— Ты под впечатлением? Вик? — Слышу рядом довольный, я бы сказала, самодовольный голос бугая. — Скажи, я угадал?
— Что ты угадал, Саша?
Смотрю на Морозова и понять не могу, что ярче светится — его лицо или иллюминация на ближайшей елке.
— С балетом. Не думал, что поведу в Большой свою девушку. Да еще на Новый год.
«А куда ты обычно водишь своих девушек, Морозов?» Вопрос вертится на языке, но я его, конечно, никогда не задам. Раз уж я решила больше никогда не вспоминать при нем о Дятловой, то про других его девиц спрашивать тем более не буду.
— Угадал. Ты и сам это знаешь. Спасибо, Саш.
Он явно хочет еще что-то услышать от меня, но я не знаю, как по-другому выразить свою благодарность.
— Поцелуй меня! — внезапно требует Морозов. — А то все я да я!
Его приятно целовать, очень мягко, почти невесомо касаясь губ. Вокруг снуют прохожие, нас даже пару раз кто-то задел, музыка слышна отовсюду, но у меня свой темп. Саша не двигается, даже руки от меня убрал, а мне хочется стать ближе к нему. Еще ближе… И плевать, что мимо нас только что прошли Леднев с Элеонорой.
— Поехали ко мне. Сейчас, — шепчет мне в волосы Морозов через несколько минут. — Обещаю, я буду часто отдавать тебе инициативу. Но не сегодня.
Темный взгляд не дает усомниться в его намерениях. Только в мои планы такое празднование Нового года не входило.
— Ты прешь как танк, Морозов! И к тебе мы точно не поедем. И следующий год своей жизни я хочу встречать привычным для себя образом.
— Привычки надо менять, Вика, — наставительно произносит бугай. — И правильно это делать сейчас. Ты вспомни: как Новый год проведешь…
— Нет, — говорю я серьезно, и он сразу перестает ерничать. Потом молча притягивает меня к себе и крепко держит в объятиях.
— Вик, я хочу тебя. Давно. Ты знаешь об этом. Помнишь тот первый раз, когда у меня ночевала?
Я молчу, но невольно вздрагиваю, когда перед глазами одна за другой замелькали картинки той ночи. Морозов, без намека на стеснение устроивший стриптиз и щеголявший в одном нижнем белье. От этого воспоминания захотелось коснуться его обнаженного пресса, рука сама нырнула под распахнутое пальто и прижалась к тонкой ткани рубашки. Тут же почувствовала, как боксер вздрогнул.
— Помнишь… — удовлетворенно отмечает, будто знал, что так и будет. — Тебе тоже не нужно наряжаться, чтобы зацепить парня, Вика. Я тогда еле заставил себя выйти из ванной, когда принес тебе полотенца. Больше не уйду.
Он молчит и, кажется, не ждет моего ответа. Я слушаю, как гулко бьется мое сердце, боюсь даже пошевелиться, боюсь сделать лишнее движение, из-за которого что-то исчезнет. Что-то важное.
Умом понимаю, что права, говоря «нет», что маленькая строгая Вика на пуантах возмущенно сказала бы, что этот… эта гора мышц утром сегодня предложила встречаться, а поход в Большой — лишь первое свидание. Но ведь сегодня Новый год, все вокруг такое сказочное, нереальное. Утром будет по-другому, лови момент сейчас, Вика!
— Нет. — Короткое слово вырывается из меня помимо воли, но, как только я услышала себя, все голоса внутри затихли, даже самые непримиримые согласно закивали. Не надо, не так, не с ним. С Морозовым все сложно, непонятно и очень важно. Поэтому нет.
— Значит, нет, — задумчиво повторяет он. Я с облегчением понимаю, что в его голосе нет злости и обиды. — Пойдем отсюда, а то как-то холодно стало.
Его машина уже ждет нас в одном из переулков недалеко от Театральной площади. В ней, должно быть, тепло и, как всегда, уютно, но я не представляю, куда мы поедем. И что вообще сейчас творится в голове у Морозова?
Людей в переулке много, до Сашиного джипа остается буквально пару десятков метров. Я настолько поглощена своими мыслями, что не сразу понимаю, что Морозова окликнули. Женский голос.
— Я так и поняла, что твоя эта тачка, номера не смотрела, но сразу о тебе подумала. С Новым годом, Frozen!
Слышу веселый хохот рядом с собой, вижу чьи-то смеющиеся лица. Понятия не имею, что это за девицы и почему они называют Морозова Frozen. Это типа «замороженный»?
А он сам, похоже, не рад встрече.
— Привет, девчонки! С наступающим! — бодро рявкает бугай, впрочем, не собираясь останавливаться рядом с ними.
Хотя от одной из них быстро не отделаешься.
— А я думала, ты уже на Красной площади тусишь, — сообщает симпатичная раскрасневшаяся девчонка, я узнаю в ней бывшую подружку Морозову Галю. — Мне говорили, ты там со своей сестричкой будешь.
Она хохочет, слегка пошатывается — похоже, Изосимова уже навеселе. Меня, вижу, не узнала. Возможно, она даже не знает, что я здесь. Но все равно неприятно. С того момента, как я поняла, что Новый год буду встречать с Морозовым, все подспудно ждала, что как черт из табакерки из темного угла в любой момент выпрыгнет Дятлова. А вместо нее другая бывшая нарисовалась.
Морозов бормочет что-то под нос, похоже матерное, но потом вслух громко и весело говорит:
— Галь, ты рано начала сегодня, все самое интересное пропустишь! Тебе уже домой надо, до полуночи не дотерпишь.
— Ну так поехали! Домой! У тебя тут рядом. — У нее громкая слегка заплетающаяся речь, на нее даже стали оборачиваться. — На твоей кровати еще и девчонки поместятся. Точно! — оживляется она и начинает отчаянно жестикулировать. — А поехали все к Саньку! Оторвемся! А потом в клуб. Ты ведь пустишь меня к Эльмару?
Ни черта не понимаю! Какой клуб, какой Эльмар?! Все это мне безумно не нравится. Я стою чуть позади Морозова, мне не особо видно. Но, наверное, пора выходить на сцену.
— Ко мне нельзя, — безапелляционно заявляет Морозов, которому очевидно надоело играть в хорошего парня. — У меня планы. И я с девушкой. Вика!
Он берет меня за руку, по лицу его вижу, что зол Морозов, очень-очень зол. Как бы цинично это ни прозвучало, но я рада, что не на меня.
— Да когда тебя это останавливало, Саш? — искренне удивляется другая девица, молчавшая до этого. — Тебя же на всех хватит. И хватало.
— Вот! Вот! — подхватывает Галя. — Снежа знает, что говорит.
Они снова захохотали полупьяным истеричным смехом. Противное зрелище, но еще противнее, что они, скорее всего, не врут.
— Пойдем! — Морозов отодвигает от себя веселящуюся бывшую и тянет меня за руку вперед.
— Ого-го! А вот и сестричка! — Галя внимательно вглядывается в мое лицо. — Ну да! Она! Зубрилка-изгой. Это твоя социальная ответственность, да, Морозов? Хорошо отрабатываешь? А ты знаешь, что?..
Саша не дал ей договорить. Бросив мне: «Я сейчас», — схватил Галю под локоть и быстро повел в сторону. Я ожидала ругань, крики возмущения, но ничего не этого не было. Он что-то тихо ей сказал, и она как-то очень быстро успокоилась. Посмотрела в мою сторону и неожиданно помахала рукой. Так, а вот это что было сейчас?
Я не знаю и, видимо, уже не узнаю. Через полминуты уже сижу вместе с Морозовым в его машине и пытаюсь переварить все, что произошло за последние полчаса. А чего мне ждать под бой курантов?
Глава 41
Машина медленно трогается с места. Я не представляю, куда мы направляемся, но сейчас просто хочу уехать отсюда. Пьяные выкрики и хохот девчонок до сих пор в ушах стоят. Мне плевать, что про меня говорила эта Галя, что в ее куриной голове крутится — ее проблемы, но вот…
— О чем думаешь? — Морозов останавливает машину на светофоре и поворачивается ко мне. — Скажи.
— Куда мы едем, Саш?
Он удивлен, не это ожидал услышать, но довольно быстро отвечает:
— Ко мне. Ты только не думай… Слушай, я по-другому планировал этот вечер. Сначала Большой, потом на Красную площадь. Если там не понравится, то в «Живаго» отогреваться, у меня там тоже все заказано. Но телефон сдох, мне просто надо заехать домой, взять другую трубку. А потом куда захочешь поедем. Тут же ехать десять минут.
Светофор, видимо, давно уже зажегся зеленым светом, нам сзади гудят, но Морозов не двигается с места. На меня смотрит.
— Вик?
— Поехали! — соглашаюсь я, хотя еще минуту назад, узнав, куда мы едем, хотела просто открыть дверь и уйти.
— Ты только не сбегай от меня, — неожиданно говорит Морозов, словно опять каким-то образом подслушав мои мысли. — Пьяный бабский бред, и больше ничего. Я забыл, что Изосимова тоже здесь гуляет. Мы с ней… не очень хорошо расстались. Как выяснилось.
— Я это уже поняла. — Смотрю в окно, но мало что вижу, кроме проносящихся мимо новогодних огней. — И это всё? Да, Саш? Просто пьяный бабский бред?
— Хочешь знать, спал ли я с ними со всеми? Спал. Но давно. Я как за тобой сюда приехал — вообще как евнух. Или как монах.
— Это как бы разные… эмм… состояния. Монах и евнух. — Хочется одновременно и по голове Морозову настучать, и обнять его. Почему так?
— Да неважно. Мы вроде утром все обсудили. — Саша уже подъезжает к дому. — Ты только со мной. А я с тобой. И больше никого.
В его тоне слышатся злость и решительность. Похоже, он эту тему хочет закрыть. Типа, и что такого: ну спал он с этими размалеванными кошелками, и явно не только с ними. Можно было самой догадаться, что через него целый табун длинноногий прошел. Ну и мелкая Дятлова, конечно. Глупо, конечно, но внутри муторно и тошно от того, что он ни в чем себе особо не отказывает. Когда перед глазами эти пьяные девки, в «и больше никого» не верится, ну ни разу!
— Что она несла про «социальную ответственность»? Тоже бред? Не думаю. И зачем ты ее в сторону отвел?
Мы сидим в припаркованной машине, Морозов выходить не торопится.
— В сторону отвел, чтобы мозг прочистить… или что там у нее вместо извилин. Понял, что тебе неприятно ее слушать. Хотя ты вроде игнорировала всегда слухи о себе. Ну… мне так говорили.
Чего?! Кто говорил? Он тоже понял, что ляпнул лишнее, вон глаза сразу в сторону отвел.
— Дятлова? Стучала на меня? Давно?
Я спокойна, будто спрашиваю его о чем-то обыденном, а в голове пазл складывается. Когда он начал с Леной встречаться? Осенью? Точно после нашего с ним знакомства. Дятлова как павлин ходила несколько недель.