— А ты очень изменилась, Вик. Никогда прежде не была такой откровенной. Вообще ничего о себе не рассказывала. Все скрывала.
— Тогда атмосфера была другая. И в группе, и в общаге. Не говорила, потому что терпеть не могу сплетен, но здесь все по-другому. К тому же ты вряд ли кому рассказывать будешь, — отвечаю я, укутываясь в теплый плед. В квартире тепло, но меня немного знобит. И глаза слипаются: ночной недосып дает о себе знать. — И главное, я с ума сойду, если не выговорюсь. Ты извини, что все на тебя вылила.
— Ну почему же? — Скалкина улыбается, а я про себя отмечаю, что Тамара тоже неуловимо изменилась. Я что-то почувствовала еще вчера в ресторане, но голова была слишком загружена Морозовым, а в ушах застряли циничные подколки Холодова. Но сейчас мы один на один, отвлекаться больше не на кого. — Мне приятно, что ты мне рассказываешь и сегодня не такая зажатая, как вчера. Это потому, что тут Морозова нет, да? Вы с ним зажигательная парочка.
— Прости за вчерашнее, Тамара. Я не ожидала, что вечер окажется таким сложным.
— Сложным? — непонимающе переспрашивает Скалкина. — Почему? Мне все понравилось. Было… нескучно.
Да куда уж там!
— Я по-прежнему вижу в твоем парне Английского Гада, который измывался над всем универом целое полугодие. Меня до сих пор немного…
— Бомбит от него? Слушай, на него у всех стойка. Яр не может пройти мимо и не оставить о себе след. Он же коуч, умеет профессионально вызывать раздражение. Меня ты точно не обидела, а Холодов… — Скалка выводит руками замысловатую фигуру, которая, видимо, призвана окончательно объяснить, кто такой Холодов. — Может, тебе еще чая?
— Давай!
Тамара убежала на кухню, а я отвлекаюсь, наконец, на телефон. Он булькнул сообщением, когда мы разговаривали, но отвлекаться от разговора было бы неправильно. Да можно, наверное, и на более долгий срок все отложить. Не уверена, что хочу встречаться с Русланом. Поздравляет меня с наступающим Рождеством и обещает вернуться в Москву в ближайшие дни. «Увидимся». Вот не уверена, что так будет.
— Морозов пишет что-то? — Тамара ставит рядом чайник с только что заваренным чаем. — Я тут подумала… Знаешь, чего бы я хотела? — Не дожидаясь ответа, продолжает: — Карету. Настоящую карету с тройкой лошадей или сколько там их должно быть. И покататься по заснеженному городу.
— Почему так? — У Тамары есть потрясающий талант, наверняка Холодов сразу его учуял, вот и не отпускает от себя. Рядом с ней люди расслабляются. Хочется еще сильнее закутаться в плед и полностью отключить голову.
— Не знаю, — она поживает плечами и снова улыбается. — Может, в детстве не наигралась в сказки? Ну а ты?
— Я купила ему подарок на Рождество. На Новый год все неожиданно как-то получилось, думала, что потом… В общем, не сложилось, хотя сама хожу с его подарком. — Я верчу в руках мобильный.
— Первый твой подарок ему?
— Первый. — Тянусь к сумке и достаю изящную коробочку. — Зашла по дороге в торговый центр, понятия не имела, что хочу подарить. А потом увидела это — и все, больше уже ничего не смотрела. Как тебе?
— Неожиданно! — Скалкина недоверчиво рассматривает подарок, но в руки брать не решается. — Очень. Я бы не решилась.
— Думаешь, надо было боксерские перчатки? Или что-то более привычное для него? Мы с ним почти не расстаемся эти недели, каждый день видимся, но я по-прежнему очень мало о нем знаю.
— Я с Холодовым живу вместе! Мы с ним жили и до того, как я сюда сбежала с тобой. Думаешь, много знаю?! Если только сама в него клещами не вцеплюсь и он не начнет нехотя выдавливать из себя правду.
Представить, что у Скалкиной есть клещи и она может вцепиться в любимого мужчину, решительно невозможно.
— Чего ты улыбаешься, Вик? Он только по особым случаям начинает рассказывать о себе. Пока гром не грянул, — тихо и очень серьезно добавила она. — Морозов такой же?
— Такой же. Вроде и трындит постоянно обо всем, но про себя мало рассказывает или что-что совсем несущественное. А иногда такое скажет — понимаешь, что ничего о нем не знаешь. И какой он в действительности, тоже не имеешь особо представления. И очень боишься ошибиться с ним. Это очень угнетает.
Тамара молчит. Сбегала еще раз на кухню и принесла тарелку с пирожными. Сейчас сидит рядом и уплетает их потихоньку.
— Мне показалось, он любит тебя, — ни с того ни с сего произносит Скалкина. — Я его почти не знаю, но с Дятловой он точно был другим, не таким, как с тобой.
— А какой он со мной? — Во мне просыпается женское любопытство, которое я всегда гнала от себя прочь, считая, что выше этого.
— Очень боится тебя потерять, — не задумываясь, выпаливает Тамара, словно долгое время ждала возможности высказаться. — Ты ему очень дорога. Он на тебя смотрит прямо… ух! Ярослав это тоже заметил.
Надеюсь, они с Тамарой не ошибаются.
Я уезжаю от нее днем, спешу домой, потому что времени остается не так уж и много. Пока ехала к себе, получила инструкции от Морозова: одеться потеплее. Что ж, значит, ожидается прогулка на свежем воздухе. Сразу почему-то подумалось про Скалкину карету и четверку лошадей. Улыбка сама плывет по лицу от таких мыслей, случайно, мельком замечаю заинтересованный взгляд стоящего рядом парня.
Хотя… Морозов вряд ли полезет в карету, он, скорее, на коня взобрался бы… Боже, что за мысли лезут в голову?!
Дома первым делом принимаю горячую ванну, которая помогает не только смыть с себя усталость, но и расслабиться, привести себя в порядок. Не знаю, что готовит Саша, не буду гадать, просто пусть он рядом будет. А то как-то слишком много суеты вокруг нас.
Он, как и обещал, приезжает к семи вечера. Я давно уже готова — натянула на себя почти всю свою самую теплую одежду.
— Ну что, собралась? — спрашивает он после того, как оглядел меня с ног до головы и вроде остался доволен. — Я на всякий случай взял тебе куртку, в машине осталась. Готова?
— Готова! — Оглядываю квартиру с полной уверенностью, что сегодня ночевать буду не здесь. — Пойдем?
В машине он ничего не говорит, только хитро поглядывает на меня. Морозов в прекрасном настроении, и это передается мне. Внутри появляется легкость и полная уверенность, что все будет хорошо. Что сегодня вечер будет только наш. Никаких случайно встреченных знакомых или бывших, никакой ревности или обид. Пусть никто из нас не накосячит. А если и накосячит, то тут же будет прощен.
— Мы, собственно, подъезжаем. Вообще работать в такое время не совсем правило, но для нас сделали исключение, — радостно хастается Саша.
Я пока не очень понимаю, где мы. Ночь темная, работающие уличные фонари не дают ответов на вопросы. По ощущениям, мы за городом, в каком-то спортивном или что-то типа того клубе. Может, ипподром? Наконец, рядом проплывает громадная тень. О нет! Это не лошади и не карета, о которой мечтает Скалкина. Это же…
— Ну как? Удивил? — доносится из-за спины довольный голос Морозова. — Это только начало! Так что не грусти!
Глава 58
— Нам сюда? Ты уверен?
Вертолет! Серьезно? Не могу сдержать удивленный возглас, видя буквально в паре сотен метров от нас вертолетную площадку.
— Тебе понравится, вот увидишь! Вестибулярный аппарат в норме? — спрашивает Морозов и сам же отвечает: — В норме, я узнавал.
— Узнавал?
— Ну да. И страха высоты у тебя тоже нет, так что пойдем!
Поверить не могу! Я ожидала чего угодно, но точно не этого. Никогда не летала на вертолете. И совсем не уверена, что мне это может понравиться с первого раза.
— Нам куда, Саш?
— Сначала на инструктаж. Да ты пищать от восторга будешь! — Обнимает меня за плечи и ведет в сторону невысокого здания. — Сюда.
— А куда полетим? — В голове роится столько вопросов, хочу знать все и сразу! Это Морозов, я не удивлюсь, если он увезет меня в какой-нибудь другой город. И я хочу морально подготовиться. Насколько это вообще возможно, когда рядом с тобой самый непредсказуемый парень из всех, что я знаю.
— Увидишь все. Не торопись!
Он явно кайф ловит, довольный такой. И я помимо воли сама начинаю заряжаться радостным предвкушением чего-то непонятного.
Инструктаж — это примерно десятиминутный монолог о правилах поведения на площадке и в воздухе. Что можно, а что нельзя. Любопытно, оказывается, есть ограничение по весу, не больше ста двадцати килограммов на одного пассажира. Кошусь на Морозова. Внимательно так слушает, каждое слово в себя впитывает, особенно все, что касается безопасности. Это не особо удивляет: несмотря на кажущееся иногда раздолбайство, мой парень — один из самых серьезных людей, что я знаю. Просто он не всегда это демонстрирует.
— …Взлет и приземление очень мягкие, — продолжает инструктор Сергей. — Во время полета трясти не будет. Вы камеры с собой взяли? Многие на телефон снимают, но изображение не то.
— С собой! — Морозов похлопывает рукой по своей сумке. — Все как надо!
— А вы тепло оделись, — кивает мне инструктор. — В кабине не холодно, не замерзнете. Вопросы есть?
— А сколько лететь будем?
И куда, интересно!
— Полет по ночной Москве длится сорок минут. Вернемся сюда же. Готовы?
— Вик? — Морозов улыбается, но в глазах мелькнуло беспокойство.
— Конечно! Идем!
— Посмотришь город, который сама выбрала. Он того стоит.
Вертолет уже ждет нас, Сергей довольно подробно рассказал про него, и я знаю, что в кабине нас будет трое человек, хотя вертолет рассчитан на четверых.
— Какие большие окна! Сам вертолет очень компактный, но здесь потрясающий обзор будет. Верно? — Я почему-то спрашиваю у Морозова, а не у пилота.
— Верно! Ты фотографировать умеешь? Я два взял, на всякий случай. — Саша вытаскивает две камеры, а вслед за ними и объективы. — Они профессиональные, но как хочешь. Тебе может понравиться просто смотреть.
Он так задорно обо всем рассказывает, а у меня язык не поворачивается сказать ему правду. Нет, я не боюсь высоты, фобии у меня нет, но я ее не люблю, просто терплю, когда надо.