— Менял девчонок как перчатки, ты мне это говорила, мама. Он подтвердил. Дальше что? — Мне непонятна ее настойчивость. — Мам, я все давно решила для себя. Хочешь рассорить нас с Морозовым? Не получится. У тебя юбилей на носу — разве нечем заняться?!
— Я не собираюсь тебя ни с кем ссорить, — терпеливо произносит она тоном воспитательницы, объясняющей малышу, что нехорошо громко топать или отбирать игрушку у соседской девочки. — Но в отношениях всегда мужчина должен любить больше, чем женщина. Только так можно сохранить связь. А ты… Вика, он тебя использует.
— И как же? — слова сами вырываются из меня. — У меня, в отличие от того же Константина, нет ровным счетом ничего. Меня не получится использовать.
Она пропускает колкость мимо ушей. Ей все равно, что я скажу. Она пришла сюда с целью и, пока ее не добьется, ну или не сделает все, чтобы ее добиться, не остановится. Мне нужно только отбивать ее атаки и ждать, когда она переключится на свою следующую встречу.
— Ошибаешься. Ты моя дочь, а мы с Сашей в последнее время слишком часто сталкиваемся в офисе. — Я молча пью недавно принесенный чай и слушаю, что будет дальше. Пока ничего нового. — Он тебя расспрашивал обо мне? О моей работе, о том, как мы жили с твоим папой?
— Нет.
— Не верю! — Она с такой силой ударяет ложкой по тарелке, что на нас начали оборачиваться. — Он ищет на меня компромат, дурачок. Ничего не найдет, только время потеряет. Вика, я не хочу, чтобы он тебя втравливал в свои дурацкие игры!
— Игры? Почему, мам? Это его банк, он беспокоится за его будущее. Те, кто тебя мало знает, не привыкли к твоей бурной активности. Ты же как ураган можешь пронестись.
— Он хочет мое место, Костя имел глупость ему что-то пообещать. На эту позицию люди идут многие годы, а Саша — амбициозный мальчишка. Он хочет контролировать меня с твоей помощью. Он тебя не любит, ты это понимаешь?!
Я готовилась, внушала себе, что буду пропускать мимо все, что бы она ни сказала. Но сейчас не получилось.
— Не морщись, Вика. Думаешь, я не знаю, что он общался с моими бывшими коллегами? Да, у меня были небольшие огрехи, но не ошибается тот, кто ничего не делает. Ему еще учиться и учиться. И мне больно, что он опустился так низко, что использует тебя против меня.
— Это все, мам? Все, что ты хотела мне сказать? Я ожидала большего, если честно. Наверное, мне нужно молча встать и уйти отсюда. Но давай проясним все окончательно. Я люблю Сашу, он заслужил мое доверие. Далеко не сразу, но я поверила ему. И что бы он ни сделал, я его поддержу. И буду рядом. Мне очень не нравится, что происходит вокруг нас — какая-то возня постоянная, недомолвки. Мам, не стоит пытаться мной манипулировать. Но… — Я делаю глубокий выдох и все-таки произношу эти слова: — Между ним и тобой я всегда выберу его.
Я заставляю себя смотреть прямо ей в лицо, но чувствую, как от ее взгляда, взгляда раненого животного, у меня защемило сердце. И она не притворяется, я точно знаю. Ей больно.
— Это ошибка, Вика. Твоя большая ошибка. Он скоро бросит тебя. Ты для него лишь проект, который надо вовремя сдать. Я не лучшая мать, но никогда бы не…
Она замолкает и прикрывает руками глаза. Но когда спустя несколько секунд отводит ладони от лица, я вижу прежнюю Ольгу Николаевну Туеву, теперь Морозову, которая всегда шла вперед, зная, что добьется своего. Вот только я понятия не имею, почему она оборвала себя и не договорила. И что за проект?
Глава 76
— Как я выгляжу? — Морозов в сотый, наверное, раз поправляет бабочку на шее и придирчиво рассматривает себя в зеркале.
— Солидно. Как банкир. От тебя веет стабильностью и надежностью. Ну и деньгами, конечно же!
— Сарказм? — Саша, наконец, отрывается от созерцания самого себя и подходит ближе, пытаясь прочесть правду на моем лице.
— Нет, не сарказм. Вообще, не ищи подвоха в словах. Но ты слишком нервничаешь. Не именно сейчас, но последние пару дней — точно. После того, как с мамой моей поговорил.
Он ерошит свои короткие волосы и отвлекается на мобильный.
— Опять Жаров?
— Ага! Прости, Вик, полминуты.
О чем-то тихо переговаривается с Лешей, отойдя к окну. За сегодняшний день это уже третий звонок. И вчера только при мне они раза четыре разговаривали. Я этого его приятеля не видела ни разу, знаю лишь, что они с Морозовым учились и тусовались вместе. И что у его отца бизнес в сфере торговли. В общем, еще один «золотой мальчик».
«Это мой план Б, Вика, — сказал вчера мой бугай. — Леха — хороший парень, надежный. С ним можно дела делать. Давно замутить хотели, а сейчас все может сложиться как надо».
Как я поняла из скупых объяснений Морозова, они с хорошим парнем Лехой хотят заняться недвижимостью. Подробностей пока не знаю, но мне обещали все рассказать, как только дело выгорит. Если выгорит.
— Ну что, поехали? Если сейчас выйдем, то даже не опоздаем. — Морозов отходит от окна и выжидающе смотрит на меня. — Готова?
— Готова!
Еще раз обвожу себя взглядом в зеркале. Я довольна тем, как выгляжу. И в глазах Морозова неподдельное восхищение. Это главное.
— Спасибо тебе! — Морозов внезапно крепко обнимает меня, рискуя немного помять тщательно выглаженное платье. — Что дала мне время. Вика, как только поговорю с отцом, все расскажу. Что захочешь. Я люблю тебя.
Утыкается лбом в мою макушку, смотрит прямо в глаза и добавляет:
— Никакой ты не проект. Твоя мама ошиблась. Ты жизнь моя.
В ресторане в самом центре Москвы, где сегодня отмечают мамин день рождения, собрались уже десятки гостей, но среди них нет ни одного знакомого лица. Наверное, мамины знакомые из ее новой жизни. Народ разбился на кучки, время от времени отвлекаясь на фланирующих мимо официантов с шампанским и закусками.
— Основательно подготовились, — говорит Морозов. — Папа обещал в программе выступление артистов Большого. Так что, считай, снова прикоснемся к прекрасному. Шампанского хочешь?
— Давай! Мне кажется, мы рановато приехали. Нет?
— Ага! Но, знаешь, я рад. Мне здесь есть с кем поговорить.
Он кивает в сторону симпатичной молодой женщины, в которой я без труда узнаю Элеонору. Рядом с ней статный высокий брюнет, родственник ее, скорее всего: слишком уж похожие черты лица.
— Элеонора тебе помогала, да? С этими документами, которые ты из маминого бывшего банка забрал?
— Ага! И по текущим операциям тоже помогла, — Саша охотно рассказывает, салютуя бокалом Элеоноре и ее спутнику. — Маму твою все это не впечатлило, хотя Эля говорит, что папа будет очень-очень зол. Ее решения по кредитам привели к росту просрочки на двадцать процентов. Это очень много, Вика. И сейчас она убедила кредитный комитет дать заем очень рискованному заемщику. Слушай… — Он снова поворачивается ко мне и немного обеспокоенно смотрит в лицо. — Я дал ей шанс самой отойти в сторону. Она отказалась — мол, пусть Костя решает. Я чист, как ангел. Ничего особо у нее за спиной не сделал. Сам себе удивляюсь. Твое влияние, Вик!
Он делает большой глоток, закидывает руку мне на плечо и признается:
— Я становлюсь лучше рядом с тобой.
— Да неужели? По мне, так не слишком ты изменился. Все прешь как танк и прешь. Сдался тебе этот банк?
Улыбка сразу же сползла с его лица, взгляд стал стальным. Вот такого Морозова, мне кажется, стоит опасаться. Зря мама не воспринимает Сашу всерьез.
— Это бизнес, Вика. Здесь даже на шаг отступить нельзя. Мне надо с Элей переговорить.
Пожимаю плечами и спокойно допиваю свое шампанское. Мамы до сих пор нет, папа с Аленой тоже еще не появились, надо, кстати, узнать, когда они будут.
Так, на каблуках тут я еще нахожусь, а вон там в арке виднеются мягкие диванчики — что удивительно, пока свободные. И мягкие, как выясняется. Сажусь на один из них. Пишу спокойно сообщение папе и вдруг чувствую резкий запах тяжелых духов. Даже дыхание на секунды перехватило.
— Виктория, привет. Помнишь меня?
Вот кого я не ожидала встретить на юбилее своей мамы, так это Галю Изосимову, бывшую подружку Морозова. Спасибо, что хотя бы Дятловой здесь нет. Ведь нет же?!
— Привет! — хмуро здороваюсь и снова утыкаюсь в мобильный.
— Я, моя семья — ВИП-клиенты Морозовых, так что не удивляйся, — она отвечает на невысказанный вопрос и садится рядом. Слишком близко. Диванчики-то маленькие. Дышать становится все сложнее, но уходить отсюда я пока не собираюсь. — Как тебе в их семье? Уже почувствовала вкус?
— Тебе не с кем здесь поговорить? — Я даже не пытаюсь казаться вежливой. — Галь, мы не подруги, даже хорошими знакомыми назвать сложно. Но я рада видеть тебя трезвой, надеюсь, такой же останешься к концу вечера.
— Видела, как ты ворковала с Саней. Очень трогательно, я чуть не прослезилась. Жалко, что они так с тобой.
— Как? — Все-таки придется первой уйти.
— Кино любишь? — ухмыляется Изосимова. — Я обещаю хит. Смотри.
Она быстро проводит пальцами по экрану своего телефона, и я слышу голос Морозова. Уставшего и, похоже, не совсем трезвого, но это точно голос Саши.
— …Он тогда мне знатных люлей за нее навешал, типа, раз я такой мудак, что не могу даже девчонку на мероприятие привести, то какой нах бизнес…
Выхватываю из рук Изосимой телефон и подношу экран к глазам. Действительно, Морозов, пьяный Морозов в каком-то доме, рядом бутылка вискаря и незнакомый русоволосый парень.
— Нравится? Ты дальше послушай, там интереснее. — Изосимова явно издевается, но мне плевать на нее. Я снова слышу пьяные откровения своего парня.
— …Сказал, надо приглядеть за ней, чтобы по дурости не вляпалась ни во что… Лех, еще лед есть? Давай. Так я из-за нее с конца декабря из Москвы не вылезаю, даже горы похерил. Но оно того стоило.
Нажимаю на паузу. Что за черт?! В ушах бьется пульс, голова гудит.
— Боишься дальше смотреть, а, Вик? Ты разве не знала, что это папаша Морозов снарядил к тебе Санька? А Саша у нас послушный сын.
— Он любит меня, Галь. — Мой голос звучит уверенно, хотя внутри все сжалось от дурного предчувствия. — Ты со своим хоум-видео ничего не изменишь. Мне уже плевать, почему он приехал за мной в Москву. Сейчас он со мной, потому что сам этого хочет. Его папа, кстати, против, так что дело тут не в послушании.