— Что?! — воскликнули мы обе одновременно. Я — с удивлением, она — с возмущением.
— Тебе еды не хватало, что ты крала ее из холодильника у моей девушки, Лена? — тихо спрашивает он у Дятловой, а у той глаза от ужаса расширяются. — Или это развлечение у тебя такое?
— Ничего я не крала, — сердито пыхтит Дятлова. — И вообще, идите уже на свои трассы. А меня ждут.
— Извинения. Сейчас же. Самые покаянные. — Саша в упор смотрит на Дятлову, и я понимаю, что он сдерживается. Очень сильно сдерживается. Не будь тут толпы людей, он бы ее по стенке размазал. Вон как кулаки-то сжимаются. — Я жду.
Она молчит, с ненавистью смотрит на меня, на Морозова — с обидой.
— Ну если надо… — Она обнимает себя за плечи. И с видом оскорбленной добродетели, почти готовая расплакаться, выдает: — Простите.
Так. К черту, я в этом балагане участвовать не собиралась.
— Сиди! — резко одергивает бугай. — Лена, мы ждем.
— Да извини! — вдруг выплевывает она. Ощущение, что тебя ядом или как минимум желчью обдали. — Все? Могу идти?
— Спокойно попроси, искренне, — говорит Морозов, которому, похоже, нет дела, что кто-то уже начал на нас оборачиваться. — А я тебе напомню, что сказал, когда ты ко мне домой заявилась.
— Вика, извини, — заученным тоном произносит она. Для нее это, наверное, огромное унижение — вот так признаваться в своих грехах.
— Отлично! А говорил я тебе больше рядом не появляться. Не услышала, значит. Мы никогда не встречались, Лена, и не будем. Потому что у меня девушка есть. Очень любимая, Викторией зовут. Запомнила?
Вот это он зря спросил. Дятлова такого унижения не забудет и не простит.
— Прекращай следить за мной и в уши ссать всем моим друзьям. Еще раз увижу тебя в Москве, и не дай бог рядом с Викой…
— Ты угрожаешь?! — Она не дает ему закончить и бросается в бой. — Да я ничего не делала!
— Телефон свой дай. — Дятлова даже возмутиться не успела, как он вытащил аппарат из кармана Лениной куртки. — Пароль. Если не хочешь остаться без связи надолго.
Она называет код, и Морозов уже молча орудует в чужом телефоне. Невольно пододвигаюсь к нему и вижу, как вытягивается его лицо.
— Это еще что?! — Сует Ленке в нос те самые фотографии, которые мне Дятлова прислала практически сразу, как я сюда приехала. — Когда?
— А ты не помнишь? — Дятлова оживляется и радостно смотрит на меня.
— Помню, как выставил тебя за дверь, когда в штаны мне полезла сонному, — произносит он. — Вик, ничего не было. Клянусь.
В штаны, значит, полезла!
— Значит, не помнишь, — разочарованно протягивает Лена, но по глазам вижу: снова вранье.
— Значит, так. Я предупредил. — Морозов шумно встает со стула и одной рукой поднимает на ноги Дятлову. — Меня и Вику обходи стороной, даже не дыши в нашу сторону. Увижу случайно рядом — случайно голову оторву. Поняла?
Я словно вижу, как у нее в голове шестеренки крутятся. Думает, а потом быстро кивает.
— Поняла, но ты зря так, Саш. Я не хотела…
— Как ты вообще нас здесь нашла? Почему в клубе ждала? — не выдерживаю я и, наконец, задаю те вопросы, которые меня реально волнуют. Я уже готова поверить, что она наняла кого-то следить за бугаем.
— Вик, я лопухнулся. Заезжал вчера вечером к Эльмару. Вот и ляпнул про «Волен», видимо, проболтался кто. А про Новый год — так несколько вариантов с парнями обсуждали. Давно еще.
«Давно» — это, видимо, до меня.
— Не верится, что вы вместе. Вы же брат и сестра, пусть и не родные друг другу, — не унимается желчный голос Дятловой. — Не может быть!
— Может! — безмятежно говорю я. — Мы встречаемся, Лена. И ты точно не в состоянии на это повлиять. Никто не может.
Глава 51
— Я так полагаю, сегодня у тебя тоже дела. Верно? — спрашивает папа, выкладывая на тарелку идеальную глазунью. Казалось бы, ну что сложного в том, чтобы пожарить яйца? Но никогда я не ела более вкусной яичницы, чем та, что готовит папа. Вот и сейчас, мне кажется, она во рту тает. — А мне, похоже, надо готовить еще один завтрак.
Последнюю фразу он произносит, стоя у окна. Я помалкиваю, потому что уверена: папа прав. Морозов, очевидно, уже плотно позавтракал, но от еды отказываться не будет. Однако папе необязательно об этом знать.
— Не нужно, пап. Если ты про Сашу, то он в гости голодным не приходит. Это он приехал, да?
— Паркуется в сугробе, — констатирует отец. Он все равно вытаскивает из холодильника два яйца, потом, помедлив несколько секунд, забирает из лотка еще одно. — Вика, мы можем поспорить, что от омлета он не откажется. Будешь?
Какой смысл спорить, если точно знаю, что проиграю. К тому же, не доев глазунью, я бегу в ванную к зеркалу. Морозов обещал приехать лишь к десяти, а на часах полдевятого.
Уже пятое января. Дни летят с какой-то безумной скоростью, я не успеваю их до конца прочувствовать, хочется взять пульт и нажать на паузу. И словить полноценный кайф. Все не просто хорошо — все настолько прекрасно, год начался так волшебно, что остановить время кажется самой верной идеей.
Дятлова после той памятной встречи в «Волене» больше не появлялась на горизонте и не звонила. Ни мне, ни Морозову, даже Скалкину обошла своим вниманием. Тамара вчера вечером прилетела в Москву. Не одна, конечно, я вообще сомневаюсь, что Холодов еще раз позволит Скалке одной махнуть в столицу. Сегодняшний вечер со своим язвительным бывшим преподом я, безусловно, выдержу. Если ни у кого планы не поменяются, то этим вечером будем ужинать вместе.
— Ну так какие планы, Вик? — повторяет свой вопрос папа, но я не успеваю ответить, потому что Морозов уже звонит в дверь. А мне не хочется оставлять его на пороге.
— Привет! — Саша хватает меня в охапку и, не дожидаясь ответа, жадно целует. Надо бы сдержаться, ведь папа за спиной стоит, но… — Я соскучился. Поэтому раньше приехал. Ты завтракаешь…
Он принюхивается, вертит головой и, наконец, замечает папу за моей спиной.
— Здрасте!
Тот молча уходит обратно на кухню, а я шепотом объясняю, почему папа до сих пор дома. Все эти дни после Нового года он уезжал не позднее восьми утра. И Морозов это прекрасно знает.
— Очень поздно вчера вернулся, вот и решил отоспаться. Время терпит, как я понимаю. Ты завтракать будешь?
— Конечно! — Он расплывается в довольной улыбке. Не представляю, что этого парня может смутить. Непробиваемый, как Китайская стена!
Папа ничем не выдает своего отношения к Морозову, тут я могу не дергаться. Вежлив, доброжелателен и немногословен. В принципе, как всегда. Они нормально разговаривают, но напряжение чувствуется. До искренних взаимоотношений этим двоим еще очень далеко.
— Вика, ты мне так и не ответила, какие планы на день? — Папа выжидающе смотрит на меня, он явно намерен в конце концов все узнать.
— Сегодня поедем в университет. Нужно кое-что уточнить по модулю, он уже на следующей неделе начинается. Плюс расписание, посмотреть учебники… Посмотрим, много надо успеть.
— А потом?
Морозов помалкивает, но по лицу его вижу: обязательно выскажется, как только мы одни останемся. И точно. Едва за папой захлопнулась дверь, бугай приступил к допросу.
— Он вроде и не появляется дома, а пасет тебя постоянно. Тебе уже двадцатник, Вика. Пора уже перегрызть пуповину.
— Ты, поди, свою еще в младенчестве оборвал, да?
— Да как-то, мне кажется, я и родился без нее. — Тянет меня к себе и усаживает на колени. — А тебе завтра в твою «Вышку» не надо?
— Почему спрашиваешь?
— От меня будет ближе. И утром можно поспать нормально. Ну и не только поспать.
Мягко вытаскиваю руки парня из-под домашнего халата и пытаюсь потуже завязать пояс.
— Не сомневаюсь. Только завтра мне в «Вышку» не надо. А вот сегодня…
Я быстренько спрыгнула с колен Морозова и, забрав с собой одежду, закрылась в ванной. На замок. Не столько чтобы избежать мужского внимания, сколько для того, чтобы в итоге не опоздать на встречу со своим куратором. Или опоздать? Поглядываю на дверь, и мысли совсем не об учебе. Уже тянусь к замку, чтобы его открыть, но быстро прихожу в себя и опускаю руку. Нет. Не здесь и не сейчас. Никогда не считала себя романтичной и сентиментальной, но я хочу нечто особенное. Потому что это Морозов. С ним должно быть по-особенному.
— Ты готова? — Он словно мысли мои прочитал и уже рвется в ванную. Нет, Саш, опоздал ты, пусть на пару минут всего, но опоздал.
— Еще чуть-чуть, и выхожу.
Дальше одеваюсь с повышенной скоростью, чтобы не передумать. Знал бы Морозов, какой бой сама с собой веду… Наверняка уже вынес бы эту дверь. Но нет. Не сегодня.
— Я готова. Поехали.
Он подозрительно смотрит на меня, но в итоге все же идет в коридор обуваться.
Всю дорогу болтает не переставая. Есть у Морозова одна особенность, не всегда проявляется, но сегодня я ее уже полчаса наблюдаю. Когда он чем-то озабочен, может болтать без умолку, как сейчас. Но его, как видно, что-то задевает.
— У тебя что-то случилось, Саш? Ты нервный немного, — спрашиваю я после того, как он подрезал какой-то джип, очень похожий на тот, в котором сейчас едем мы. Вроде ничего страшного, но обычно Морозов — очень аккуратный водитель.
— Нормально все, так, мелочи. Мы, кстати, почти приехали. Вик, остановлю здесь, если ты не против. Пешком чуть пройдем, воздухом подышим.
Его мысли витают где-то не здесь, но раз молчит, говорить не хочет — лезть точно не буду. По себе сужу: ненавижу, когда пытаются в душу заглянуть.
На улице морозно, но после теплой уютной машины взбодриться не помешает, особенно принимая во внимание, что через десять минут, а то и раньше я окажусь в душном помещении.
Он первым их заметил. Как бы ни был Морозов увлечен своими «мелочами», а реакция у него спортивная.
— Стой, Вика. Не мешай.
Я не поняла его слов, отчаянно замотала головой в надежде cообразить, о чем это он.
— Кто это? — вырывается у меня вопрос, хотя я и осознаю его глупость. Откуда Морозов может знать? Если я не в курсе.