Встав, Джексон поджал губы и погладил край одеяла.
— Красивая вышивка, — заметил он. — Ручная работа, не так ли?
Лу-Энн на мгновение отвлеклась на его вопрос — и вдруг обнаружила направленный на нее пистолет с навинченным на дуло глушителем.
— Один потенциальный вариант заключается в том, что я убью вас всех, все двенадцать человек. Разумеется, для нашего любопытного друга это станет полным тупиком. Помни, что десятилетний срок истек. Вся сумма, выигранная в лотерею, уже возвращена на счет в швейцарском банке, который я открыл на твое имя. Я настоятельно рекомендую не переправлять эти деньги в Соединенные Штаты. — Достав из кармана другой листок, Джексон положил его на кровать. — Вот код авторизации и прочая информация по счету, которая поможет тебе получить к нему доступ. Проследить эти деньги невозможно. Я вернул тебе все до последнего цента. Как мы и договаривались. — Его палец лег на спусковой крючок. — Однако теперь у меня нет никакого стимула оставлять тебя в живых, ведь так?
Он двинулся на Лу-Энн. Та крепче стиснула в руке ножик.
— Положи нож, Лу-Энн. Согласен, ты в отличной физической форме, и все-таки пулю ты не обгонишь. Положи нож. Быстро!
Уронив ножик, Лу-Энн прижалась спиной к стене.
Джексон остановился в нескольких дюймах перед ней. Приставив пистолет к левой ее щеке, он провел затянутой в перчатку рукой по правой. В этом движении не было никакого сексуального подтекста. Даже сквозь перчатку Лу-Энн ощутила холод его прикосновения.
— Тебе следовало метнуть нож в первый раз, Лу-Энн, — насмешливо произнес Джексон. — Честное слово!
— Я не смогу хладнокровно убить человека, — сказала Лу-Энн.
— Знаю. Понимаешь, это твой главный недостаток, потому что именно тогда и нужно наносить удар. — Убрав руку, он посмотрел ей в лицо. — Десять лет назад я почувствовал, что ты станешь слабым звеном в цепи. Затем все эти годы я думал, что, вероятно, ошибся. Все шло так гладко… Но сейчас я прихожу к выводу, что первое мое впечатление было правильным. Даже если б лично мне разоблачение не грозило, неужели я позволил бы этому человеку шантажировать тебя и, возможно, вскрыть махинации с лотереей? Для меня это явилось бы неудачей, а у меня не бывает неудач. Никогда. И я никому не позволяю хоть как-то вмешиваться в мои планы, ибо это само по себе в определенном смысле будет неудачей. К тому же я не могу допустить крушение такого великолепного замысла… Только задумайся о том, Лу-Энн, какую чудесную жизнь я тебе подарил. Вспомни то, что я сказал тебе столько лет назад: «Уехать куда угодно, делать все что угодно». Я дал тебе все это. Я дал тебе невозможное. Все это стало твоим. Посмотри на себя сейчас. Безупречная красота.
Его рука потянулась к халату. Медленным движением Джексон развязал пояс, и халат распахнулся, полностью открывая дрожащие груди и плоский живот. Он скинул халат с ее плеч, сбрасывая его на пол.
— Конечно, с моей стороны самым благоразумным будет тебя убить. Прямо здесь и прямо сейчас. На самом деле, какого черта я жду!
Приставив пистолет Лу-Энн к голове, Джексон нажал на спусковой крючок. Крепко зажмурившись, та дернулась назад.
Когда она открыла глаза, Джексон внимательно изучал ее реакцию. Ее била сильная дрожь, сердце лихорадочно колотилось в груди, она никак не могла отдышаться.
— Похоже, нервы у тебя, Лу-Энн, уже не такие крепкие, как при прошлой нашей встрече, — покачал головой Джексон. — А нервы, или отсутствие таковых, на самом деле не более чем восковой шарик. — Посмотрев на пистолет, он щелкнул рычажком предохранителя и продолжал спокойным голосом: — Как я уже говорил, столкнувшись со слабым звеном, самое благоразумное — это избавиться от него. — Он помолчал. — Я не собираюсь поступать так с тобой — по крайней мере, пока что. Даже после того, как ты ослушалась меня и поставила все под угрозу. Хочешь узнать, почему?
Лу-Энн прижималась к стене, боясь шелохнуться, не отрывая взгляда от Джексона.
Тот принял ее молчание за выражение согласия.
— Потому что я чувствую, что тебе уготованы великие свершения. Очень драматичное заявление, но я склонен к драматизму; полагаю, я могу себе это позволить. На самом деле все просто. Ведь, по большому счету, ты являешься творением моих рук. Жила бы ты в этом доме, говорила бы образованным языком, путешествовала бы по всему миру, как тебе вздумается, если б не я? Разумеется, нет. Убив тебя, я, по сути дела, убью частицу самого себя. Чего, как ты, без сомнения, понимаешь, мне делать совсем не хочется. И все же, пожалуйста, памятуй о том, что дикий зверь, попав в капкан, в конце концов жертвует своей конечностью, чтобы бежать и спасти жизнь. Даже не надейся, что я не способен на такую жертву. Если ты так считаешь — значит, ты полная дура. Я искренне надеюсь, что нам удастся выпутать тебя из этого затруднительного положения. — Джексон сочувственно покачал головой, в точности так же, как десять лет назад во время самой первой встречи. — Честное слово, Лу-Энн, я очень на это надеюсь. Однако если у нас ничего не получится — значит, у нас ничего не получится. В бизнесе постоянно возникают те или иные проблемы, и я рассчитываю на то, что ты сделаешь свое дело, приложишь все силы, чтобы мы успешно преодолели этот шторм. — Он принялся загибать пальцы, и его тон снова стал деловым: — Ты не уедешь из страны. Несомненно, ты потратила огромные усилия на то, чтобы вернуться в Штаты, так что можешь какое-то время наслаждаться пребыванием здесь. Ты будешь незамедлительно докладывать мне обо всех дальнейших контактах с нашим таинственным незнакомцем. Номер телефона, который я дал тебе десять лет назад, по-прежнему позволит тебе связаться со мной. Сам я буду регулярно тебе звонить. Все дополнительные инструкции, какие я тебе дам, ты будешь выполнять неукоснительно. Понятно?
Лу-Энн быстро кивнула.
— Я говорю совершенно серьезно, Лу-Энн. Если ты снова нарушишь мой приказ, я тебя убью. И произойдет это медленно и невероятно мучительно. — Джексон помолчал, изучая ее реакцию на свои последние слова. — А теперь отправляйся в ванную и приводи себя в порядок.
Женщина направилась к двери.
— И еще, Лу-Энн.
Она оглянулась.
— Имей в виду, что если нам не удастся избавиться от этой проблемы и я буду вынужден устранить слабое звено, у меня не будет никаких причин останавливаться на этом. — Бросив зловещий взгляд на дверь, ведущую в коридор, где меньше чем в двадцати футах находилась спальня Лизы, Джексон снова повернулся к Лу-Энн: — Я предпочитаю предоставлять своим деловым партнерам максимально возможный стимул добиться успеха. И считаю, что они не должны меня разочаровывать.
Забежав в ванную, Лу-Энн заперла за собой дверь и ухватилась за холодный мрамор раковины. Все ее конечности неудержимо тряслись, словно она оставила свой скелет рядом с Джексоном. Укутавшись в длинное махровое полотенце, женщина бессильно сползла на пол. Ее природная храбрость была разбавлена изрядной дозой здравого смысла, и она прекрасно сознавала, какая опасность нависла лично над ней. Однако больше всего пугало не это. Одна мысль о том, что Джексон способен навести свой убийственный прицел на Лизу, наполняла ее безотчетным ужасом.
Как это ни странно, именно с этой мыслью Лу-Энн взяла себя в руки. Она устремила взгляд на дверь, за которой стоял человек, с кем у нее, пожалуй, было больше общего, чем различного. У обоих есть свои тайны; оба невероятно разбогатели нечестным путем. У обоих умственные и физические способности значительно выше средних. И, возможно, самое главное: обоим приходилось убивать. У Лу-Энн это получилось спонтанно, она думала только о своем самосохранении. Джексон убивал сознательно, обдуманно, однако и его мотивацией в каком-то смысле было самосохранение. И пропасть не такая уж и большая, как могло показаться на первый взгляд. В конце концов, следствием явилась смерть двух человеческих существ.
Лу-Энн медленно поднялась на ноги. Если Джексон посмеет угрожать Лизе, умрут или он, или она, Лу-Энн; третьего не дано. Она выронила полотенце на пол и отперла дверь. Казалось, между Джексоном и Лу-Энн Тайлер существовала какая-то неосязаемая связь, не поддающаяся логическому объяснению. Их нервные окончания, несмотря на все эти годы, прожитые раздельно, словно сплавились вместе, почти на физическом уровне. Ибо Лу-Энн была практически убеждена в том, что она застанет, вернувшись в комнату. Она распахнула дверь.
Никого. Джексон исчез.
Кое-как одевшись, Лу-Энн вышла в коридор, чтобы проведать Лизу. Ровное дыхание девочки сообщило матери, что она спит. Лу-Энн просто постояла рядом с кроватью дочери, боясь уходить. Она не хотела будить Лизу. Ей не удастся скрыть от девочки переполняющий ее ужас. В конце концов Лу-Энн проверила, что все окна заперты, и покинула спальню.
Затем она прошла в комнату Чарли и осторожно его разбудила.
— У меня только что был гость.
— Что? Кто?
— Нам следовало бы догадаться, что он все узнает, — устало промолвила Лу-Энн.
Как только его заспанный мозг осмыслил услышанное, Чарли порывисто уселся в кровати, едва не опрокинув лампу на ночном столике.
— Матерь божья, он был здесь? Джексон был здесь?
— Когда я вышла из душа, он ждал у меня в спальне. Наверное, никогда в жизни я так не пугалась.
— О господи, Лу-Энн, крошка моя! — Чарли крепко обнял ее. — Черт возьми, как… как он нас нашел?
— Не знаю, но ему известно все. О том неизвестном, который меня преследовал. О Риггсе. Я… я рассказала ему про список победителей лотереи. Я попыталась солгать, но он сразу это почувствовал. Он пригрозил расправиться со всеми в доме, если я не скажу ему правду.
— Что он собирается сделать?
— Разыскать этого человека и убить его.
Чарли откинулся на спинку кровати. Лу-Энн подсела к нему. Закрыв лицо своей здоровенной рукой, мужчина покачал головой.
— Что еще он сказал? — спросил он, повернувшись к Лу-Энн.
— То, что мы ничего не должны предпринимать. Быть осторожными по отношению к Риггсу и дать знать Джексону, если тот, другой снова проявит себя.