. Омоновец кричит своим:
— Вон тех троих забираем! — и тоже показывает на амбалов и Галкина.
Короче, они их за руки, за ноги — и погрузили в машину. Пока отец Муравкиных разговаривал с прокурором, Тютюкина успела отойти от паралича. Поднимается с земли, подходит к прокурору, показывает ему какую-то бумажку и говорит:
— Господин прокурор, вот решение суда об отобрании у гражданина Пономарёва ребёнка Артёма Викторовича Пономарёва, похищенного и укрываемого гражданином Муравкиным. Гражданин Муравкин воспрепятствовал исполнению решения суда и…
Прокурор не дал ей договорить. Он взял бумагу, порвал её на мелкие клочки и говорит: