Глава 36
— Договорились! — Сама не верю, что это сказала. И дело не только и не столько в билетах, которые я по-прежнему держу в руках. Хотя, может, я не так все поняла? И это не совсем то предложение, о котором мы говорили?
— Ну наконец-то. Я, кстати, тоже никогда в Большом не был, да еще и сразу со своей девушкой. Ну все когда-нибудь впервые случается. Да, Вика?
Его девушка. Его девушка! Точно сказка.
— Да! Не знаю, что из этого получится и получится ли, но…
— Тебя тянет ко мне. А меня — к тебе. Наши родители и их разборки тут ни при чем. Слушай, мы взрослые люди, сами разберемся. Поехали!
Вот так быстро, четко и по-морозовски. Хотя с его словами и не поспоришь особо.
— Поехали!
У меня много вопросов в голове крутится, но еще больше эмоций внутри. И с ними еще предстоит разобраться.
Всю дорогу до дома он молчит, лишь изредка поглядывает на меня. Мой парень? Морозов? Обхохочешься просто… Полное ощущение нереальности происходящего. И если бы по-прежнему не держала в руках билеты… Я и Морозов. Сказка. Новогодняя сказка. Главное, чтобы в кошмар не превратилась.
Так, а еще надо предупредить папу. Точно… До меня только сейчас доходит, что Новый год…
— Саш, а продолжительность балета? Больше ведь двух часов, верно?
Он паркует машину у подъезда и затем отвечает:
— Вик, ты не вернешься к папе и дяде сегодня. И завтра тоже. Новый год — это Новый год. Сама знаешь, с кем его встретишь…
— Серьезно?
— Ну да. Поверь, со мной тебе больше понравится, чем с семьей твоего дяди! Слушай… — Морозов чуть пригибается и смотрит через лобовое стекло на наше окно. — А он тебя всегда так пасет? Стоит вон.
Я бы не сказала, что голос у него напряженный, скорее удивленный.
— Он не пасет, он заботится обо мне.
— Ну да. А чего одну сюда отпустил? Где его носило, когда к тебе Витек этот ломился?
Один. Два. Три. Четыре. Пять.
— Саш, давай договоримся сразу. Моего папу, как и твоего тоже, кстати, мы не обсуждаем.
Я не хочу продолжать и говорить, что будет, если… Но, к счастью, Морозов и сам понимает.
— Не вопрос. Я уже понял, что ты его при жизни канонизировала. Или мне у него надо официально попросить разрешения с тобой встречаться? Я могу.
— Не сомневаюсь. Но не стоит этого делать. Я взрослая девочка.
— Правда? — Он выразительно играет бровями, намекая отнюдь не на мои отношения с родителями. — Уверена?
Дергает на себя и целует, целует гад так, что даже оттолкнуть рука не поднимается.
— Иди, — хрипло шепчет мне в ухо, — иди. А то дальше… Папе твоему точно видеть не надо. Билеты не забудь. Пусть у тебя побудут.
Морозов первым выходит из машины и, пока я пытаюсь отдышаться и быстро привести себя в порядок, открывает мне дверь.
— Пока не стала с тобой здесь общаться, не предполагала, что ты такой обходительный, Морозов. — Поднимаю взгляд на наше окно на кухне, но папы в нем уже нет. — По тебе не скажешь.
— Чего не скажешь? Ты от меня шарахалась все время. Я вообще соткан из одних достоинств. Да тебе любая ба… девчонка об этом скажет.
— Любая?
— Вик, я понял. Ты не простишь, если что. Да?
— Да!
— Ну тогда никаких геев и не геев тоже. — Морозов поправляет на мне шарф. — У нас не свободные отношения и я не толерантный парень, если что.
— Ты — боксер. Какая уж тут толерантность. Странно, что ты слово такое знаешь. Увидимся в два.
Я взлетаю на свой второй этаж за секунды — так долго сдерживаемый адреналин сейчас полностью завладел моим телом. То забытое с детства состояние, когда проще станцевать, чем сказать, что чувствуешь.
— Вик? — Папа стоит у открытой двери с кухонным полотенцем в руках.
Он не задает вопросов, но я понимаю, что должна ему что-то сказать, объяснить… Он точно будет не в восторге.
— Ты же все видел, пап. Не сейчас, хорошо? Пожалуйста. Я сама не понимаю, как такое произошло. Просто… — Пожимаю плечами. — Ты прав. Я влюбилась.
— А он?
— Пап! Я влюбилась, а не голову потеряла. И пока… все, что я знаю, — это то, что сегодня иду в Большой смотреть «Щелкунчика». С Морозовым. У меня мало времени подготовиться, он приедет в два часа, а потом… — Я подхожу ближе к папе и беру его за руки. — Он Новый год предложил вместе встретить. Я, конечно, откажусь, если ты… мы… я этого совсем не планировала, но так…
— Езжай с ним, — быстро говорит папа, будто боится, что передумает. — Я вечером приеду к Володе и подарки отвезу. Только на связи будь все время. И маме позвони. Он твой сводный брат. Тебя это не смущает?
— Меня все смущает. Я вообще не уверена, что это серьезно. И…
— Ладно, если что, сразу звони. И присмотри за пирогом. Мне отъехать надо.
— Куда?
— Краски докупить. Только сейчас сообразил, что второе января уже послезавтра. А первого никто работать не будет. Во сколько, ты говоришь, он заедет за тобой?
— В два.
Папа огорченно качает головой.
— Могу не успеть. А позднее поеду — не успею до закрытия. Послушай, я не буду притворяться, что этот парень мне нравится. Я по-прежнему не хочу видеть его рядом с тобой. Но ты всегда все делаешь, как считаешь нужным. В этом очень похожа на свою маму. Я прошу тебя лишь быть внимательной. Ты знаешь, что я имею в виду.
— Знаю.
— Вот и умница!
Папа порывисто обнимает меня и целует в макушку. Больше к этой теме мы сегодня не возвращались.
Большой театр и Морозов. Нет, не так. Морозов и Большой театр. Сегодня, в новогоднюю ночь. Это даже не сказка, а какое-то запредельное фэнтези. Надо успокоиться, от перемалывания одних и тех же эмоций в голове не прояснится. Если провожать старый год я буду вместе с бугаем, смотря один из самых известных балетов мира, то сделать это я обязана достойно.
Мое платье, в котором я собралась отмечать Новый год, отлично подходит для праздника в кругу семьи, но в Большой театр я в нем точно не пойду. Для этого есть правильное темно-синее платье-футляр. В вечерних нарядах, конечно, многие ходят, однако дорогого платья в пол за пару сотен тысяч у меня нет. Да и Морозов вряд ли фрак на себя напялит. Хотя… он может! Как я не догадалась спросить у него, в чем он будет?!
Я собираюсь позвонить ему, но тут взгляд падает на елку. Точно. Подарки. Его подарок. А у меня нет ничего. Времени катастрофически не хватает.
Открыть сейчас? Ни в коем случае. Поехать ему за подарком? Спокойно, Вика. Спокойно!
На столе мигает телефон. Скалкина! Надеюсь, не с очередными новостями про Дятлову. Ее и всех бывших подружек Морозова очень хочется оставить в прошлом году.
— С наступающим! — кричит в трубку Тамара, и, не знай я ее, решила бы, что бывшая сокурсница уже проводила шампанским старый год. — Пусть все плохое останется в старом году, а в новом ты будешь счастлива! И очень любима! Чтобы ты встретила любовь всей своей жизни… — Скалкину несет. Такое бывает, когда человек не просто влюблен, а счастливо влюблен. То есть взаимно. — …И помирись с мамой. Это очень важно. А еще не ругайся с Морозовым, я знаю, ты его ненавидишь…
— Я с ним иду на «Щелкунчика». В Большой театр. Через час. Я бы не сказала, что я его ненавижу.
В трубке пауза, а я чувствую, что напряжения внутри стало чуть меньше. Видимо, надо было сказать это вслух еще раз. И не только папе.
— То есть? — Голос у Скалкиной немного обескураженный, но я ее точно не виню. — Это на оперу? В качестве кого? Вы там… вся ваша семья будет? Или как?
— Это балет, Том. И нет, мы идем с ним вдвоем. Как пара. Не как сводные брат и сестра.
С каждым словом эмоций внутри становится все меньше. Я очень благодарна Тамаре, предположить не могла, что ее звонок поможет мне успокоиться. Но она молчит. Уже долго, наверное переваривает информацию. Но я не тороплю ее. Иногда тишина в трубке крайне необходима.
— Т-тут Ярослав говорит, — начинает она через полминуты очень медленно, даже неуверенно, — говорит, что проще у Кремлевской стены лечь, чем достать билеты в Большой театр на «Щелкунчик» тридцать первого декабря. Если только они не были загодя куплены. Но это точно не про Морозова. Он балет от оперы не отличит. Значит, нужна очень сильная мотивация. То есть ты. Да Вик?
Глава 37
Папа так и не вернулся к двум часам. Теперь только завтра его увижу. Не представляю, что задумал Морозов и где я встречу Новый год. Первый раз такое. Я не люблю сюрпризы, неопределенность — это вообще не мое. Но какая может быть ясность и предсказуемость рядом с бугаем? Чем больше думаю, тем все больше мне кажется его предложение каким-то фарсом. Так ведь не бывает. И где он сумел быстро достать билеты в Большой? Почему именно туда?
Потому что, Вика, в последние две недели он почти не отходил от тебя. И понял, от чего ты точно не сможешь отказаться. Дело не в билетах. Просто ни один парень никогда столько не делал для тебя, сколько Морозов. Он умный, очень умный, глупо считать его обычным качком, напичканным мускулами и папиными деньгами. Прет как танк, но ведь и получает, что хочет.
Наверное, я слишком заморачиваюсь. Выдохни, наконец, Вика. Просто поправь тени на глазах. Проверь клатч, телефон, не забудь зарядку. И, поскольку это Морозов и с ним никогда не знаешь, где окажешься утром, возьми с собой ту сумку с косметикой и вещами, которые приготовила для ночевки у дяди…
Ровно в два часа дня он не приехал, не объявился и через полчаса. Я даже телефон проверила пару раз. Ничего.
Может, что-то случилось? Гоню от себя невротические мысли про фарс. Он бы так не поступил со мной, специально — точно нет. А вот накосячить, застрять в той же пробке или не рассчитать время — запросто. Но почему не позвонил? И не написал?
Без пятнадцати три набираю его номер — мобильник отключен или временно недоступен. Ну класс! Я даже не знаю, что за дела у него и куда он отправился.
Настроение вот-вот скатится на уровень плинтуса. Бесцельно брожу по квартире, поглядывая время от времени на лежащие на комоде билеты. До третьего звонка осталось всего… три часа.