– Это все с чьих слов? – возмутился Лутков. – Я читал отчет бойцов, это что-то из области фантастики.
– Кхе! – из-за спины Трофимова встал Седой, а я его даже не заметил. – Прошу прощения! Я, как один из тех троих, кто непосредственно и убил Богатыря, заявляю, что все верно. Боярич был одним из тех, кто дрался с Богатырем в рукопашной схватке.
– А кто еще был третьим? – уточнил Корнев.
– Телохранитель боярича, Дмитрий! – веско сказал Седой. – Прошу запротоколировать мои слова.
– Ну тогда тем более, – сказал Корнев. – Тут даже коэффициент занижен, хотя, наверное, это из-за того, что другие тоже не сидели сложа руки, а помогали. Хотя бы по этим двум пунктам с повышающим коэффициентом от личного участия главы рода выходит все верно и даже меньше, чем положено.
– Не думал, что ты, Седой, будешь мальчишке задницу лизать! – сказал неожиданно Лутков. – А говорил, что сопляков вроде меня не любишь!
– Тебя, сопляка, не люблю и сейчас! – сказал Седой, и, что интересно, его никто не перебивал. – Боярич со мной против Богатыря вышел, жизнь в бою спас. А в самом начале, когда я ему сказал, что он должен подчиняться мне, перед боем даже недовольства не показал. Задачу поставленную выполнил на отлично. Поэтому и зову бояричем, заслужил мое уважение. А ты, глава, еще раз такое скажешь мне – голову откручу!
– Ну-ну, – поднял руки отец. – Денежные вопросы всегда решались со скрипом и имели негативную окраску, не стоит принимать все близко к сердцу, каждый борется за свое…
Седой сел, а Лутков слегка взбледнул: боится моего знакомого.
– Все равно! – недовольно сказал Петриченко. – Два удачных действия, и за это столько баллов? Несправедливо! Я даже не за себя говорю, а за тех, кто покалечен или убит. По отношению к ним это как минимум несправедливо!
– Не стоит! – осадил его Кирюта. – Если посмотреть на методичку, то эти расчеты выходят за пределы того, что пойдет на лечение раненых и выплаты за убитых… Это две разные вещи. К тому же расчеты предварительные. После заключения мирного договора предлагаю создать комиссию по справедливой оценке расчетов.
– Я за! – сказал отец. – Это, кстати, и было моим предложением! Голосуем на экране!
Я скосил глаза вниз, где засветилось предложение ответить на вопрос, и нажал «Да».
– Решение принято единогласно! – озвучил Павел.
– Второй вопрос: порядок окончания боевых действий, – начал отец. – О том, что я встречался с Дорониным, вы знаете, как и знаете, что на наши условия он не согласен. И контрибуция, и репарация не более шестидесяти процентов от того, что мы затребовали. К тому же он предлагает остановить борьбу на тех позициях, которые мы заняли, а им оставить то, что есть. Позиции их крепки, но скажу то, что вы и так знаете: продвижение вперед будет связано с большими потерями в живой силе, как нашей, так и противника. Я терять людей больше не хочу. Если так продолжится, то победа окажется пиррова, и нас захочет попробовать на зуб какой-нибудь другой клан. В любом случае решение подобного рода я предпочту принять вместе с вами. Есть ли у кого-нибудь какие-либо предложения?
– Есть, – опять сказал Петриченко. – Предлагаю давить Дорониных, пока они не примут наше предложение. Ни в коем случае не сдавать позиции и наседать.
– За счет каких ресурсов? – влез Богомиров.
– За счет резервов и мало принимающих участие в войне, – важно сказал Петриченко. – Предлагаю для начала снять охрану с магазинов, собрать их в один кулак и за счет этого разгромить силы Дорониных поодиночке.
– Боюсь, тогда вас просто разорвет от количества трофеев и моего вклада в боевые действия, – сказал я.
– Не перебивайте! – грозно сказал Бобриков.
– Не загребайте жар чужими руками, – не послушал я его. – У вас могло создаться предвзятое впечатление, что в клане есть силы, но это не так. По договору с кланом Огненный Дракон я получил данных бойцов для охраны наших торговых точек в период войны. Так что не стоит фантазировать.
– А для уничтожения запасного командного пункта вы их привлекли, – сказал Петриченко, пристально на меня посмотрев.
– Это были добровольцы, – сказал я полуправду, – которые через главу своего клана попросили об участии в боевой операции. На них очень сильное впечатление произвел порядок работы с вооружением, и после встречи с Богатырем они больше принимать участие не желают.
– Но если мы не нападем, то ничего не получим, – недовольно сказал Петриченко.
– Тогда предлагаю разрешить уважаемому главе, – показал я на Петриченко, – собрать всех тех, кто считает, что его недооценили, и предложить им взять укрепления Дорониных. По результатам удачного штурма записать в их актив баллы. А все, что будет захвачено при нападении, перейдет непосредственно под руководство принимавших участие в захвате.
– Да это… – начал было отец, но внезапно прозвучали два взрыва, от которых зашатались стены и посыпался песок с потолка. Свет погас, а вместо него загорелся аварийный свет. Все повскакивали со своих мест, а после очередного взрыва сверху на меня начала падать плита, и это было последнее перед тем, как я потерял сознание.
Глава 10
За некоторое время до описываемых событий
Телефонная трель с противным звуком раздалась по кабинету. Павел вздрогнул от неожиданности. Засмотревшись в стакан, он забыл, где находится.
Ему не нравился этот кабинет. Он был очень неудобен и не очень красив. Бетонные стены, обклеенные дорогими серыми обоями, вызывали у него чувство уныния. Он не успел в него въехать, как захотел себе другое помещение.
У отца рабочий кабинет был обставлен лучше, а у Тимофея – больше. Арсений сказал, что ему рабочее место на пункте управления не нужно и отказался от самой маленькой комнаты, из которой все равно выгнали секретарей.
И все равно, таким образом, получалось, что самый небольшой кабинет был у Павла, и это у наследника главы клана! Сам он лезть в вопросы обустройства не спешил, это не его уровень. Он даже направлял сюда несколько секретарей, которые должны были понять, что для такого человека, как он, необходимы маневр и величие, но они не справились, и пришлось Павлу смириться, а после начала войны вообще отодвинуть этот вопрос на задний план. И его это изрядно злило. Он даже хотел пойти и забрать себе кабинет Тимофея, но отец не разрешил.
Тимофей… Как он мог… Ну не мог Павел представить своего брата предателем. Он всегда был язвой, но он был свой. Поддерживал Павла, не давал совершить ошибки. Много подсказывал и вообще брал большую часть работы на себя.
Теперь оказывается, что все это было понарошку. Тимофей использовал его для каких-то своих темных дел.
Он устал от войны, устал от решения каких-то суперважных проблем. Поэтому закрылся на ключ, открыл бутылку какого-то коньяка в цветастой бутылке и начал пить.
И чем больше он пил, тем больше у него росло недовольство своей жизнью. Причем он явно видел причину и виновника своих неудач, отчетливо понимал, кого в этом винить.
Арсений, Арсений, мать его, Советников – вот та личность, которая встала на его пути и которую нельзя смести одним ударом. Пацан за последнее время настолько поднялся, что изначально даже и представить подобное было сложно. В то время, когда Павел принимал решения и вел за собой силы клана на укрепленные позиции Дорониных, пацан просто нашел слабаков из противников, которых смог переиграть.
Выжил после покушения на него. Внес большой вклад в уничтожение Богатыря. И пусть почти весь план придумал Павел и даже создал условия для успешного устранения Богатыря, о нем никто и не вспомнил. Говорили только о молодом гении клана Советниковых. От этих слов Павла всегда перекашивало, но, помня о подсказках Тимофея, он не показывал своего неприятия, а вместе со всеми гордо задирал нос.
Ждал, когда пацан упадет, а он не упал.
Тимофея рядом уже нет. Отец, после того как Арсений убежал, лично приложил Павла еще раз по лицу за горячность. А особенно за то, что Павел придумал то, что отец якобы научил Арсения наследию.
Да, Павел не сдержался, но кто мог подумать, что у этого зарвавшегося пацана неожиданно появится такой потенциал? И если Павел вначале думал, что война поставит Арсения на место, а он сам поднимется, то оказалось все наоборот. Поднялся именно Арсений.
Телефонная трель опять оторвала Павла от размышлений. Телефон был старый, но надежный, столько раз он хотел поставить себе нечто другое, но отец не давал добро.
Должен быть старый, надежный, с аппаратурой засекречивания и шифрования. И не понять ему, что Павла тошнит от этого старья. Еще больше его тошнило от звука трели этого самого телефона, поэтому он все же подошел и снял трубку.
– Да! – голос его не предвещал ничего хорошего. Любой, кто его знал, скорее всего извинился бы и спросил, когда перезвонить, но звонящий к этим лицам не относился.
– Ну, здравствуй, братишка!
– Тима? – сказать, что Павел был удивлен, – это значит ничего не сказать. Он мгновенно окрысился: – Чего звонишь, предатель?!
– Я так и знал! – с каким-то удовлетворением сказал Тимофей. – Ты тоже оказался доверчивым идиотом, как и отец.
– Что?! – возмутился Павел. – Да я порву тебя! Иди сюда и узнаешь, кто здесь идиот!
– Идиот как есть, – совершенно спокойным тоном, словно не его ищет вся клановая служба безопасности, ответил Тимофей. – Тебя обвели вокруг пальца. И бросили на съедение акулам… Ты, несмотря на то что наследник, до сих пор не женат? Тебе ищут достойную пару? До сих пор веришь этим сказкам? У Арсения невеста – племянница князя… Он герой войны и все такое… У него есть наследие… Меня убрали… Теперь очередь дойдет и до тебя…
– Бред, – сказал Павел. – Я знаю, что ты попросил меня подписать те документы, это был ты! Ты использовал «невидимок»! Все это в обход меня!
– В обход тебя в клане делается практически все, – скептично ответил Тимофей. – Это была моя команда… Или ты думаешь, что только у тебя может быть собственная команда, а у меня нет? Я ведь тоже сын главы клана.