— Примерь, Вик.
Как обычно, не дожидаясь моего ответа, забирает из рук кулон и неожиданно ловко застегивает цепочку на моей шее.
— Хочу, чтобы ты спала сегодня только в нем, — шепчет он, вызывая у меня мурашки по спине. — Любая одежда на тебе лишняя, только эта подходит.
Очень хочу посмотреться сейчас в зеркало, хотя прекрасно знаю, что кулон необыкновенно красивый, значительно красивее, изящнее и дороже, чем тот, что подарила ему я. Но как? Неужели совпадение?
— Мы подарили друг другу звезду. Не сговариваясь, — тихо произносит он. — Забавно, да? Я глазам не поверил, когда ты мне на набережной кулон протянула. Ты романтик, Виктория!
Кто бы говорил!
— Не сговариваясь, — киваю я головой и снова дотрагиваюсь пальцами до кулона. Чувствую, что вот-вот разревусь, как влюбленная дурочка. — Спасибо, Саша. Это очень… Я не ждала такого подарка.
— Я люблю тебя удивлять, — довольным тоном признается Морозов. — И не только удивлять. Вика? — Он поднимает мой подбородок вверх и стирает со щеки слезы. — Тебе правда понравилось?
— Да!
— Тогда чего ревешь? Слушай, я сегодня поторопился в душе, может…
— Нет! — обрываю его на полуслове, потому что сразу поняла, о чем речь. — Саш, мне двадцать!
— Я бы не удивился, — ухмыляется он. — Но это не мое дело, да?
— Не твое, — соглашаюсь я. — Но ты ведь не отстанешь. Верно? Я это еще в ресторане поняла, когда мы Тамару с Холодовым ждали.
— Хочу знать о тебе все. И не скрываю это.
Он усаживается рядом с видом человека, который уверен, что сейчас ему расскажут нечто важное. А по мне, так…
— Ты слишком торопишься, Саш. Но… не знаю, что ты хочешь услышать. У меня был парень, мы встречались в школе. Больше дружили, чем были влюблены, но я его с детства знаю.
— Долго вы были вместе? А потом? Почему расстались? — Вопросы сыплются на меня, я даже растерялась немного.
— Да само собой все прекратилось, разъехались в разные вузы, много занимались перед поступлением. Никаких трагедий и разбитых сердец.
— Точно? — Он внимательно следит за моей реакцией, и тут, в три часа ночи, до меня доходит. — Ты так сильно ревнуешь меня к прошлому? Серьезно? Но почему?
— Хочу быть уверенным, что есть только я. И что меня не ждут сюрпризы. Ты не из тех, для кого секс не повод для знакомства.
— Тебя не ждут никакие сюрпризы. Будь уверен во мне. Но я надеюсь, что и ты мне все рассказал. Ведь так?
Глава 61
— Вик, я на святость никогда не претендовал, а при желании на любого можно дерьма нарыть и представить все так, что не отмоешься. Но! — Морозов отправляет в рот только что приготовленный бутерброд и после этого продолжает: — Вот чтобы такого, чего я не смог бы объяснить, не было. Да я полжизни в спортшколе провел, мне особо некогда было херней страдать. Психика стабильная, никого не резал, наркотой не баловался, ни на чем запрещенном не сидел, даже когда думал в профессионалы податься. Что тебе еще рассказать?
Ого! Не помню, чтобы Морозов когда-либо был таким откровенным, как сейчас. Что спросить?
— Ты доставлял родителям проблемы?
— Конечно. Почему спрашиваешь?
— Просто поймала себя на мысли, что мало чего знаю о твоем детстве, каким ты был подростком… Ты сказал, что хочешь знать обо мне все. Вот и я хочу. Разве это странно?
Он качает головой, усмехается чему-то, но выкладывать свои постыдные тайны, ну или хотя бы просто тайны не торопится.
— Ты уже не первый раз так делаешь. Переводишь стрелки на меня. Ну ок. Поначалу ты мне очень не понравилась.
— Это не новость. Я знаю. — Пожимаю плечами, но в сердце от его слов неприятно кольнуло. — Из-за того, что наши родители поженились?
— Нет. Ты мне монашкой показалась. Совсем не мой тип. — Косяк — твое второе имя, Морозов! Прежде ведь уверял, что я ни на кого не похожа! Видимо, для тебя это одно и то же. — А потом все карты мне попутала, когда сбежала с приема осенью и с Ольгой отказалась общаться.
— С чего это?
— Неважно, забей. Но я был зол.
Вот это новость для меня. Я не почувствовала тогда его гнев или обиду. Никаких разборок с его стороны не последовало. Почему он сейчас об этом вспомнил?
— Я не стала с ней разговаривать, потому что до этого поговорила.
— Когда это? Ольга сказала, что ты отказывалась с ней видеться.
— Я рассказывала тебе, что она пропала на пару недель после того, как ушла от папы. С твоим отцом отдыхать отправилась. А потом сама мне позвонила. Я, кажется, упоминала об этом.
— И?
— Мы поругались, — коротко поясняю я. — Оказывается, я никогда ее не понимала и не была нормальной дочерью. А она не чувствовала моей любви. Потому что для меня всегда был, есть и будет только папа. И что такая дочь ей не нужна. И вообще она счастлива, что мы с папой больше не ее семья. Не хочет нас больше никогда видеть.
— Че? — Морозов даже колбасу обратно на тарелку положил. — Да она с ума сходила, что ты ее видеть отказываешься! Отец на стенку тогда лез. Они, кстати, послезавтра приезжают, отец вечером звонил, мы как раз… в душ собирались.
— Ну значит, увидимся. — Киваю Морозову, но мысли снова возвращаются к тому телефонному звонку. — Она словно сдерживалась все эти годы, а потом прорвало. Ненадолго, правда, буквально на пару минут, но ее несло. Потом сама себя оборвала и затараторила, что это все не так, что она просто перенервничала. Я не стала тогда с ней больше разговаривать. Но об этом разговоре даже папа не в курсе. Только ты теперь.
— Когда это было?
— Летом. Поэтому, когда в сентябре ты отправил меня к ней, я тебя возненавидела. Скажу честно.
Он молчит, обдумывает мои слова. А я не то чтобы жалею, что рассказала про маму, но чувствую, что все-таки не вовремя. Что внутри поднимается раздражение, неприятие того, что сегодня, в нашу первую ночь мы снова говорим о наших родителях. Я отныне не хочу этого. Есть только Саша и я. И больше никого. Мы пара, а не сводные брат и сестра. Я люблю его и знаю, что как минимум очень сильно ему нравлюсь. Некоторые вещи невозможно подделать. Этот вечер начинался как самый удивительный, до сих пор в ушах слышу собственные стоны и, глядя на полуголого Морозова, хочу послать все секреты куда-нибудь очень далеко. А если что вскроется, буду разбираться по ходу дела. Но постоянное обмусоливание наших с мамой отношений надо заканчивать. Давно решила ведь.
Поэтому просто снимаю с себя его футболку, бросаю на спинку стула и сажусь к нему на колени.
— И долго я была не в твоем вкусе?
Читаю ответ в его глазах, и мне нравится то, что я вижу. И что чувствую — тоже. Его рука гладит мое бедро, а губы оставляют волнующую дорожку из поцелуев на плече.
— Пошли обратно в постель, — командует он и неожиданно подхватывает меня на руки. — Завтра утром все уберем!
Да уж, убирать придется капитально. Это моя последняя приземленная мысль в эту ночь.
Потому что дальше снова сказка, снова полет и Морозов, который до рассвета успешно исправляет все свои косяки. Очень успешно.
Так успешно, что я просто отказываюсь просыпаться. Слух улавливает какой-то шум в квартире, но мне плевать. Обнимаю горячего Морозова, поудобнее устраиваюсь на его плече. Бедром чувствую его эрекцию. Пожалуй, надо сменить ему прозвище на более неприличное, чем бугай. Это мысль или сон? Неважно, главное, что так хорошо. Отличный день, отличное Рождество. Никогда такого не было. Абсолютное счастье.
Он сопит мне в плечо. От его горячего дыхания по телу пробегает дрожь. Я сама еще не до конца проснулась, прижимаюсь к нему грудью, так что пришла его очередь вздрагивать. Сам не дал мне одеться утром. Тянет меня к себе и лишь сейчас открывает глаза. Ловлю его первую очень сонную улыбку. Наше первое с ним… нет, не утро. Наш первый день. Интересно, сколько времени?
Поворачиваю голову и… утыкаюсь взглядом в чьи-то ботинки.
— А-а-а! — Я взвилась, как кошка, наверное, заставив подскочить и голого Морозова. Зато сон мгновенно слетает с меня. С Саши тоже.
— Пап? Привет! — произносит он в сторону, и я с ужасом окончательно понимаю, что мы не одни здесь. Вот совсем нет!
— Привет, сын. Здравствуй, Виктория. Мы, я вижу, не вовремя.
Константин Морозов. Собственной персоной. Смотрит прямо на нас, голых, запутавшихся в одеяле и едва проснувшихся.
А чуть дальше в распахнутом пальто стоит мама. Прямо перед ней на полу ярким пятном полыхают мои кружевные трусы. Те самые, которые ночью с меня стянул Морозов и бросил куда-то. Собственно, теперь всем видно, куда именно.
— Мам?
Она явно в шоке, обводит глазами студию и хмурится. Похоже, в себя начинает приходить.
— С Рождеством, Вика! — говорит она холодно. — Мы в последний момент перенесли дату вылета, чтобы… уже не важно. Что здесь происходит?
— А тебе непонятно? — усмехается ее муж. Нет, не просто ее муж, а папа моего парня.
— Одеться дайте! — Слышу, наконец, голос Саши. — Всех с Рождеством!
Глава 62
Вот блять! Как в кино подростковом! Только нам не по семнадцать. Они могли бы молча свалить, а не стоять тут с кислым видом.
— Мы с Ольгой будем ждать вас в ресторане, на первом этаже. Пообедаем вместе. А вы позавтракаете. — Хоть что-то.
Она напряжена, как струна. Сидит на кровати, прижав к груди одеяло, вцепилась в него и не отпускает. Даже когда родители, наконец, ушли, не сразу очнулась.
— Доброе утро! — Целую ее плечо и снова чувствую тепло рядом.
— Доброе? — Она резко поворачивается ко мне, и ее темные глаза кажутся еще больше, чем обычно. — Доброе? Ты издеваешься?
— Рано или поздно они бы все равно узнали. — Вставать ну никак не хочется. — Вик, не торопись.
Но она ускользает из моих рук, быстро собирает разбросанную по полу одежду и через минуту прячется в ванной.
Что за черт! Не так, все не так. Я бы успел подготовить отца, а он — Ольгу. Совершенно забыл про них. Но уже поздно сожалеть. Сейчас еще и Вику придется успокаивать.