Мы сняли куртки, оставили их прихожей. Прошли в комнату и уселись на стулья. Отец Артёма тоже сел, и говорит:
— Во-первых, я хочу извиниться, что понапрасну накричал. Понимаете, Артёмку давно преследует местная шпана — просто прохода не дают.
— Больше не будут преследовать, — пообещал Кирилл. — Они получили урок и предупреждены. Но мы не поняли истории с выпуском новостей. Что это было? Это такая «шутка»?
— Давайте хоть познакомимся для начала, — сказал отец Артёма. — Меня зовут Виктор Максимович. Фамилию вы уже знаете из новостей. Пономарёв. Впрочем, можете звать меня дядя Витя или просто Виктор, без дяди. В общем, как нравится.
— Меня зовут Кирилл, — сказал Вовкин брат. — Это мой брат Вова. А это Саша и Тимур. Но что всё-таки происходит?
— Ребята, давайте перейдём в другую комнату. Не будем мешать Артёмке делать уроки, — Виктор Максимович поднялся со стула. — Идёмте.
Мы вышли с ним из комнаты в коридор, ведущий на кухню и в комнату поменьше. Виктор Максимович оставил на ручке кухонной двери полотенце, которое до этого держал в руках, и мы зашли в комнату. Судя по обстановке, это была спальня. Виктор Максимович усадил нас на маленьком диванчике, сам уселся на стул и стал рассказывать:
«Это началось ещё год назад, когда умерла Артёмкина мама, моя жена. Умерла она от странной болезни, которую не поняли даже светила медицинской науки. Она просто медленно угасла всего за месяц, и мы с Артёмкой остались одни.
Артёмка сильно переживал смерть мамы. Он почти целую четверть не мог учиться. Ничего, потом нагнал, но начались другие беды. На нас, точнее на меня, посыпались жалобы, что я жестоко обращаюсь с сыном, избиваю до полусмерти, морю голодом.
Да, вы, наверное, заметили, какой он худой и бледный. Не был он раньше таким. Мы обходили кучу врачей, проходили полное обследование. Заключение — здоров.
Но дело не только в здоровье. Как только пошли жалобы в отдел опеки, оттуда стали приходить разные комиссии. Они расспрашивали соседей, учителей в школе. Докапывались до всего с пристрастием.
Ну, мы сначала думали, что поговорят, посмотрят, убедятся, что всё у нас в порядке, поймут, что все жалобы ложные, и отстанут. Но не тут-то было. Приходит однажды дама из отдела опеки. Знаете, грузная такая, неприятная. С ней приставы и два полицейских. Дама предъявляет решение суда…
В общем, хорошо, что Артёмка ушёл в магазин, а то забрали бы его. А так забрали не его, а меня. Я был в ужасе, когда мне предъявили обвинение в убийстве. Представляете? Так и сказали: «Вы подозреваетесь в убийстве сына». Стали требовать, чтобы я написал явку с повинной, пугали пожизненной посадкой в тюрьму. Я ведь тогда чуть с ума не сошёл, потому что думал, что Артёмку и правда убили.
И так они меня «прессовали» две недели. А Артёмка, живой и невредимый, знать не знает, где я. Спасибо соседке из пятой квартиры. Она сына приютила, пока меня мучили допросами.
Потом всё выяснилось, меня отпустили, извинились даже. А что толку, я, пока сидел в следственном изоляторе, остался без работы. Месяц искал новую работу. Жили на остатки последней зарплаты. Ну, я ещё продал кое-что из имущества, чтобы денег хватило.
Только всё наладилось, начались вот эти репортажи в новостях чуть ли не каждый день. Вы знаете, ребята, я звонил на телевидение, возмущался, а мне говорили, что не было ничего подобного в новостях, что я всё придумал. Даже советовали обратиться к психиатру. И что вы думаете? На горизонте опять замаячил отдел опеки: «Если вы не подтвердите справкой, что у вас нет психического заболевания…» ну, сами понимаете.
Что делать, пришлось отправляться на обследование. Я, конечно, при разговоре с врачами ничего не говорил о том, что вижу в новостях. Когда спрашивали, я говорил, что телевизор вообще не смотрю.
В общем, получил я заключение, что здоров, отнёс заверенную копию в отдел опеки. Вы не представляете, какое разочарованное лицо было у их начальницы, когда она читала заключение комиссии.
А к передачам о «моих зверствах», как я потом узнал, телевидение непричастно. Эти кадры видят лишь те, кто знает меня или Артёмку. Так что вы уж не верьте ничему такому, ладно?»
Виктор Максимович закончил рассказывать. Мы минуты две сидели молча. Потом Кирилл говорит:
— Виктор Максимович, я постараюсь, то есть мы все постараемся в этом разобраться.
Виктор Максимович засомневался:
— Вы-то как разберётесь? Тут мистика какая-то.
— Я и Вовка, — говорит Кирилл, — как раз спецы по мистике. — Кирилл ударил в ладоши, и под потолком зажёгся светящийся ярко-жёлтым цветом шар. Потом Кирилл точно так же погасил его.
— Что это было?! — удивлённо воскликнул Виктор Максимович.
— Та самая мистика, о которой я говорил, — ответил Кирилл. — Так что не сомневайтесь. Ну, мы пойдём. До свидания.
— Ребята, вы приходите, а то у Артёмки друзей совсем нет, а вы, я вижу, ребята хорошие.
— Будем приходить, обязательно, — пообещал Тимка, — но сейчас у нас дела, мы пойдём.
Когда уходили, Артём спросил расстроенно:
— Уже уходите?
— Мы завтра придём, — пообещал Вовка.
Когда мы вышли из подъезда, Кирилл сказал:
— Я ничего не могу понять. Передача была. И видеорепортаж, где ОМОН был, мы тоже видели. Как это сделали и кто?
Вовка — Кириллу:
— Кир, это ладно. А вот как сделали, чтобы эти кадры видели только «избранные»?
— Придётся следующий выпуск новостей записать на диск, — сказал Кирилл.
— Зачем? — удивился Вовка.
— Чтобы потом просмотреть запись и проверить, будут ли на записи те кадры.
— Ясно.
Тимур спрашивает:
— На сбор идём?
Кирилл:
— Какой смысл… Мы его уже провели, считай. Я только Гелю встречу и всё ей расскажу. А вы давайте домой, уроки делать.
Глава 8. Мы спасаем Артёма
На следующий день после уроков я вместе с Тимкой отправился к Артёму. Кирилл и Вовка с нами не пошли. Они остались дома, чтобы дождаться выпуска новостей и записать передачу на диск. Кирилл был уверен, что там снова промелькнёт какой-нибудь криминал про Артёмкиного отца.
Было полвторого, когда мы поднялись на второй этаж дома, где живёт Артём и его папа. Я позвонил. Дверь открыл Виктор Максимович.
— Артём дома? — спросил я.
— Конечно, дома. Заходите, — пригласил нас дядя Витя.
Мы вошли. Виктор Максимович повёл нас в комнату Артёма, и в этот миг снова раздался звонок. Виктор Максимович пошёл открывать, а мы зашли к Артёму.
Артём сидел за компом и играл в «Майн Крафт».
— Привет, — поздоровался Тимка.
Артём, увидав нас, ужас как обрадовался. Но тут из прихожей донеслись голоса, которые меня насторожили. Я прислушался и понял, что происходит что-то нехорошее. Сначала говорила какая-то тётка:
— За систематические издевательства вами над вашим сыном Артёмом Пономарёвым решается вопрос о привлечении вас к уголовной ответственности по статьям сто пятьдесят шесть и сто семнадцать Уголовного кодекса Российской Федерации. По решению суда мы забираем вашего сына Артёма Пономарёва в приют. Где он?
Секунд десять стояла тишина, потом снова вопрос. На этот раз голос был мужской:
— Где ваш сын, гражданин Пономарёв?
Потом голос дяди Вити:
— Вы что к нам прицепились?! Что мы вам сделали?! Для чего выдвигаете ложные обвинения?! Я не позволю забрать сына!
Снова женский голос:
— Не забывайтесь, гражданин Пономарёв! Мы при исполнении!
— Да идите вы знаете куда!
Мужской голос:
— Оскорбление при исполнении?!
За дверью послышался шум. Что-то упало. Голос:
— Держите его, чтобы не мешал исполнять предписание! — Снова звуки борьбы. Спасибо Тимке. Он сразу среагировал. Говорит:
— Саня, Артём, спокойно. Всё будет хорошо. Давайте мы их обманем. Я буду Артёмом.
— Как это? — не понял Артём.
— Просто. Когда они сюда сунутся, я выдам себя за тебя.
— И что будет?
— Для начала я откажусь с ними идти, а там посмотрим.
— Силой потащат, — засомневался Артём.
— Пусть попробуют.
Я говорю Артему:
— Артём, ты не думай. Тимка их мигом уложит. У нас сколько раз уж такое было, когда на нас нападали урки. Тимка с ними справлялся.
Тимка удивлённо:
— Зачем укладывать? Я просто устрою небольшую возню. Они же всё равно ничего не смогут сделать. А вы под шумок — во двор. Ты, Саня, звонишь Кириллу или Вовке. Вот и все дела.
Я спрашиваю:
— Тим, а что потом делать?
— Это Кирилл решит.
— Я боюсь, — сказал Артём.
— Не бойся, — успокоил Тимка. — Мы разберёмся с теми, кто вас преследует. Знаешь, у Вовки и Кирилла родители следователи. Они разберутся с этим делом.
Звуки борьбы за дверью стихли.
— Всё. Тихо, — сказал Тимка, когда за дверью послышались приближающиеся шаги. Шли к нам. Дверь отворилась, зашли два дядьки в форме и тяжеловесная «крупнокалиберная» тётка.
— Их тут трое, — говорит один дядька.
А тётка:
— Ребёнки! Кто из вас Артём Пономарёв?!
— Ну, я, — отвечает Тимка. — А что?
— Ребёнок, идём с нами!
— Куда это?
— Мы забираем тебя в приют!
— А больше ничего не хотите?
— Без разговоров, ребёнок! Идём!
— А если не пойду?
Тётка орёт:
— Как это «не пойду»?! Что значит «не пойду»?!
— А вот так. Не пойду и всё!
— Ты обязан пойти!
— Вы что-то путаете, тётенька, — отвечает «ребёнок». — Это вы обязаны меня увести, а я идти с вами не обязан. И вообще, в школе на ОБЖ нас учили никуда не ходить с незнакомыми.
Тётка орёт дядькам:
— Давайте берите ребёнка и тащите его в приют!
Дядька:
— Но, госпожа Тютюкина, так не положено.
— Что не положено?!
— Мы не имеем права тащить силой. Это нарушение закона. Он же не преступник. Надо уговорить, объяснить.
— Плевать на закон! Нечего цепляться к формальностям! Исполняйте!
Дядька подошёл, как-то нерешительно, правда. Взял Тимку за