сказал он, ударяя кулаком по воздуху. — То, как вы пролетели через финишную черту на крыше! И заняли второе место.
Желчь поднялась к горлу Каттера, когда на него нахлынули воспоминания и он мысленно вновь очутился в гоночном автомобиле. Не обращая внимания, Эммануэль продолжал, его глаза светились восхищением:
— Только у вас хватило храбрости, чтобы принять вызов этого козла Честера Куна.
— Эй, — перебил его Каттер, — разве у тебя нет других гостей, которых ты должен обслуживать?
Сквозь пелену полуобморочного состояния Каттер видел, как подросток сделал шаг назад. Лицо Эммануэля стало равнодушным, глаза — безжизненными.
— Ясное дело, чувак.
Подросток повернулся и направился прочь, а Каттер боролся с приступом тошноты. Подросток назвал его храбрым, но Каттеру было виднее.
В голове стучали воспоминания об аварии, он смотрел вслед Эммануэлю. Каттер узнал это отсутствующее выражение на лице подростка — он сам надевал его миллион раз. И обожание тоже. Но его отец не заслуживал этого, и Каттер, черт возьми, абсолютно точно не заслуживал восхищения Эммануэля.
Он закрыл глаза, когда его воспоминания об аварии начали беспорядочно возвращаться. В них не было никакой самоотверженности с его стороны. Каттер был просто взбешен наглостью Честера Куна, когда тот бросил Каттеру вызов. Потому что… это была трасса Каттера.
Он пошел на рискованный шаг, разрушил карьеру — и все из-за злости и тщеславия.
Аромат лазаньи, которая так аппетитно пахла до этого, практически прикончил его. Борясь с тошнотой, Каттер постепенно начал осознавать присутствие остальных гостей за столом.
Взглянув на Джессику, он увидел откровенное разочарование в глазах. Наконец она заговорила неодобрительным тоном:
— Что это было? Ты только что разбил сердце этого ребенка.
Каттер взял липкой рукой стакан холодного чая:
— Я в этом сомневаюсь. — Он откашлялся, поерзал на стуле, подавив в себе желание удрать, убежать от горькой правды. Но Джессика ждала ответа, и он попытался: — Даже если это и так, он переживет.
— Этот мальчик восхищается тобой, — с укором произнесла Джессика.
Каттер сжал стакан в руке, борясь с желанием раздавить его. Или по крайней мере, швырнуть о стену. Но он не мог этого сделать. Потому что он, дурак, сидел рядом с Джессикой на этой нелепой вечеринке.
Он втянул воздух и затем медленно выдохнул, ослабил хватку на стакане, заставляя себя успокоиться. Его не заботило, что думали о нем люди. Это помогло ему выжить.
— С каких это пор слепое поклонение какого-то парнишки — моя проблема?
— Но ты, по крайней мере, должен попытаться…
— Солнце, — прервал он ее, ощущая на себе взгляды соседей по столу. — Я никому ничего не должен. И только потому, что какой-то витающий в облаках наивный ребенок…
Она подняла руку.
— Этому витающему в облаках ребенку нужно как можно больше положительного мужского влияния, — сказала Джессика, глядя на него. — Он растет без отца, и ты должен быть особенно внимателен к нему.
Он поднял бровь:
— Ты считаешь, остальной мир будет нежен с ним только потому, что у него было ужасное детство?
Она нахмурилась, и между бровей появилась легкая морщинка. Каттер знал, что она понимала: ответ был «нет».
— Именно, — сказал он.
Каттеру приходилось усваивать это снова и снова. И когда ему казалось, что он уже больше не может, мир переворачивался и снова давал ему пинка. Подростком он мчался за этими машинами, злясь и попадая в беду, пока не понял, что всем плевать. Но в действительности он ничему не научился. Потому что он опять позволил своей злости одержать верх… и разрушил свою гоночную карьеру.
И сейчас уже не было возможности это исправить.
Разочарованно вздохнув, он провел рукой по волосам:
— Возможно, парень также поймет, что если жизнь — отстой, ему просто нужно смириться с этим.
Лицо Джессики потемнело.
— Но это ужасно.
— Это правда, — ответил Каттер, со скрипом отдвигая свой стул и поднимаясь. Ему невыносимо захотелось уйти. — Да, жизнь может быть ужасной. — Они смотрели друг на друга несколько секунд. — Я не голоден, — наконец произнес Каттер и бросил салфетку на пустую тарелку. — Приятного аппетита.
Глава 10
Утром следующего дня Джессика направилась к Каттеру. Его спортивная машина была припаркована на подъездной дорожке, поэтому она знала, что он дома. Но он не отвечал на стук во входную дверь. Это означало, что он либо на заднем дворе… Либо не хочет с ней разговаривать. С Каттером нельзя знать наверняка.
Она завернула за угол и увидела его у бассейна поливающим из шланга террасу. Теперь у нее были все доказательства, что ей нужно держаться подальше от Каттера Томпсона. Когда он унизил того бедного подростка, Джессика осознала, что эмоционально и ментально он мертв.
Проблемы? Самое время уйти в себя. Переживаешь? Оскорби кого-нибудь. Не нужно быть доктором психологии, чтобы понять, что в любых взаимоотношениях он станет поступать точно так же.
Стив тоже не любил выражать свои чувства, и она была на сто процентов уверена, что это разрушило их брак. Но Стив никогда не был настолько сдержан. И он никогда бы не повел себя так грубо, как Каттер с Эммануэлем.
Вчера вечером Джессика легла спать очень злой, проснулась встревоженной и провела все утро, пытаясь разобраться в своих эмоциях. Это было подобно раскачиванию маятника. Она даже не была уверена, что, когда маятник остановится, ей вообще понравится настоящий Каттер Томпсон.
Вода вылетала из шланга и с силой била по дереву, Каттер гнал листья от бассейна к высокому ограждению. Джессика поправила блузку и поднялась на террасу.
Каттер холодно взглянул на нее:
— Ты здесь, чтобы опять сделать мне внушение?
— Нет, — сказала она, подходя ближе к нему. — Я пришла, чтобы обсудить наш план на последний раунд. — Но не только: она не знала, как заговорить об Эммануэле. — Я хочу убедиться, что мы закончим благотворительную акцию на правильной ноте. — Джессика едва слышно вздохнула и продолжила: — Стив и я обсуждали тебя после того, как ты ушел из спортзала.
После короткой паузы Каттер опустил рычаг на шланге, перекрывая воду, и повернулся к Джессике. Он настороженно смотрел на нее, но не задавал вопросов. Она подозревала, что он был слишком горд, чтобы спросить. А может, ему было наплевать.
Она все равно сказала:
— Это мне Стив сделал внушение и сказал, что я должна предоставить тебе свободу действий. — Она покусывала губу. — А еще, что мне не стоило провоцировать тебя вот так, на публике.
Каттер безразлично пожал плечами и снова нажал на ручку, не сводя глаз со шланга:
— Мы не повышали голоса. Большого скандала не было.
Но ей скандал казался огромным. Она повела плечом:
— В любом случае это лучше, чем быть застуканными за сексом позади трибун.
Ей не следовало этого говорить.
На губах Каттера появилась ироничная ухмылка.
— Солнце, если что, наш спор только подтвердил, что мы спим друг с другом, — сухо заметил он.
Клубок эмоций в ее груди становился все туже.
— Ты вообще когда-нибудь был учтивым? — спросила она.
Каттер направил шланг на очередной участок террасы, и пауза затянулась, заполняясь только звуками воды, бьющей по дереву. Наконец он сказал:
— Все свое детство и отрочество я был озлоблен на окружающий мир. Я злился на отца за то, что он ушел. Я был зол даже на мать. — Он покосился на нее. — Тут не до учтивости.
Она внимательно изучала его. Сходство между Каттером и тем угрюмым подростком было очевидным. И Джессика решила, что это удобный момент для разговора с упрямцем:
— Уверена, Эммануэль чувствует то же самое.
— Он просто мотает свой срок. Он должен быть зол на весь мир.
— Прекрасно. Значит, он покорно играет роль угрюмого, неприветливого подростка. Но ты взрослый. — Джессика откинула прядь волос с влажной щеки и взглянула на него. — Ты должен был уже перерасти это.
Каттер посмотрел на нее долгим взглядом.
— Да, — сказал он ровным голосом, — наверное, должен был.
Каттер не раздумывал, он констатировал факт. Словно он знал, как должен себя вести, и все же отказывался подчиняться. Судя по всему, Каттер Томпсон не приспосабливался никогда.
Не зная, как продолжить, Джессика сказала:
— Я пересмотрела запись аварии. — Было тяжело наблюдать, как гоночную машину заносит, как она переворачивается на крышу, скользит по трассе и, врезаясь в ограждение, разлетается на части. И все это время понимать, что внутри находится Каттер. Для фаната это ужасно. Теперь, когда она знала его лично, это было невыносимо. — Тебе повезло, что ты остался жив, — сказала она.
— Думаешь, я не знаю?
Джессика мягко покачала головой:
— Честно говоря, я вообще не знаю, что ты думаешь или чувствуешь.
Когда Каттер не ответил, Джессика подошла ближе к нему. То, как он обошелся с Эммануэлем, неправильно. Хорошо, ей следовало обсудить это с ним с глазу на глаз, но это не оправдывало его поведения.
— Иногда тебе нужно быть выше эмоций, Каттер, — сказала она.
Его движения замедлились, он как будто прислушивался, но продолжал свою работу.
— Я понимаю, это бестактное напоминание об аварии причинило тебе боль. — Она хотела, чтобы он понял, почему она была настолько разочарована. — Но Эммануэль всего лишь семнадцатилетний мальчишка. Ты не можешь ожидать от него понима…
— Дело не в том, что я потерял. — Каттер оборвал ее. — Дело в том — почему.
Джессика смутилась. Пока она стояла, изучая его выражение лица, до нее дошел смысл его слов.
— К тебе вернулась память.
— Да. — Он отключил воду и набросил шланг на тиковое дерево. — Вернулась, — сказал Каттер и пошел в дальний конец террасы. Он повернулся к ней с суровым выражением на лице. — В порыве тщеславия я решил проучить новичка. Не просто напомнить ему о правилах или выиграть отдельную гонку. — Он ткнул большим пальцем в грудь. — Я хотел показать ему, что это мой гоночный трек. — Джессика была ошеломлена этими словами и прямым честным взглядом, а он продолжал: — Он угрожал моему статусу, поэтому я решил проучить его. Что я получил в результате — это травма, которая поставила крест на всей карьере.