— Мам, мы потом подойдем, хорошо? Нам поговорить надо с Сашей.
— Сейчас? А это подождать не может?
— Не может, мам. Извини.
Я прекрасно понимаю, что обижаю ее, что это ее день, ее праздник. Но я больше не могу ждать. Я хочу знать правду. Я имею на это право.
— Саша! — Она предпринимает попытку достучаться до Морозова, но сразу же встречает категоричный отказ.
— Ольга Николаевна, приятного вам вечера. Мы, может, еще вернемся сюда с Викой, но сейчас уходим.
Не дожидаясь ответа ни от нее, ни от стоящего рядом своего отца, берет меня за руку и решительно идет к выходу через весь зал. К счастью, свет становится приглушенным, сзади нас раздается музыка, и все внимание гостей уже приковано к сцене.
— Куда пойдем? — спрашивает Морозов, как только за нами закрылась дверь зала. — Мы можем вообще отсюда уехать.
— А ты хочешь?
— Да.
В гардеробе на нас посмотрели удивленно, но расспрашивать ни о чем не стали, отдали нашу одежду и попрощались.
— Куда мы едем, Саш?
— Здесь недалеко. Хоть бы пробок не было.
Позади остались все. Мама, папа, Алена, Константин, Элеонора, Изосимова, а еще сотни гостей, которых я больше никогда в жизни не увижу. Почему-то я уверена, что мы сегодня не вернемся на банкет.
— Вик, дальше пешком. Как обычно.
Он паркует машину в переулке рядом с Тверской, а я и без его слов знаю, куда мы пойдем.
— Почему сюда, Саш? — спрашиваю я, когда перед глазами открывается Красная площадь.
— Потому что это наше место, Вик. Здесь много чего произошло. Помнишь, как я привез тебя сюда впервые? И как ты не хотела…
— И как ты меня облапошил, заставив поверить, что не умеешь кататься на коньках. А ведь не в первый раз обманул, — говорю уже тише, но я точно знаю: он прекрасно все слышит.
— Не в первый, — соглашается Морозов. — Обещаю больше тебе не врать.
— Рассказывай! Все с самого начала.
Он еще собирается с мыслями, и по его виду я понимаю, что разговор предстоит долгий.
— Сколько себя помню, я всегда знал, чем буду заниматься, когда вырасту. Папа первый раз привел меня в свой банк, когда мне было года четыре. Небольшое тогда было здание, но в центре города. Он провел меня по всем кабинетам и сказал, что однажды все это будет моим. Это одно из самых сильных впечатлений детства, поэтому я так хорошо его запомнил. У меня никогда не было сомнений, что после того, как я закончу учебу, пойду работать к отцу. Он сам несколько лет назад предложил мне этот филиал в Москве, самый успешный из всех. А потом появилась ты и попутала все мои планы.
— Тем, что отказалась разговаривать тогда с мамой, когда ты обманом притащил меня в сентябре на это пафосное сборище? Твой отец сказал, что раз не можешь с девчонкой справиться, то кто тебе банк доверит. Так было?
— Как ты…
— Тебя засняли, когда ты пьяным исповедовался… Лехе, кажется. Если я правильно опознала по видео твоего Жарова.
Он непонимающе смотрит на меня пару секунд, а потом громко матерится.
— Кто? Галка? Бля, там Изосимова была, сняла, что ли?
— Это уже неважно. Что дальше было?
— Злой был на тебя, но это ты тоже знаешь. А потом… в общем, после того как ты в Москву умотала, папа попросил с тобой подружиться. Ольга, как ему казалось, слишком переживала из-за тебя.
И это я знаю, но мне важно услышать всю историю от него самого. Поэтому больше не перебиваю и просто слушаю.
— Ты… Я с ума с тобой сходил. В тебе столько холода было, огрызалась на ровном месте, я не знал уже, как к тебе подойти.
— Ты как танк пер, Морозов, не прибедняйся. Отец тебе что-то предложил за то, что ты переехал за мной сюда?
— Московский филиал. Не сейчас, но со временем. Если ты перестанешь бегать от Ольги. Вик, я хочу, чтобы ты знала: даже тогда, в самом начале, ты не была для меня проектом. Но я хотел разобраться, почему ты такая. Меня влекло к тебе. Очень.
Он снова замолчал. А потом, словно вспоминая свои ощущения, продолжил рассказ:
— Все завертелось, очень быстро — наверное, Новый год сделал свое дело. А еще хотел тебя защитить от всего этого безумия, Ольга оказалась другой, твой отец постоянно где-то пропадал. Мне стало критически важным видеть тебя каждый день. Ты оказалась не обиженной папиной дочкой, как я думал до этого. Ты… да я вообще не встречал таких… Я потерял голову, Вика. С тобой было неимоверно трудно, но я кайф ловил. Ты как наркотик: так по мозгам дашь, что соображать перестаешь. Но отказаться от тебя невозможно. Да я и не собирался этого делать.
Он снова молчит, на этот раз довольно долго. И я понимаю почему. То самое требование его отца, чтобы он меня бросил.
— Я не хотел, чтобы ты это все знала. Но мне даже в голову не могло прийти, что родители встанут на дыбы, узнав про нас. Не ожидал от отца. — Он сокрушенно покачал головой. — Но я вообще мало о нем чего знал. Он потребовал, чтобы мы расстались, и сказал, что только после этого я смогу рассчитывать на место Элеоноры.
— Почему мне не сказал сразу?
— Да потому, что ты упертая как не знаю кто! Вика, я боялся, что хлопнешь дверью и уйдешь. Ты же такая гордая. И обидчивая. Я не послал тогда отца лесом, когда они на Рождество приехали, а надо было. Думал, смогу с ним договориться. Но хотя время я выиграл.
Он остановился, стоит и смотрит на меня, ждет реакции.
— Я знаю об этом, Саш, — признаюсь я. — На том видео, что сегодня показала мне Изосимова, ты сам говоришь об этом. Только я не поняла — почему?
Молчаливое удивление Морозова длится всего секунду, затем снова раздается заковыристый мат в адрес Гали и еще Жарова, который почему-то не выставил дуру вон.
— И увидев это все, ты не ушла? Не оскорбилась? Не решила, что я использовал тебя?
— Мне так часто говорили об этом, что все слова возымели обратный эффект. И потом я люблю тебя. Как видишь, я никуда не ушла. Я хочу знать правду.
Он улыбается, притягивает меня к себе и так крепко сжимает, что у меня дыхание перехватывает.
— Спасибо!
— Зачем это твоему отцу?
— Он считает, что я слишком люблю тебя и мне это будет мешать. Что в бизнес надо заходить с холодной головой и полностью отдавать себя делу. Только так добьешься успеха. И он прав, я слишком люблю тебя.
— Слишком?
— Ага, — легко соглашается он. — Я отцу так и сказал.
— Что ты ему сказал? — выдыхаю я и забываю набрать в грудь воздуха. Очень хочу и страшно боюсь услышать его ответ.
— Что этот банк — его фетиш, не мой. И мне никто не будет ставить условия, с кем я могу или не могу встречаться, кого любить и о чем мечтать. Мы разругались.
— Разругались? Из-за меня?
— Из-за него, Вик. Не из-за тебя. У меня было время подумать. — Он снова обнимает меня за плечи и ведет в сторону Манежа. — Банков в стране много, а ты у меня одна. И другой не будет. И зачем мне нужен папин бизнес, если я смогу создать свой? Он вбил мне в голову свою мечту. Я — не он, — добавляет Морозов серьезным тоном. — И ты, к счастью, не Ольга. Но вот с Остоженки нам придется съехать.
— Съехать?
— Ну да. Мне предложили пожить самостоятельно, раз я посылаю родного отца на… далеко, в общем. И я согласился. Так что завтра пакуем вещи.
Я не узнаю своего бугая. Он говорит все это таким спокойным, даже беспечным голосом…
— Ты от всего отказался? Саш? Ты… — запинаюсь, потому что в голове огненным пламенем зажглись слова Изосимовой, что со временем он меня возненавидит за свой выбор.
— От самого важного я не отказался. А банк… Знаешь, иногда надо обнулиться и жить дальше. Я даже предложил отцу выкупить мою долю в капитале банка… Но в твое Бутово мы не поедем жить. Далеко, и там твой папа с Аленой. Найдем что-то поближе к твоей учебе. К тому же, если у нас с Жаровым все получится, а я думаю, что получится, то отец сам предложит мне вернуться в банк. Я, может, это и сделаю, но на своих условиях. Или не вернусь. Вика, я не хочу вообще пока думать о банке. Кстати, твоей маме он тоже не достанется. Вот такая ирония… Ну это пусть они сами разбираются, верно?
— Верно.
— Еще раз — прости меня. Я понимаю, непросто будет. У тебя есть причины злиться.
Он настороженно поглядывает на меня, все еще ожидая от меня жесткой отповеди.
— Я думаю, у нас впереди еще много-много времени для того, чтобы всю эту историю разобрать по косточкам и благополучно забыть, Саш. А сейчас поехали домой, Морозов! Проведем нашу последнюю ночь в этой квартире. И так, чтобы на всю жизнь запомнили!
Глава 80
— Чуть больше двух месяцев только и пожили у меня, — с легким сожалением в голосе говорит дядя Володя, придирчиво осматривая кухню.
Расстраиваться ему, на мой взгляд, вряд ли стоит: такого порядка, как сейчас, эта квартира не знала долгие годы. Сразу вспомнилось, как мы с Морозовым расчищали от рухляди комнату, как гопник Витек напугал, забравшись на козырек подъезда, как вкусностями меня кормил Руслан. Я не успела привыкнуть к этой квартире, так что и расстаюсь с ней без особых сожалений.
— Володь, тут посмотри, смеситель, по-моему, пора менять. — Слышу, как папа включает воду в ванной. — Иди сюда.
Мы уже все собрали: папа свои вещи, а я — свои. Он тоже уезжает из Южного Бутова, хотя последние пару недель он и так здесь не ночевал. Перебирается поближе к работе, ну и к Алене тоже, как я понимаю. Снял квартиру в пешей доступности от метро.
Морозов категорически отказался жить за пределами Садового кольца, поэтому мы сегодня окончательно переезжаем в небольшую студию на Маяковке, она раза в два, наверное, меньше, чем та, в который мы жили на Остоженке. И конечно, не такая роскошная, зато чистая и с хорошим ремонтом. В ней есть все необходимое. И до универа недалеко. Мы там один раз даже ночевали.
— Олег, запасные ключи не забудь оставить. — Снова слышу дядю Володю. — На следующей неделе новые жильцы въезжают.
Ну вот, я же говорю, точно внакладе не останется!
— На кухне на столе все связки. Спасибо, Вов, что помог. Вика, — папа переводит внимание на меня, — ты готова? Проверь, ничего не забыла? Когда Морозов за тобой приедет?