— И все-таки они стали встречаться, да?
— Да, на третьем курсе или на четвертом. Мы тогда с ней в очередной раз разругались, и я уехал на стажировку на полгода. Она и закрутила роман с Костиком.
— Надолго?
— Вик, меня не было с ними в это время. Когда я вернулся со стажировки, они уже расстались. Она его бросила.
— И?.. — Никогда не спрашивала, а он никогда не говорил вот так откровенно о том, что у них с мамой было до того, как они поженились. Странно все это слышать.
— Она вернулась ко мне.
— Что? Вот так просто вернулась? И ты ей позволил вернуться? А Костя?
— Вик, твоя мама — это твоя мама. Однажды я пришел в свою квартиру и обнаружил все ее вещи на своих местах и ее саму тоже. На месте. А Костя довольно быстро перевелся в другой вуз. Я с ним больше не виделся, пока он весной не приехал покупать банк, где мама работала.
— И глядя на Сашу, ты видишь этого Костю? Да?
— Они похожи. И да, оба мне не нравятся. Но я не так примитивен, Вика, чтобы не делать различий. К тому же ты не мама, хотя очень на нее похожа, и не только внешне.
Медленно перевариваю все услышанное и в итоге спрашиваю то, что меня больше всего волнует:
— Ты думаешь, у меня с ним что-то получится? Ну… принимая во внимание маму и отца Саши?
— Вик, я понятия не имею, что у вас получится и получится ли. Выясни сначала, что от тебя хочет Морозов, а затем строй планы. Если он и по своей сути похож на Костика, то…
— Они оба как танк прут? Ты это хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что есть люди, которые не терпят поражений, Вика. Не умеют проигрывать. Если у них случается осечка, они ее не забывают. Даже спустя много лет. И сделают все, лишь бы доказать, прежде всего себе, что и в самом деле не проигрывают. Многим женщинам такая настойчивость нравится. Но это не любовь.
Глава 48
— Привет! Ты готова? — Морозов стоит в дверях и довольно рассматривает меня с ног до головы. — Действительно, готова. Я думал, ждать придется.
— Я когда-то заставляла тебя ждать? — Чуть выгибаю левую бровь, и наглая усмешка сразу же слезает с лица бугая.
— Ты — нет, но…
— Но?
— Ты сегодня особенно боевая. Что-то случилось? Вик? — Взгляд у него уже другой, озабоченный. А я ругаю себя за то, что не сдержалась.
— Все хорошо, я просто волнуюсь, Саш. Никогда не каталась на горных лыжах. И на доске тоже не стояла. Не думаю, что это мое.
— Твое, твое. Не парься. Я тебя сам учить буду.
Морозов по-хозяйски оглядывает комнату, словно проверяя, все ли на месте. Особенно дотошно рассматривает елку. Как будто на второй день Нового года мы могли ее выкинуть.
— А почему у тебя телефон старый? Ты мой подарок не открывала? Я вообще-то старался, выбирал.
Как обычно без разрешения, Морозов уже крутит в руках мой мобильный. Чувствую, спокойно мы из дома не уедем.
— Открывала. Спасибо, Саш. Только это дорого. Я не могу принять.
Лучше еще раз очертить границы, иначе потом будет только хуже. Я не одна из тех его девиц из переулка, поэтому не визжу от восторга при виде новенького айфона и не прошу покатать на новой тачке, чтобы потом запостить в «Инсте» отретушированные фотки. Я…
— Ладно, давай тогда обратно, — неожиданно быстро соглашается Морозов, мне даже странно немного. Готовилась к тому, что придется его убеждать. — Ну раз готова, значит, поехали.
Саша прячет в карман своей куртки коробку с моим несостоявшимся подарком.
— Так куда именно мы едем? Я так и не поняла название этого места. Только то, что оно под Москвой находится.
— Это «Волен», нам по Дмитровке ехать на северо-восток.
Его слова мне ни о чем не говорят, я пока дальше ВДНХ нигде не была. Когда вчера вечером Морозов позвонил и сказал, что сегодня мы едем кататься на лыжах куда-то за город, я не очень-то и возражала. Просто потому, что для меня здесь все в новинку. И город, и загород, и лыжи, и сам Морозов.
— Я на всякий случай куртку тебе захватил теплую. Еще горячий чай в термосе на заднем сиденье. Хочешь?
Иногда мне кажется, что бугай — самый предусмотрительный парень из всех, с кем я когда-либо общалась.
— Нет, спасибо. Скучаешь по лыжам?
— Больше по доске. — Он ухмыляется, а я вспоминаю, как читала где-то, что сноубордисты и лыжники — заклятые враги на трассе. Что это своего рода отдельная философия у каждого — как у кошатников и собачников или правшей и левшей.
— С удовольствием погуляю в округе, но на лыжи и тем более доску не факт, что встану, — снова предупреждаю Морозова, потому что совершенно не вижу себя спускающейся по горе. Я люблю ровные, понятные поверхности, а тут все слишком непредсказуемо.
— Я тоже возьму лыжи, так что вместе будем на учебной горке тренироваться, — беззаботно отвечает Саша, которого, как мне уже давно известно, просто нереально чем-то смутить. — Вот увидишь, будешь потом сама бежать на подъемник. И потом, Вик, ну какие горы под Москвой? Так, холмики небольшие. Это не Альпы и не Кавказ. В общем, забей и расслабься.
Мы подъезжаем на место к одиннадцати часам. С удивлением обнаруживаю, что на парковке уже очень много машин.
— Ну а чем еще людям заняться? — Морозов пожимает плечами. — Не все же бухать до Рождества будут. Поверь мне, к обеду тут будет не протолкнуться.
Он сам выбирает мне снаряжение, наплевав на рекомендации стоящего рядом с нами инструктора. Аренда стоит недешево, я взяла с собой, конечно, деньги, но катание на горных лыжах даже здесь, под Москвой, вряд ли подходит моему бюджету. Впрочем, Морозова это вряд ли волнует. Наверняка для него это своего рода подарок самому себе за балет в Большом и за то, что в ночной клуб не поехал вчера.
— Так, садись. В ботинки я тебя сам обую, только ногу вот так поставь. Ага! — Я вижу только светлую макушку перед собой. Затем чувствую, что мою ногу будто сковали. Какая же тяжесть… — Теперь вторую. Попробуй встать.
Ощущения… запоминающиеся. Будто на ноги надели гири, не представляю, что смогу сделать хотя бы шаг в них.
— Я пальцами пошевелить не могу, ногу будто сдавило. Так и должно быть? — Морозов сосредоточенно рассматривает крепления на ботинках, что-то дергает — становится чуть легче. — Спасибо!
— Попробуй пройтись. Вик, это нормально. Ты привыкнешь. Походи немножко, я сейчас обуюсь.
Первая мысль — что никуда я в этих ботинках от Морозова не убегу. Вторая — кататься в них не смогу.
На улице сегодня пасмурно, небо затянуло тяжелыми снежными облаками, зато теплее, чем в последние дни, и нет ветра. Саша довольно бодро рядом несет свои и мои лыжи, у меня в руках лишь палки.
Горка перед нами и правда маленькая, игрушечной кажется.
— Ну давай! — На снегу уже лежат обе лыжи. — Ставь сюда и сюда.
Никогда не забуду ощущения, когда сзади защелкнулись скрепления. Как в капкане.
— А теперь согни в коленях ноги и попробуй чуть качнуться вперед. Теперь вправо-влево…
Хм… А ведь просто. Не так, конечно, как на коньках, но движения очень похожие. Вот только страх упасть с высоты собственного тела пока никуда не ушел. Вижу, как чуть дальше от нас на другой маленькой горке инструктор спускает вслед за собой стайку малышни, держа их всех за алую ленту.
Первые несколько раз съезжала «плугом», то есть расставив пятки в стороны, в результате носки лыж образовывали треугольник. Потом прямой спуск, чуть страшнее, но на маленькой горке только адреналин подогревается.
— Умница, я знал, что с тобой проблем не будет. Теперь косой спуск. Будешь перекладывать вес то на одну сторону, то на другую.
Вот здесь уже пошла нормальная скорость, от которой даже страшно. Мы сейчас на следующей, но все равно тренировочной горе. Морозову явно хочется на другие, нормальные горки, но он мужественно терпит и скатывается вместе со мной, постоянно давая советы, как лучше держать корпус и куда правильно наклоняться.
— Пойдем на большие горки, Саш! Тут даже мне уже скучно, — говорю ему после часа тренировки. Ноги гудят с непривычки, но я стараюсь этого не замечать.
— Перерыв! — объявляет Морозов, глядя на свои часы. — Пошли посидим внутри, передохнем, может, чая попьем. Ты хочешь?
Отрицательно машу головой, но от отдыха не отказываюсь. Наконец-то снимаю тяжелые ботинки. Ноги словно в невесомости.
— Ну как? — Морозов садится рядом и забрасывает правую руку мне на плечи. — Понравилось? Признайся.
— Понравилось, — с улыбкой соглашаюсь я, с удовольствием вытягивая ноги в носках. И даже не стесняюсь. Тут почти все так сидят. — Спасибо, что пригласил.
— Ну слава богу. А то я с утра чувствовал, что где-то накосячил, а где — никак понять не могу. Это же не из-за подарка ты такая сварливая? — Прижимает меня к себе и целует в щеку. — Но хоть сейчас немного расслабилась.
— Ты обо мне очень заботишься, — медленно произношу я и в упор смотрю на Морозова. — Тебе от меня что-то надо?
— Че? — Он смотрит на меня непонимающе, но через пару секунд глаза озаряются догадкой. — А, ну да. Конечно, нужно.
— Что?
— Ты, конечно! — произносит как само собой разумеющееся и сразу же отвлекается на принесенный официантом глинтвейн. — Будешь? Пей давай. Он взбодрит.
Взбодрит? Куда уж больше?!
— Я? И только? — Выгляжу, наверное, как очередная инстаграмная пустышка, которая до кончиков волос не уверена в себе. Да и плевать!
— А у тебя еще что-то есть? — деловито спрашивает Морозов, но по глазам вижу: паясничает. И меня это радует, как ни странно.
— Ну, банка у меня точно нет, — шучу я и замечаю, как от этих слов он едва заметно вздрагивает. — Значит, все дело в банке, да? Банке твоего папы?
Сердце больно колет в груди, но я стараюсь этого не замечать.
— Саш, да что с этим банком?!
Глава 49
— А что с банком, Вик? — Его взгляд снова цепкий, холодный. Он будто весь подобрался, сконцентрировался, настоящий хищник перед прыжком. — При чем тут папин банк?
Да если бы я знала при чем! Уже жалею, что так спросила. Ведь, по сути, я ничего не знаю, просто слухи без каких-либо доказательств. Никогда прежде не опускалась до уровня сплетен и презирала тех, кто чужую жизнь перетирает. А теперь сама как Дятлова.