— Вик? Давай собирайся. Чего в конуре сидеть! Сдохнешь со скуки.
— Ты понимаешь значение слова «нет», Морозов?
— Нет.
Он отвечает совершенно серьезно, не стебется, не пытается свести все к шутке. Он искренен. Александр Морозов действительно не понимает, когда ему отказывают.
— И никогда не говорили, чтобы ты шел на… далеко, в общем?
— Ты говорила. И посылала. Но я здесь, как видишь. У тебя бокалы есть? Тащи.
Так «тащи» или «собирайся»? Похоже, что все-таки «тащи». Он уже открывает бутылку. Шампанское! Громкий хлопок — и под радостный возглас бугая белая шипучая пена проливается на пол. Он по-хозяйски обводит глазами кухню и останавливает взгляд на мне.
— Вик! Ну что, из горла?
Протягивает мне здоровенную бутылку, а сам довольный такой, как будто сам в «Вышку» поступил. Стоп!
— Погоди, Морозов. — Забираю у него шампанское и, не сделав и глотка, ставлю бутылку на стол. — Ты откуда узнал?
— Случайно, Вик. Никакого криминала, не переживай. Ты все сделала сама, твоя заслуга. И ты реально большая молодец.
Он улыбается, а в глазах его мелькнуло что-то похожее на уважение. Неловкая пауза, если честно. Я понимаю, что мне надо сейчас позвонить папе, рассказать все, выставить за дверь Морозова, сделать кучу мелких дел, которые помогут официально завершить перевод, связаться с куратором…
— Ты крутая. — Он легонько касается моей щеки, подушечки пальцев чуть шершавые, слегка царапают кожу, но мне совсем не больно. Я даже не убираю его ладонь. Так и стою рядом, позволяя ему продолжать. — У меня мало знакомых, кто бы смог, как ты. Горжусь тобой.
— Полезешь опять целовать — получишь бутылкой. И спасибо… за добрые слова. — Он смеется, убирает руку, и его тепло уходит вместе с ним. — И еще. Мне не надо напиваться или уезжать куда-то, чтобы забыть ненадолго о том, что я тебя ненавижу. Я тебя не ненавижу. Правда.
Морозов лишь недоверчиво хмыкает себе под нос, молча шарит руками по полкам и вытаскивает два замутненных стакана.
— У тебя тут алкаши раньше жили? Ничего нормального нет? Давай уж из горла!
— Саш, ты алкоголик? Я чего-то не знаю про тебя? Ты потом как за руль садиться будешь? У нас тут бокалов для шампанского нет, но можешь взять обычную кружку.
Запах алкоголя уже распространился по всей кухне, на полу подсыхает небольшая лужица.
— Я могу сам помыть. Тряпку давай!
Не спрашивая разрешения, сам берет в руки кухонное полотенце и собирает с пола пролившийся алкоголь. Не сачкует, кстати, честно убирает. Похоже, кто-то и правда хочет стать хорошим на один вечер. Даже захотелось сделать несколько фотографий Морозова с тряпкой. Огонь, а не кадры получились бы. Но сейчас есть дела поважнее.
Сажусь в комнате на диван и, наконец, звоню.
— Пап? Папа! Меня взяли! Я смогла, в общем, ничего не завалила. Все! Я буду учиться в «Вышке».
— Умничка. Я не сомневался.
Голос у папы немного уставший, но я слышу: он очень рад за меня. Как всегда.
— Вик, я поздно сегодня приеду. Не волнуйся, — говорит, затем поспешно добавляет: — Я, если что, у Володи останусь. Тут помочь надо, могу не успеть быстро.
— А что надо, пап? — Честно говоря, я удивлена немного. Он ведь только приехал, какая помощь?
— Ничего особенного, но срочно. Халтурка небольшая для его шефа. Удачно как заехал. И заплатить обещали неплохо. Так что не переживай. Отдыхай, родная! Я тобой очень горжусь.
Попрощавшись, нажимает на отбой, но я успеваю услышать чьи-то голоса. Мужской и, кажется, женский. Ладно, надо значит надо!
— А матери звонить будешь? — Морозов протягивает мне кружку, судя по запаху, с шампанским, быстро чокается и продолжает: — Она имеет право знать. И ты ей звонила после этой аттестации. Сделай пару глотков для храбрости.
Мне не нужен алкоголь или какой-либо другой стимулятор, чтобы поговорить с мамой. Всего три-четыре общих фразы, пару минут на телефоне, и все. И лучше это сделать сейчас. Просто необходимость.
Она отвечает после третьего гудка. Ее голос уже не такой уставший и сонный, каким был в прошлый наш с ней разговор.
— Привет, мам. Я поступила, в смысле точно могу перевестись сюда. Сейчас разберусь с документами и после Нового года уже приступлю.
— Да, я знаю. Папа прислал сообщение. Он очень рад за тебя. И я тоже. Хотя я не сомневалась в тебе.
Она еще что-то говорит, а я беру в руку кружку с шампанским, чувствую горьковато-сладковатый запах. И делаю два глотка. Довольно больших по моим меркам. А вкусно! Надо будет посмотреть на бутылку, что там за марка. Хотя, наверное, слишком дорогое. Из всего алкоголя я как раз больше всего люблю шампанское. Полусухое. Именно такое. Идеальное для меня.
— …Если все будет хорошо, то после Нового года мы с Костей будем в Москве. Врачи говорят, что риска нет, я могу и большие расстояния спокойно перелетать.
Делаю еще три маленьких глотка. Пожалуй, мне хватит, в голове начинает шуметь, а такого я не люблю.
— Здорово. Москва — красивый город, по крайней мере зимой, — ровным голосом отвечаю я. — Тебе здесь понравится. Пока, мам.
В Москву, значит, приезжают. Ну а кого тут нет? Кошусь на Морозова, он коршуном нависает надо мной. В руке держит бутылку с шампанским. Картина маслом, в общем.
— Нет, мне хватит. Спасибо. — Поднимаюсь с дивана и отношу пустую кружку на кухню. — Тебе, наверное, пора.
В голове, как кирпичики, укладываются друг на друга дела, которые желательно закончить сегодня. Все-таки я много выпила: сделала всего несколько шагов, а кровь так сильно прильнула к щекам, что явно нужен свежий воздух.
— На этот раз ты даже не сказала, что у нее своя семья, а у тебя с отцом другая. Но встречаться с ней, знакомиться с моим папой ты по-прежнему не хочешь.
Своими рассуждениями Морозов, должно быть, похож на семейного психотерапевта. Интересно, что бы он сказал, узнай всю правду? Вряд ли бы оставался таким же рассудительным. Матюгнулся бы пару раз и исчез, наконец, с горизонта.
Но вряд ли я ему расскажу. Ради чего? Чтобы перестать выглядеть в его глазах обиженным ребенком, не очень адекватной дочкой его мачехи? Чтобы он стал лучше обо мне думать? А мне это нужно?
— Вик, мобильный мигает, звонит кто-то, — сообщает из комнаты бугай. — Номер городской, не мобильный.
Городской? Это может быть звонок из вуза. И точно. Слушаю сухие поздравления и четкие указания приехать сегодня в то же здание, где проходила аттестация. Необходимо согласовать учебный план. У них своя система обучения, не такая, как у нас была. Они по модулям, например, учатся, а я привыкла к семестрам.
— Ну что, пьяненькой поедешь, а? — Морозов вертит в руках недопитую бутылку, не зная, что с ней делать. — Берем с собой? Точно. Потом прикончим. Собирайся.
— Сама доеду. Без тебя.
А сама с ужасом понимаю: в транспорте сейчас развезет. Главное, там не заснуть. Полночи не спала и хоть проснулась поздно, но недосып все же сказывается.
— Ага! Держи куртку. Тебе документы нужно с собой брать? И не спорь. Я тебя напоил, я тебя отвезу куда надо. Не волнуйся, как протрезвеешь, верну обратно.
Глава 20
Мне следует спокойно поблагодарить Морозова за заботу и внимание и выставить его из квартиры. Бугая становится непозволительно много в моей жизни. Он везде, всегда рядом. Всего несколько дней, как он вернулся в Москву, но ощущение, что, где бы ни была и что бы ни делала, я все время у него на виду. Это с одной стороны.
А с другой — не надо было пить шампанское. Тогда не пришлось бы сейчас пожимать плечами и молча натягивать на себя куртку. Глупо отказываться от его предложения. Главное, чтобы быстро довез до универа. Обратно я сама доберусь, без его помощи. Еще одна зарубочка на носу — больше не пить вместе с бугаем! Но шампанское оказалось нереально вкусным, раньше такого не пробовала. Шампанское!
— Сколько ты выпил, Саш? Правда сядешь за руль?
Я наконец понимаю, что меня еще смущало в его предложении. Алкоголь. Шампанское — не водка, чтобы срубить такого лося, как Морозов, или хотя бы снизить его координацию. В парня надо влить если не ведро, то хотя бы литра два-три «шампуня». А по моим наблюдениям, пила в основном я.
Словно услышав мои мысли, бугай молча отдает мне бутылку. Она тяжелая. И не только из-за толстого стекла — в ней осталось много жидкости.
— Я сделал пару маленьких глотков, — спокойным тоном, с котором сложно спорить, произносит Морозов. — Чисто номинально. Я трезв, Вика. Я никогда не подставлю твою и свою безопасность. Можешь спокойно садиться в машину.
Он обманывал меня раньше. И не раз, если уж на то пошло. И это сложно простить. Но, при всех своих недостатках, Саша точно не идиот, я с ним ездила уже в машине, знаю, как он водит. В этом ему можно доверять.
— Ладно, — отвечаю я после почти минутной паузы. — Только ты остановишь машину сразу же, если я решу дальше добираться без тебя.
— Договорились. Ты, кстати, точно все взяла? Документы, паспорт… Как сама?
Морозов придирчиво разглядывает меня, а я чувствую себя маленькой неразумной девочкой, которую распекает то ли старший брат, то ли учитель. Так не пойдет.
— Саша, чувствую себя отлично. И, если хочешь мне помочь, не задавай вопросы, просто отвези, пожалуйста, в центр. И все.
— Я обещал быть хорошим. Но тебе это особо не нужно, да? Почему ты такая колючая? Алкоголь должен расслаблять, а ты опять еж, иглы свои выставила. Или это реакция персонально на меня?
Молча отпираю замки на двери и выхожу на лестничную площадку. Спорить с Морозовым сейчас бессмысленно, я не хочу ругани. Просто обозначаю свои границы. В очередной раз. Потому что он их снова нарушает.
На улице морозно, еще светло, но всего пара часов — и будет темнеть. От холода быстрее проясняется в голове, я совершенно точно не хочу прямо сейчас садиться в машину. Это очень важный день. Я его обязательно запомню. Возможно, он окажется более значимым для меня, чем день поступления на первый курс. Тогда все было по-другому. Даже не верится в реальность прошлой жизни. Тогда все казалось правильным, единственно верным. Жизнь была понятна и четко распланирована на десять — пятнадцать лет вперед. А сейчас я на окраине Москвы стою со своим сводным братом, о котором еще полгода назад знать не знала, и рядом никого!