Она сама вышла на связь, когда я заканчивала магистратуру. С тех пор мы общаемся, не так, конечно, как с папой и его новой семьей, но все же три-четыре раза в год обязательно виделись. Сейчас с этим сложнее, потому что в прошлом году она переехала жить на Кипр, в Москве бывает наездами. Папа пригласил ее на свою выставку, но она, конечно же, отказалась. Слишком сильна обида на него до сих пор.
— Вика, Вика! — Маленькая Катя забирается мне на колени и начинает играться с длинными бусами. — А ты меня любишь?
— Конечно! — смеюсь я. — Как же тебя можно не любить? Тебя все любят.
Она хитро поглядывает на меня, тот еще мелкий манипулятор. Петька простой как палка, а эта красотка еще всем доставит немало хлопот.
— А ты тоже всех любишь?
— Катянь, я не бог, чтобы всех любить, но многих людей просто обожаю. Как тебя и Петю. И папу, и Алену. И Марио…
— А Сашу?
— Сашу люблю больше всех, — улыбаюсь я. — Ты его не видела?
— Он поехал с папой в… — она запнулась, смотрит на меня растерянно.
— В галерею?
— Да, — радостно кивает ребенок, — на выставку.
— Значит, и нам тоже надо будет скоро собираться, верно?
Алена оставила на меня детей и уехала встречать инвесторов. Галеристов уже в семь утра разместила в небольшом отеле в центре города. Умеет папа выбирать активных женщин, ну или они его сами находят.
Весна в Тоскане примерно такая же, как у нас лето в средней полосе России, и то, если очень сильно повезет. Сегодня особенно солнечно, но еще не жарко, и нам с детьми надо поторапливаться, потому что выставка откроется уже через полчаса.
Папа выглядит непривычно взволнованным, нервно переминается с ноги на ногу, поглядывая то на меня, то на Алену, то на незнакомых итальянцев, которые лениво разглядывают его работы.
— По-моему, он слишком заморачивается, не? — Морозов, как всегда, бьет в самую точку, и я киваю ему в ответ.
Он еще больше возмужал за эти годы, хотя, казалось бы, куда еще больше. Нет, не раздобрел и не поправился, все такой же атлетичный, как и раньше, но лицо стало более серьезным, что ли. И он по-прежнему выглядит заметно старше своего возраста. Но сам Морозов говорит, что ему это очень помогает в его бизнесе. Забавно, но он пошел в ту же сторону, что и мама. Финансовый консалтинг и посредничество. Но не один пошел, а вместе с Элеонорой. Они партнеры и вроде нормально ладят. Башарова ушла из банка Константина пару лет назад, когда неожиданно для многих он его продал. Но, как выяснилось потом, он все сделал правильно. Морозов-старший столкнулся с самой распространенной проблемой — не смог выдержать конкуренции с более сильными игроками. Константин понял это задолго до того, как все стало явным. Поэтому и обратился к Ледневу, который вместе с партнерами выкупил долю Морозовых. Впрочем, он не смог полностью расстаться со своим детищем и остался почетным президентом в бывшем банке.
Константин вернулся в свой город, оставив нам с Сашей ту самую студию на Остоженке. С отцом мой бугай помирился только после того, как банк продали. Саша даже звал отца в свою финансовую компанию, но тот отказался — мол, отношения с сыном ему важнее общего бизнеса. Впрочем, время от времени отец дает сыну полезные советы. Старший Морозов больше не женился. Он, по словам Саши, планирует купить несколько фермерских хозяйств и объединить их в один холдинг. Тоже деятельная натура.
— Ну как? Вам нравится? — Папа подходит к нам и неловко улыбается. Пожалуй, сегодня я в полной мере понимаю всю глубину изречения «обидеть художника может каждый».
— Норм все, Олег Владимирович. Конечно, нравится! Да мы все ваши картины уже до дыр изучили. Не переживайте. Алена — отличный продажник, она и мертвому крем против морщин впарить может.
Толкаю бугая в бок. Ну как так можно?! Но папа, на удивление, улыбается и переключает внимание на галериста.
— Есть хочется. — Морозов оглядывается по сторонам, хотя знает, что фуршетные столы давно убрали. — Где хваленая итальянская кухня?!
— Через час будет прием в мэрии, — успокаиваю я вечно голодного друга. — Там накормят, обещаю.
— Мэрия — это хорошо. — Кивает Морозов и снова утыкается в телефон. — Тебе там понравится.
Кругом слышна певучая итальянская речь, иногда перебиваемая короткими русскими фразами. Здесь очень много папиных новых знакомых. Он удивительно легко вписался в местную жизнь.
— Какое красивое кольцо, bella mia! Неужели этот здоровый русский медведь наконец сделал тебе предложение? — Марио сжимает меня в своих объятиях и крепко целует в щеки. — Давно было пора.
Он хитро улыбается, и, мне кажется, он знает нашу историю.
Со свадьбой полная засада. Будь я хоть немного суеверной, увидела бы во всем произошедшем дурной знак. Мы подали заявление с Морозовым еще полгода назад, уже все было готово, куплено платье, заказан ресторан, но за неделю до свадьбы я умудрилась поскользнуться на ровном месте и угодить с переломом руки в больницу. Пришлось все отменять. То есть переносить на февраль. Морозов перед второй попыткой запретил мне вообще пешком ходить по улицам, превратившись в моего личного водителя. Все уже шутили, глядя на то, как внимательно он смотрит мне под ноги. Дошутились. В ночь перед росписью скорая увезла Сашу с аппендицитом. Про третий раз я пока не готова ничего слышать.
— Ладно тебе, не переживай. — Марио похлопывает меня по плечу. — Увидишь, мы еще потанцуем на вашей свадьбе.
— Надеюсь!
Ищу глазами Морозова, но нигде его не нахожу. Я привыкла за эти годы, что он все время рядом, и, когда вот так неожиданно, как сейчас, его не оказывается рядом, чувствую себя немного одинокого.
На телефон он не отвечает, но я не хочу раньше времени поднимать панику. Сегодня папин день, все и так немного нервно из-за того, что пока до конца непонятно, как прошла выставка. Вроде реакция доброжелательная, но все данные о заявках на покупку картин у Алены, а к ней не подобраться. Но, видя счастливое папино лицо, как он разговаривает с посетителями, слыша, что они ему говорят, я понимаю: вне зависимости от того, будет ли коммерческий успех у выставки, она все равно принесла всем радость.
— Я ничего не пропустил? — Мое сердце быстрее забилось от запыхавшегося голоса Морозова. Он немного возбужден, хоть и пытается это скрыть.
— Ничего, мы сейчас перемещаемся в мэрию. Все в порядке?
— Скоро станет еще лучше! — Улыбается он и берет меня за руку. — Я люблю тебя.
— И я тебя люблю, мой танк. Ты куда пропал?
— Да так, знакомых встретил. Пойдем уже.
На приеме в мэрии немного шумно. Небольшой городок, все друг друга знают. Я пока до конца не могу привыкнуть к местному радушию, поэтому отхожу с бокалом вина в сторонку, здесь вроде тише.
— Виктория, Виктория! Иди сюда. — Марио подзывает меня рукой. Он стоит рядом с высоким мужчиной, в котором я узнаю мэра города, сеньора Франческо Росси. — Ты помнишь Франческо?
Конечно, помню, мы несколько раз встречались на вилле Марио, они большие приятели, еще со школы. У папиного друга вообще талант собирать вокруг себя друзей. Он только с моей мамой когда-то давно не смог поладить, и все.
— Я очень хочу погулять на твоей свадьбе, Виктория. Я тебе говорил об этом сегодня, да?!
Я смотрю на полупустой бокал вина Марио и прикидываю, сколько он уже выпил, а еще ведь середина дня.
— Я буду счастлива, если вы погуляете на моей свадьбе, — с улыбкой соглашаюсь и жду, когда он переведет мой ответ мэру. — Это будет здорово.
— Ну так чего нам ждать? Пойдем!
Я, наверное, неправильно его поняла, но покорно иду за ним и мэром по какому-то коридору, оставляя за собой шумных гостей. И Морозов куда-то опять делся. Надо его набрать…
Марио отворяет передо мной тяжелую дверь, и я не сдерживаю удивленного возгласа. Здесь все! Недоуменно рассматриваю знакомые лица, словно вижу их впервые. Почему? Что происходит? Здесь папа и Алена, их дети, большая семья Марио. Они улыбаются мне, но я смотрю не на них. Я вижу счастливое лицо Тамары Скалкиной, то есть давно уже Холодовой, ухмыляющуюся физиономию ее мужа, за ним стоит довольный Марат Бухтияров, Леха Жаров с женой, Константин Морозов и… мама. Моя мама.
— Ну как? Сюрприз удался? — Довольный голос Морозова выводит меня из состояния транса. — Давай, Вик. Не будем заставлять еще больше ждать почтенную публику. Я так ничего и не поел еще.
Он тащит меня вперед к красивому резному столу, за которым уже стоит мэр.
— Саш, что происходит?
— Мы женимся, Вика. Вот прямо сейчас, не выходя из этой комнаты.
Не могу поверить в происходящее, это какой-то розыгрыш? Но вряд ли сеньор Росси участвовал бы в каком-то спектакле. Оборачиваюсь назад и вижу родителей. У папы слезы на глазах, а мама судорожно комкает в руках платок.
— Я подумал, так будет лучше всего. А то ты уже от одной мысли о свадьбе бледнеть начинаешь, — шепчет Морозов. — Так что извини, что не предупредил.
— А документы? Как? Когда? — тихо спрашиваю я, но мэр Росси уже начинает свою речь.
— Ну вот и все, а ты боялась. Видишь, как быстро. И без переломов и скорой на этот раз. — Морозов надевает на мой палец обручальное кольцо и радостно улыбается. — Теперь ты давай!
— Горько! — Слышу громкий голос Холодова. — Горько!
Вспышки камер телефонов и фотоаппаратов, объятия и поздравления. Здесь значительно больше людей, чем мне показалось сначала.
— Поздравляю, родная. Лучший день для отца. — Папа первым обнимает меня, а рядом я вижу смущенную, но очень радостную Скалкину, Алену с Катей на руках.
Мама стоит чуть в стороне от нашей шумной компании, и я сама делаю шаг к ней.
— Я рада, Вика. Я правда очень рада за тебя.
Она еще хочет что-то сказать, я вижу, что она волнуется, непривычно видеть ее растерянной. Но мне не нужны никакие слова, я просто молча обнимаю ее. Мою маму. Другой у меня нет и не будет.
Марио зычным голосом, перекрывая шум поздравлений, что-то говорит по-итальянски. А потом повторяет для нас: