— Вик, садиться будешь? Печка на полную работает, еще пара минут — и поедем.
Нужно папе написать, предупредить, что я уехала, если он вдруг все же вернется домой раньше меня. Безуспешно проверяю карманы куртки, а потом и все отделения сумки, и только для того, чтобы вспомнить. Вспомнить, что оставила мобильный в коридоре. Неприятно признавать, что Морозов оказался прав, но, увы, это факт.
— Подожди пять минут, я сейчас. Телефон оставила.
— С тобой сходить? — спрашивает Морозов и получает в ответ короткое «нет». — Ладно, если через пять минут не вернешься, пойду и заберу тебя оттуда. Время пошло, Вика.
Обозначить границы, значит… С ним и Китайская стена не поможет.
Забрать телефон — дело пары минут, и я, конечно, уложилась бы в заданное бугаем время, если бы не Руслан. Мы столкнулись с ним на лестнице. Он поднимался вверх, в квартиру. Внешне выглядел как обычно, и у меня на душе сразу легче стало. Значит, этот Витек ничего с ним не сделал.
— У тебя все хорошо?
— Конечно! — Руслан явно удивлен моим вопросом. Я зря волновалась. — А что-то случилось?
— Нет, все нормально. Но тот парень, что звонил мне в дверь, он уголовник… Я его не знаю, но он решил, видимо, что знает меня.
Руслан лишь неопределенно пожал плечами.
— Так он сразу ушел вроде. Вик, если все, то мне домой надо. Пока.
Он легко взбежал по ступенькам, и я понимаю, что Витек этот и пальцем не тронул Руслана. Я все себе выдумала.
С Морозовым нос к носу сталкиваюсь на выходе из подъезда. Я сама дотошная и не терплю опозданий, но бугай и здесь превосходит ожидания.
— Пять минут прошли. Я беспокоился. Поехали!
После того как мы списалась в папой, я умудрилась не задремать в дороге, чего так боялась перед выездом. Мы доезжаем относительно быстро, и, главное, бугай ни разу не нарушил ПДД, насколько, конечно, я знаю правила движения. Вид у Морозова сосредоточенный, строгий и очень трезвый. Надеюсь, я так же выгляжу сейчас.
— Ну что, — говорит, паркуясь недалеко от здания. — Поцеловать тебя на удачу или лучше потом? На ночь, например?
— Ночь ты проведешь, определенно, без меня, Морозов. И удачу дари своим девкам многочисленным!
Зря сказала. Вижу, как у него от удивления брови поползли вверх. Теперь решит, что и правда мне нравится, раз я терпеть не могу его размалеванных подружек во главе с Дятловой. Наверняка завтра-послезавтра тут появится. Некстати вспомнился наш с ней разговор незадолго до моего отъезда. Точно, про планы на Новый год расспрашивала. Не мои. Морозова.
— Где ты девок видишь? — возмущается бугай настолько искренне, что мне даже неловко. — Я тут как монах-аскет в центре вертепа. Столько возможностей, а я даже надраться не могу нормально, потому что одной… самой… умной девочке взбрело в голову под новый год вуз поменять!
Он злится, вижу, с каким трудом подбирал правильные слова, чтобы не сорваться.
— Езжай в свой вертеп, Морозов. Обратно я сама.
Не дожидаясь ответа, выхожу из машины. Джип тут же резко стартует с места.
По дороге к куратору вспоминаю про Бухтиярова и обещаю себе обязательно ему позвонить, как только вернусь домой. Марат — хороший парень и точно не обманет. Ему-то доверять можно.
На разговор с куратором ушло не так много времени. Может, потому, что я далеко не первый студент, кто к ним переводится. Я только успевала запоминать…
На улице уже стемнело, когда я наконец вышла на морозный воздух. Зима в городе выдалась снежной, а отлично работающая иллюминация помогает представить себя в сказочном мире.
Под ногами хрустит снег, до метро не слишком далеко, но погода настолько чудесная, что иду медленно, чтобы пропитать себя настроением приближающего праздника.
Рядом останавливается здоровая черная машина, я ее узнаю и без дневного света. Мне почему-то приятно, что он вернулся.
— Ты же уезжал, Саш. Зачем здесь?
— За тобой, конечно. Садись в машину. Путь к сакральным знаниям тебе проложили и, надеюсь, благословили?
У Морозова веселое настроение, я бы сказала, шальное.
— С тобой все хорошо? И куда мы едем?
— Увидишь.
Сейчас вторая половина дня, до Нового года осталось всего ничего, центр города изнывает в пробках, про парковку, неизлечимую боль всех автомобилистов, я вообще молчу. Но Сашка умудрился загнать свой танк на какую-то подземную стоянку в центре.
— Дальше пешком.
— Куда дальше-то?
Самой интересно, что он придумал. И если я хочу узнать это, то про баб его лучше помолчать. И не только сейчас. Вообще. Какое мое дело?! Именно. Никакого!
Он ведет меня по Тверской, в сторону Кремля, я невольно заражаюсь праздничной эйфорией. Сегодня особенный день. Хочу запомнить его от и до!
— Ты куда меня привел? Нет, ты серьезно?!
Мы стоим на Красной площади, в самом центре столицы. Там, где сейчас залит огромный каток и где катаются сотни людей. Главный каток страны.
— Конечно! Если не умеешь, научу.
Неподражаемая самоуверенность и апломб. Будет приятно его обломать.
— Попробуй, научи. Если не слабо.
— Это тебе слабо! Балерина… Кстати, а почему ушла?
Морозов показывает билеты, и мы входим внутрь.
Молчу, весь алкоголь давно выветрился, откровенничать с бугаем точно не буду. Я выше головы прыгнула, чтобы уехать, избавиться от них всех. А теперь вижу, слышу, чувствую его рядом практически круглосуточно. Раньше такого не было, лучше удавалось его избегать. Чем больше город, тем сложнее спрятаться?
Морозов протягивает мне взятые напрокат коньки, даже не спросив заранее мой размер. Но, похоже, угадал.
— Обувайся. — Киваю бугаю на его пару. — Хочу посмотреть на тебя на льду.
— Только ли на льду?
— Не льсти себе. Только на льду. Пока. — Здоровый Морозов безуспешно возится со шнурками. — Догоняй!
Глава 21
Невозможно забыть, потерять, перестать любить. Тело радостно окликается на каждое движение новой порцией адреналина. Я не чувствовала такого полета целую вечность. Ноги еще привыкают к прокатным конькам, таким чужим, неродным, но скольжение быстро становится чище. Мышечная память просыпается мгновенно.
Вокруг люди, много людей. Влюбленные парочки, дети с родителями, стайки подростков, одиночки всех возрастов. У всех свой ритм, своя скорость, своя манера. Здесь легко быть собой и легко затеряться.
— Ну догнал, как видишь, — слышу слегка запыхавшийся голос Морозова. — Недалеко ты укатилась.
Он и правда рядом. Держится довольно уверенно, движения правильные, шаг поставлен. Физиономия нахальная. Ладно, Вика, сегодня особенный день, даже бугай не так раздражает своим самодовольством.
Чуть увеличиваю скорость, одежда совершенно не сковывает движений, а лед здесь дружелюбный. Шумно, громко звучит музыка, кругом столько иллюминации. А перед глазами Кремль, ГУМ, Исторический музей… Невероятное что-то. Не хочу ни о чем говорить, никого слушать. Просто расслабиться! Я это заслужила!
— Ты чего? Думаешь, одна кататься будешь? — чуть замедляюсь, оборачиваюсь и тут же получаю чувствительный толчок в бок. — Извини, — бурчит взъерошенный бугай, — ты резко остановилась.
Схватил меня в охапку, а сам дыхание переводит. Что, боксер, тяжеловато? Дыши-дыши… Нас объезжают, кто-то задевает плечом. Людей очень много.
— Мы мешаем, Саш. Я быстро катаюсь, меня не надо учить. Ты лучше постой у бортика, отдохни.
— Ладно, — Морозов отпускает и меня и тут же чуть не теряет равновесие. — А ты катайся, хорошо получается. — Довольно быстро и легко для его комплекции подъезжает к бортику, и прислонившись к нему, машет мне рукой.
Немного жаль бугая, если честно. Сам притащил меня на каток, а так быстро спекся. Хотя кататься однозначно умеет.
Как же красиво… я люблю скорость, здесь, конечно, особо не разгонишься: слишком много людей, приходится себя ограничивать. Но даже эта относительно невысокая для меня скорость дарит ощущение полета. Не знаю, сколько кругов уже накрутила, не считала, а бугай так и топчется у борта.
— Нравится здесь? Вижу, что нравится, — Морозову явно не нужны мои ответы. Сам все решил, как всегда. — Ты так раскраснелась, даже румянец появился на щеках.
— Ты-то не замерз? Холодно, наверное, здесь торчать. — Вот уж никогда бы не подумала, что буду беспокоиться о бугае. Но он почему-то привез меня сюда, куда я вряд ли сама бы дошла. А здесь сказка, самая настоящая сказка. Не верится, что еще утром я даже не знала, что прошла, что буду учиться в «вышке». Насыщенный день…
— Холодновато, конечно, — неожиданно соглашается Морозов. — Поехали погреемся. У меня в холодильнике наше шампанское. Надо добить бутылку.
Эй! Такого уговора не было. Я твою квартиру без дверей на всю жизнь запомню. И Дятлову утром практически на пороге. Стоп. Ночевать я точно буду сегодня дома. У себя. И к нему не поеду.
— Нет. Ты не знаешь этого слова, но нет. Никакого шампанского и «погреться» у тебя. То есть ты у себя, я у себя.
— Совсем никак? — у него такой вид, будто я ему если не жизнь, то планы на ближайшее десятилетие разрушила. Черт, мне стыдно. Очнись, Вика, это Морозов. Какой тут может быть стыд?!
— Совсем!
— Никому не даешь даже шанса, да? А если… ну не знаю… прыжок сейчас прыгну, нормальный такой. И не грохнусь на задницу… Только для тебя, а Вик? — Подъезжает ко мне чуть ближе, берет за руки и смотрит, сволочь такая, в глаза. Ну какой прыжок. С такими-то габаритами! — Пожалуйста! В честь твоего перевода в «вышку».
Посмотреть, как самодовольный танк приземлится на лед? Эффектнее мажора с тряпкой в однушке в Бутово. Хоть кино снимай.
— Хочешь шанс? Прыгай. Только настоящий прыжок, хотя бы «сальхов». Без обмана и жульничества. Ты так умеешь?
Он не отвечает, отъезжает дальше в центр, довольно умело, кстати, лавируя между десятками людей, дружно скользящих мимо нас. А стою на месте и чувствую, как внутри зашевелилось предчувствие. Нехорошее такое предчувствие. Кому ты сказала, чтобы не жульничал? Совсем мозги растаяли. Он уверенно, слишком уверенно двигается, такой ловкости и легкости бугай раньше не демонстрировал, когда за мной гнался. Опять наврал, как пить дать!