— А потом?
— Потом он уехал, но отношения поддерживали. У его семьи свои виноградники в Тоскане. Большое довольно-таки производство. Мы с твоей мамой даже ездили к нему в гости. Тебя, правда, еще не было тогда.
— Так он правда предложил тебе работу?
— Они запускали новую линию полусухих вин, если я правильно помню. Нужны были люди — художники, дизайнеры. Работы много было. Ту же этикетку для вина не так просто создать, как может показаться.
— И он позвал тебя, нас всех в Италию, верно?
— Верно. Но я не мог согласиться.
— Мама была против. Я знаю. Она рассказала.
— Ты только родилась тогда, пару месяцев всего было. Тащить младенца в незнакомую страну…
— Италия — это вроде не Уганда, пап. Вряд ли мне там что-то грозило. Просто мама не хотела. Там не было бы ее банка. Она не смогла бы работать, потому что тогда работал бы ты! И ей пришлось бы сидеть со мной! А не заниматься своей карьерой!
Я так увлеклась, что не заметила, как повысила голос. Еще чуть-чуть, и на крик сорвусь. Как вспомню, с каким упоением она это рассказывала!
— Иногда надо идти на уступки любимым людям. И потом, ты еще не родилась, но мы уже тогда с мамой договорились, что заниматься тобой буду я. А она вернется в свой банк, ей перед родами повышение как раз предложили. Ты же все это знаешь, Вик. Чего сейчас-то кричишь?
Вместо ответа хватаю чашку чая и делаю большой глоток. Вот ведь! Еще и язык обожгла. Типа болтать надо меньше?
— Когда научишься любить, начнешь потихоньку соображать. — Папа протягивает мне стакан воды. — Пей. И не забудь ей позвонить, когда успокоишься. Кстати, а как твой братец сводный поживает? Так и будешь о нем молчать?
— Да чего говорить? Нечего о нем говорить! — Закашливаюсь от того, что вода не в то горло пошла. Вот и вспомнили про Морозова. — Понятия не имею, где он. Как морду набил Руслану, так и не появлялся больше.
Я рассказала папе про соседа и про то, что потом устроил бугай. О поцелуе, конечно, промолчала. Но, я считаю, папа имеет право знать, что ко мне тут охранника, оказывается, приставили. А потом этот охранник мигом исчез. Что с Русланом, я не знаю. В его квартире тишина. Я пару раз звонила в дверь, но никто не подошел.
— Мама тоже удивилась, что Саша такое придумал. Кстати, давай уже закажем на окно решетку. А то Володя все тянет, обещает вроде, а так ничего и не происходит.
— Угу! Закажем. Нам во сколько, кстати, надо выезжать?
— Мы договаривались на восемь. — Папа ставит противень с пирогом в духовку. — Подарки все проверила? Дети их сразу развернут.
— Конечно. Все в порядке, пап. Не переживай.
У меня и правда все готово: подарки, вещи, чтобы переночевать в чужом доме, ну и платье новогоднее тоже. И туфли.
— Вик, Вика! Подойди-ка сюда! — Папа машет мне рукой, а сам смотрит в окно. — Это не твой ли Дед Мороз паркуется?
Водитель еще не вышел из машины, но от понимания, кого я сейчас увижу, по спине пробежали мурашки. А сердце предательски дрогнуло.
Приехал, значит.
Глава 35
У Морозова в руках две коробки в ярко-красной упаковке, с большими бантами из блестящей мишуры. Подарки, значит, привез. А у меня нет ничего, я не планировала. Он не звонил и не писал все это время. Честно говоря, не ожидала, что объявится до Нового года. Ему ведь всегда есть с кем потусить.
— Похоже, тебя приехали поздравлять, Вика. — Папа машет рукой бугаю, который отвечает ему коротким кивком. — Посмотри, в чайнике вода осталась?
Саша заходит в квартиру через три минуты, принеся с собой морозную свежесть зимнего утра. Захотелось даже глубже вдохнуть ее в себя.
— Привет! С наступающим! — говорит он и вручает мне те самые коробки, которые я видела из окна. — Это тебе и твоему папе. Здравствуйте, Олег Владимирович!
Отец первый протягивает руку, и Морозов быстро ее пожимает. Краткое мужское приветствие, после которого бугай сразу же начал разуваться.
— Спасибо большое. — Я не знаю, куда девать подарки. Наверное, под елку отнести? Просто некомфортно от того, что мне нечего ему вручить в ответ. Пусть даже чисто символически.
— Ты завтракал? — спрашивает папа, который даже не посмотрел на яркие коробки. — Мой руки и проходи на кухню.
Тот редкий случай, когда я пожалела, что папа сейчас дома. Вроде ничего не произошло, но я чувствую небольшое напряжение.
На столе уже стоит большая чашка черного чая, рядом тарелка с бутербродами. Морозов не стесняется. Вот никогда не видела, чтобы у него кусок в горло не лез. Всегда отменный аппетит, в любых жизненных ситуациях.
— Я заехал пораньше, чтобы точно вас застать, — объясняет Саша, дожевав третий бутерброд. — Вы ведь не здесь собираетесь Новый год отмечать, верно?
Он говорит это отцу, а сам смотрит на меня. Нагло смотрит, точно здесь и папы нет.
— Благодарю за подарок. И тебя с наступающим! Да, к брату моему поедем вечером. А ты как будешь праздновать?
Я в этот момент перестала чувствовать свое сердце, оно словно остановилось, споткнулось об эту паузу. Я уверена, что Дятлова соврала. Нет, в том, что она попытается оказаться рядом с ним на Новый год, я и не сомневалась. Она еще осенью подкатывала ко мне с вопросом, где и с кем будет отмечать Морозов. Более того, у нее даже может получиться. Но вряд ли бугай ее сам позовет. У него помимо Дятловой… стоит только пальцами щелкнуть. Кто откажется с ним на Красной площади Новый год встретить? Только ты, Туева!
Морозов не торопится отвечать на папин вопрос, еще один сандвич в рот засунул и жует. Так и хочется по макушке его белобрысой стукнуть.
— У меня много планов на сегодня, но я все успею сделать. Спасибо за чай и еду. — Бугай кивает на пустую тарелку. — Вик, мне уже ехать надо. Ты не проводишь меня? До машины.
Что? Уже? Он ведь только приехал. Только для того, чтобы с Новым годом поздравить?
— Конечно, — отвечаю я как можно более спокойно. — Кстати, с нас подарок. Извини, не ожидала, что приедешь.
— А вот это зря. — Он встает из-за стола и относит чашку с тарелкой в раковину. — Не про подарок, а что не ждала. С меня предложение, помнишь?
Вижу, как у папы брови на лоб полезли. И ведь не объяснишь ему так сразу, в двух словах. Дурацкая ситуация. Было бы проще, будь мы тут одни.
— Помню. Пойдем?
Папа нас не задерживает, вообще ничего не говорит. Только молча пожимает протянутую Морозовым руку.
На улице Саша так и не сказал ни слова, только в подъезде взял мою руку, да так и не выпустил ее, пока в машину меня не посадил.
— Холодно, Вик.
— Ага, морозно. Еще раз спасибо, Саш. Что заехал. Неожиданно и неловко получи…
Он не дает мне закончить предложение, нетерпеливо притягивает к себе и целует в губы. Неторопливо, как заправский любовник, который не просто умеет, но и знает, как надо целовать именно меня. Не успеваю как следует ответить, потому что он неожиданно отпускает. Я даже не сразу глаза открыла. Ждала чего-то.
— Я скучал. А ты? — Не дожидаясь ответа, он проводит большим пальцем по моим губам.
У меня чуть не вырвался вопрос, что раз, мол, скучал, то где пропадал почти два дня? Но вовремя сдержалась. Это Морозов. С ним всегда как на вулкане. И никогда не знаешь, когда рванет. И да, я скучала. Очень.
— Ты зачем приехал?
— Я за тобой. — Морозов быстро, не говоря больше ни слова, заводит двигатель, и джип срывается с места.
Что?
— Погоди! Ты что? Саш? Морозов!
За спиной остается наш двор. Мы выезжаем на заснеженную улицу, а бугай все молчит.
— Мы куда едем? Я даже телефон с собой не взяла! Папа…
— Вик! Твой папа взрослый человек, он все понимает. Не волнуйся. Просто немного покатаемся, а потом я отвезу тебя обратно.
Обратно? Помимо воли чувствую легкую досаду. И что за предложение? Почему до сих пор молчит?!
— Саш, сегодня 31 декабря. До Нового года — несколько часов, понимаешь? Что ты хочешь?
Он останавливает, наконец, машину на парковке того самого торгового центра, где мы с ним выбирали елочные игрушки и где на следующий день он ждал меня, пока я покупала подарки.
— Я хочу пригласить тебя. — Он поворачивается ко мне и с улыбкой добавляет: — В сказку.
— Куда? — Кажется, я плохо расслышала. — В сказку?
— Ну да. Сегодня же 31 декабря. До Нового года несколько часов, понимаешь? — Морозов радостно повторяет мои же слова, сказанные несколькими минутами раньше.
— Нет! — искренне признаюсь. — Я ничего не понимаю. Какая сказка?!
— Вот эта. — Он вытаскивает из бардачка очень красивый конверт. — Открой.
Я послушно беру в руку роскошную бумагу… Не может быть. Этого просто не может быть!
— «Щелкунчик»… Историческая сцена… Большой театр. 31 декабря. Восемнадцать ноль-ноль, — хриплым голосом читаю я и не верю. Не верю, что у меня в руках билеты на… — Это и правда сказка. Но как?
Морозов сверкает, как большая гирлянда на елке. Так доволен произведенным эффектом, что даже не скрывает своей радости.
— Это было… непросто. Знаешь, найти за сутки билеты на самое главное новогоднее представление в Большом… Один билет твой, кстати. Второй — мой, — уточняет он. — Ты была когда-нибудь в Большом?
Отрицательно качаю головой, едва понимая, что он говорит.
— Вик? Вик, ты чего? — Вытирает пальцем слезу на моей щеке, а я быстро отворачиваюсь к окну. — Я опять косякнул? У тебя… не знаю… Я подумал, ты ж балетом занималась, тебе будет… — Морозов вконец сбивается и замолкает.
— Это и есть твое предложение? — спрашиваю я, как только удается справиться с нахлынувшими эмоциями.
— Нормальное? — отвечает Саша вопросом на вопрос.
— Замечательное, — честно признаюсь.
Морозов, не стесняясь, громко выдыхает.
— Значит так, заберу тебя в два часа. Пока доедем через пробки, потом пешком все равно придется немного пройти… да, в два часа… Я бы сразу тебя сейчас увез, — задумчиво произносит он, словно размышляет вслух. — Но надо кое-что еще сделать. Ну как? Договорились?