– Все хорошо, – схватил Говоров ее поперек туловища. – Вам нужна помощь, а этот человек может оказаться вовсе не тем, за кого себя выдает! Может, это не Арсений!
– Отпусти меня! – кричала Маша, словно не слыша его. – Он меня спас!
– Мы во всем разберемся, Мария Николаевна, – сказал мужчина, подошедший к ней.
Сам-то я не вырывался, поскольку, едва меня скрутили, получил в солнышко и нюхнул какой-то гадости из прислоненной маски с баллончиком. Причем никакой угрозы от этого я не ощутил, меня наверняка хотели обезопасить от собственных необдуманных действий, чтобы я вдруг не стал сопротивляться.
Вот только целитель я или прогуляться вышел? Мой организм встретил отраву стойко. На несколько мгновений голова закружилась и ноги перестали мне подчиняться, но уже через десяток секунд я был в норме. Усилив конечности бахиром, затормозил. Тянувшие почти бессознательное тело спецназовцы остановились.
– Машка! – крикнул я, повернувшись назад. – Все хорошо! Иди к целителям! Это просто допрос!
– Пошел! – получил я удар под коленную чашечку, от которого присел на одно колено, и мне вновь скрутили руки.
– Иду! Иду! – сказал я, пригнувшись. – Тоже мне профи! Не могли сначала ее увести, чтобы она не видела, как меня крутят.
– Поговори мне тут! – возмутился тот, который фиксировал мне правую руку.
– Да я вообще-то не вырываюсь, – прохрипел я, согнувшись. – Может, нормально поведете?
– Так пойдешь! – ответил все тот же боец.
– Ладно! – согласился я. – Как скажете!
Благо идти оказалось недалеко. На лифте мы спустились на минус третий этаж.
Я был удивлен, но меня сопровождало около десяти человек. Причем у четверых я видел стихийные перчатки. Это значило, что, как только я попробую вырваться, они применят силу.
Даже не думал, что меня может сопровождать такое количество бойцов. С Говоровым на операцию по освобождению Маши поехало столько же бойцов. Беспредел, одним словом.
«Что это? Признание моего высокого уровня подготовки или обычная аппаратная ошибка, при которой все сотрудники действуют строго по инструкции?» Размышления на подобные темы помогли мне немного скоротать время, пока сидел в допросной. А допросная была выполнена в лучшем стиле американских боевиков.
Металлический стол с наручниками, неудобный стул, огромное зеркало во всю стену. Хорошо еще, хоть свет в глаза не бил. Постаравшись сесть как можно более удобно, я посмотрел на троицу бойцов спецназа, вставших перед выходом полукольцом.
– Мужики, – обратился я к ним, – а вам со мной разговаривать вообще можно?
И пусть ответом мне было молчание, я продолжил:
– Я, если честно, ночь не спал и не помню, когда ел… Вчера, наверное… Мне бы кофе.
– Сейчас придут опера, – неожиданно сказал один из них. – Об этом можно поговорить с ними. У нас другие задачи.
– Хорошо, спасибо, – сказал я и стал ждать, пока придут опера.
А они пришли минут через пять и как раз с вкуснятиной: несколько стаканчиков кофе и десяток бутербродов.
– Добрый день, Арсений Викторович, – поздоровался один из них. – Я майор Иванов и мой коллега майор Иванов. Мы, как и вы, ночь на ногах провели и ничего не ели. Перекусим вместе? Не против?
– Наручники снимете? – спросил я, поднимая пристегнутые руки.
– Снимем, – ответил второй Иванов. В дальнейшем я их так и называл, потому что были они похожи друг на друга и конституцией тела тоже совпадали. Понятно было, что фамилии липовые, а имен они не назвали.
– Тогда не откажусь, – улыбнулся я мужчинам.
Ну а и вправду, чего мне опасаться. Да мне уже было немного все равно. Даже если вдруг меня назовут предателем Родины и будут допрашивать чуть ли не десяток дней, мне будет все равно.
Машу я спас; судя по всему, с Ао тоже все в порядке. Задача минимум выполнена, и именно я ее выполнил, теперь можно расслабиться.
– Итак, – сказал первый Иванов, когда мы допили кофе, отставили пустые стаканчики в сторону и доели последние бутерброды. – Арсений Викторович, мы тут для того, чтобы услышать и запротоколировать все события, которые произошли с вами с того момента, как вы узнали, что Мария Николаевна похищена.
Мой рассказ был долгим: оказывается, событий произошло много, хотя кое о чем мне пришлось умолчать. Например, у меня было стойкое ощущение, что про мать и про предательство Тимофея им не стоит знать, да и сам ритуал поиска не вызывал у опытных оперативников уверенности в том, что я говорю правду, они хотели подробностей, но я им их не рассказал.
– И все же, – после некоторого перерыва сказал один из Ивановых, – как так получилось, что из трех домов к тому, который необходим, вы прибыли в одиночку?
– Все дело в том, что по результатам разведки полковник Говоров обратил внимание на то, что дома с красной крышей в секторе поиска имеют машины, похожие на те, что были в ориентировках… Именно поэтому он и сделал вывод, что Маша у Дорониных. Думаю, что не стоит судить его за то, что он принял такое решение, оно было принято на основании фактов.
– А как же ваш внутренний компас? – уточнил второй.
– К моменту подъезда к населенному пункту Колодищи он перестал работать, – ответил я. – Причину назвать не могу, в этом не разбираюсь от слова совсем. Вообще считаю, что в этом плане мне удивительно повезло. Хотя, судя по тому, что я видел, Мария Николаевна справилась бы сама.
– А вы сами в каких отношениях были с Богряниным? – спросил меня первый Иванов, что-то помечая в блокноте.
– Абсолютно никаких, – ответил я. – После того как его отец подписал капитуляцию, мы один раз виделись на приеме в администрации. Больше по этому поводу добавить нечего.
– А какие между вами лично были отношения? – спросил второй; они задавали вопросы по очереди, словно заведенные.
– Скорее враждебные. У него обида на меня за поражение в войне, я же его просто не любил еще со времен лицея, – поморщился я.
– Бытует мнение, что вы специально сговорились с ним… И он для вас выкрал Марию Николаевну, которую вы впоследствии спасли, чтобы получить ее расположение! – как ни в чем не бывало сказал первый и пристально посмотрел на меня.
– Бред, – спокойно сказал я, мгновенно закаменев лицом; сначала у меня учащенно забилось сердце и поднялась злость от переживания и недосыпа, что чуть не сыграло со мной плохую шутку, но я напомнил себе, что являюсь главой рода, и ответил как можно более нейтрально, продолжая беседу в спокойном тоне: – Я как минимум не знал о том, что к Марии Николаевне нужно иметь особый подход и добиваться ее расположения, это во-первых. Во-вторых, так уж получилось, что из-за всей этой катавасии я до сих пор не знаю, где она живет. В-третьих, все мои люди, которые могли бы выполнить подобные операции, известны, и вы бы давно указали мне пальцем на них и потребовали объяснений, если бы у них не было алиби. В-четвертых, чтобы выдвигать версии, нужны хоть какие-то факты, а не домыслы. И в-пятых, у меня нет мотива. В наших отношениях все было многообещающе и до похищения.
– А что же вы скажете про людей Советниковых, которых обнаружила служба безопасности Марии Николаевны? Что скажете про тех похитителей, с которыми успели переговорить? – спросил второй Иванов.
– Ничего нового я не узнал, кроме того, что приказы им отдавал кто-то из Советниковых, но это вполне могла быть дезинформация, – ответил я. – Именно поэтому по поводу людей нужно общаться с моим отцом. Это не только не в моей компетенции, я даже случайно ничего не знаю по данной информации и по людям клана.
– Но почему вы все же побежали в сторону особняка Богрянина? – был очередной вопрос.
– Просто интуиция, – пожал я плечами. – Я только подбежав, понял, что это тот самый дом, но как-то связаться с Говоровым не мог. У меня с собой, кроме карандаша, ничего не было.
– То есть это цепь случайных событий? – уточнил первый.
– Что-то было случайно, что-то мы с трудом, но сделали! – ответил я, слегка улыбаясь.
– И все же как так получилось, что из трех домов вы выбрали именно дом Богрянина? – задал вопрос второй.
Они издевались таким образом надо мной несколько часов, повторяли вопросы раз за разом и немного смещали акценты. И на следующий день тоже, и сейчас, когда меня уже выпустили, опять зашли, чтобы пообщаться и в очередной раз запротоколировать мои объяснения.
Благо в этот раз они не усердствовали, провели опрос, в котором отразили все то, что слышали до этого, и ушли.
А я с удовольствием откинулся в кресле, мне за долгое время впервые предстоял отдых. Так как что нужно было делать, я пока не знал. Война не то что остановилась, она просто стала позиционной.
Доронины были все еще сильны для того, чтобы нанести нам урон в живой силе. А мы хоть и побеждали по всем фронтам, остановили наступление. Отец даже встречался с Дорониным на нейтральной стороне для обсуждения мирного соглашения.
Никто не хотел терять своих людей просто так. Да и траты на войну уже увеличились в разы. К тому же резонанс дало то, что княжеские дружинники атаковали две усадьбы, принадлежащие клану Дорониных, и одну даже захватили, а перед этим представители князя были у Советниковых.
В высшем обществе сформировалось мнение, согласно которому князя посчитали чем-то обязанным Советниковым, что те решили атаковать несколько целей. В противовес этому говорилось, что в один момент нападение прекратилось и дружина уехала.
Мне же настойчиво порекомендовали недельку ни во что не ввязываться и не выходить из своего офиса, пока волна не уляжется.
Ао была жива и уже уверенно шла на поправку. Все мои люди были на местах. Единственный вопрос был с Машей, мне не удалось с ней даже поговорить и никакую эсэмэску отправить, но у меня был человек, которого я ждал и который должен был мне хоть что-то по этому поводу передать.
– Ну, привет! – неожиданно дверь открылась, и на пороге появился Говоров собственной персоной.
Я и без Ивановых знал, что он скоро приедет ко мне. Дима ждал его перед администрацией и, дождавшись, отписал, что пригласил ко мне. Все это время полковника самого драли, не вынимая, за то, что и подопечную прошляпил, и спас не он.