Подростки в компьютерные «стратегии». Пока не вырастут.
И только генералы играют до старости в свои штабные игры.
Серьёзные дядечки склонились над картой со стрелками. Но уже не только красненькими и синенькими, но и других цветов. Карта напоминала детский рисунок, нарисованный цветными карандашами. Но этот «рисунок» рисовали не дети, совсем не дети…
«Игра» шла уже час и виртуальные противники исчиркали карту вдоль и поперёк.
Красные стрелки напирали на синие. Черта, обозначающая линию фронта, прогибалась и трещала по всем швам. Ещё немного и она должна была лопнуть, а в образовавшийся разрыв хлынуть красная краска, заливая собой карту. Ситуация была критической.
«Синие» генералы, перекраивая линию обороны и оголяя участки, перебрасывали в места прорывов последние резервы.
— Рота сапёров и три батальона нацгвардии.
Батальоны запрыгнули в грузовики, которые помчались вдоль фронта, чтобы залатать брешь солдатскими жизнями. С ходу вступили в бой, контратакуя и отбрасывая…
Нет, маловато будет! Три батальона сгорели в полдня. Убитых свалили в братские могилы, тяжелораненых увезли в тыл, легкораненых вернули в строй. Не стало батальонов.
— Ещё резервы?
Не осталось резервов. Впору формировать роты из армейской обслуги — писарей, водителей, поваров и прочей «блатной» публики, которая в каждой армии трётся в ближних тылах. Но вояки из них, как из кизяка снаряды.
— Может, задействовать президентский полк?
— Ага… Держи карман шире!
— Тогда мы всё выскребли. В остатке только наши.
На мгновенье все задумались. Бросать в бой своих означало переводить войну на иной уровень. «Свои» всегда присутствовали на театре военных действий — в Корее, Китае, Вьетнаме, Африке… Но всё больше советниками и инструкторами. А так чтобы самим в атаку ходить… Но ведь это хоть и штабная, но только игра. А в игре возможны допуски.
— Давай! Другого выхода нет. Иначе фронт не удержать.
В танки прыгнули экипажи — сплошь курносые русоволосые пацаны с рязанскими, псковскими и новгородскими рожами, но с документами на имя Султан или Ибрагим…
Взревели двигатели, выбросив черные струи выхлопов. Замахали флажками сигнальщики.
— Пошёл, пошёл!
Танковая колонна вытянулась, разделившись параллельными колоннами на грунтовках, подняла тучи пыли и песка. Пошли, пошли танкисты…
— Поддерживаем наступление десантом…
В грузовые «АН» длинными цепочками побежали ребята в незнакомой экзотической форме с непонятными знаками различия, с документами в карманах на чужие имена. Наши ребята. Споро, вплотную, как патроны в обойму, воткнулись каждый на своё место, сели на скамьи, поставленные вдоль бортов.
Транспортники выкатились на рулёжку. Тяжело пошли на разгон, оторвались, взлетели, встали на курс.
Эшелон над ними заняли истребители прикрытия. Летели недолго, потому что недалеко.
— На месте!.. Приготовиться!
Открылись боковые двери и рампа.
— Пошёл!
Десантники, один за другим, горохом посыпались вниз. Вспыхнули десятки куполов. Откуда-то снизу заработал пулемёт. Трассеры нащупывали, били в беззащитно повисших на стропах людей, теребили, терзали, качали уже мёртвые тела.
Удар в ноги!.. Свалиться на бок. Погасить купол. Приготовить оружие к бою. Где-то рядом тяжело шлёпаются на грунт бэтээры.
— К бою!
Недалеко застучал автомат. Ахнула граната. Это не учения — война.
— Первый взвод!.. Второй!..
Разбежались в стороны, с ходу, не давая опомниться, ударили, врубились в боевые порядки врага, в упор расстреливая и забрасывая гранатами всё, что шевелится, никого не щадя, не беря пленных, потому что некуда их девать и живыми оставлять позади себя нельзя.
Где-то, навстречу, огрызнулся станкач. Беглым ударило орудие, цепляя осколками бегущих солдат.
Обошли, загасили.
Забросили на бэтээры первых своих раненых и погибших. Их пока ещё не бросали, потому что живых ещё было больше…
— Вперёд, вперёд!
Захватили нескольких офицеров. Отволокли в сторонку, допросили с пристрастием, орудуя по живым телам штык-ножами. Потому что не учения…
— Где располагается штаб?! — кричал переводчик. — Ну, быстро!
Десантники добавляли что-то от себя. Доходчиво, хотя на непонятном языке.
— Там, там… — указали пленные.
— Карту! Где? Ты пальцем покажи!
В расположение штаба ворвались, когда все уже рассаживались по машинам, чтобы дёру дать. Не успели!.. Убегавших расстреляли из пулемётов и гранатомётов. Раскатали чужие карты, подтащили уцелевших старших офицеров.
— Где расположены командные пункты, ракетные батареи и склады боеприпасов? Ну?!
Куда идти дальше? Только вперёд, потому что вырваться, уйти, выжить шансов нет. Но можно подороже продать свои жизни. К тому их и готовили…
— Вперёд!
Успели пройти рейдом ещё несколько десятков километров, оставляя за собой выжженную землю.
— Ну что? Жив твой десант?
— Всё. Нет десанта.
Последняя сводная рота, израсходовав боезапас, схватилась с врагом в рукопашную, орудуя штык-ножами, сапёрными лопатками и голыми руками.
Синенькая клякса десанта истаяла и пропала.
А танковая бригада?
И бригады нет. Сгорела бригада. Десятки танков зарылись в песок, чадя дымом. А в танке сидели в уголь сгоревшие пацаны. Псковичи и новгородцы. Но своё дело они сделали. Залатали, удержали фронт. Ударили в лоб и по флангам наступающей группировки, смяли, расстреляли с ближних дистанций, опрокинули, задержали. Фронт стабилизировался. Противники выжидали, зализывая раны.
А дальше?.. А дальше всё пошло всерьёз. Потому что вводная…
— Подтягиваем резервы.
Война пошла наперегонки — кто первым успеет.
Конвои сухогрузов, набитые оружием, один за другим выходили из черноморских портов, сопровождаемые боевым охранением. Проливы проходили, ощетинившись орудиями, готовые к бою. По большой воде шли на виду противника, который «садился на пятки», болтаясь в кильватере эскадры. Боевые корабли оттирали суда противника от конвоя.
Разгружались спешно, как на пожар, освобождая причалы для нового конвоя. На берегу выстраивались прямоугольными коробками бронетехника и орудия. Боеприпасы стаскивали во временные хранилища. Тут же разворачивали палаточные лагеря для солдат и офицеров, сооружались блиндажи и «щели».
Обратно транспорты шли с пустыми трюмами, как вылизанные дочиста консервные банки.
Мировое сообщество роптало. Дипломаты, рыча, отбивались от сыпавшихся со всех сторон нот протеста, врали напропалую про выполнение ранее заключённых контрактов и переброску гуманитарной помощи.
И тащили, тащили новые конвои…
Ситуация изменилась, когда подтянулся Шестой флот. В море вошли вражеские авианесущие ударные группы. Встали в территориальных водах. Над караванами и портами повисла палубная авиация.
Очередной конвой застрял на рейде, блокированный вражескими эсминцами. Подходы к портам были закрыты.
— Что будем делать?
— Давить на психику! Подымай флот!
Против фишек чужих авианосцев встали наши боевые корабли. Их было меньше и вооружение было пожиже, но они притёрлись к чужим бортам на расстояние прямого выстрела, готовые открыть огонь. А где-то там, на дно, тихо прилегли подводные лодки, вслушиваясь ушами акустиков в шум винтов кораблей.
— Пеленг.
— Классификация…
Флоты перемешались как слоёный торт. Каждый пас каждого.
Все замерли, потому что никто не мог ни на что решиться, понимая, что война — это не манёвры, хотя и готовились, и отрабатывали до автоматизма, до слова и жеста. До безусловного подчинения…
Грузы зависли.
Моряки плавились в железных коробках, стоявших на якорях.
— Что делаем?
— Подгоняй десантные баржи!
Подогнали, перегрузили личный состав и лёгкую технику, минуя порты, подошли к берегам, уронили аппарели, сбросив груз на мелководье, куда не могли зайти чужие корабли.
На аэродромах заходили на посадку набитые солдатами транспортники.
Успевали, как могли.
Но всё равно время работало против «синих», потому что воздушные и морские коридоры закрывались, а зашевелившиеся союзники начали формировать сухопутные десанты для помощи национально-освободительному движению. Нужно было на что-то решаться. И если бить, то теперь, пока они не перебросили во фронтовую полосу «голубые» и прочие разноцветные «каски», на хвосте которых прибудут боеспособные части коалиции.
Обратились к Верховному:
— Союзники пока пассивны. Через неделю-другую они нарастят своё присутствие, и мы рискуем нарваться на международный скандал.
— Ваши предложения?
— Вышибить одним ударом повстанцев за пределы страны, чтобы закрыть границы. После чего зачистить фронт, передав победу правительственной армии. Мы не гордые.
— Постарайтесь не отсвечивать своими погонами. Нам лишние скандалы ни к чему.
Личный состав выстроили на поле. Выдали непривычную, чужую форму и документы. Старшины вывернули карманы, обшарили солдат, выискивая и уничтожая компромат.
— Чтобы ни одной фотографии папки, мамки или девки! Ни одного письма! У кого найду — душу выверну! Вы теперь, сынки, не солдаты! Вы, вашу мать, добровольцы. Сброд, приехавший защищать своих чернож… «братьев». Всем ясно?
— Так точно!
Офицерам и политработникам выдали памятки и томики Корана, чтобы вникали и доводили. Спецотделы вручили каждому комплект документов о демобилизации из армии, вербовочные листовки, загранпаспорта с визами и билеты, по которым «добровольцы» прибыли на место.
Боевые корабли торжественно передали отсутствующему правительственному флоту, спешно переведя командиров пограничных катеров в адмиралы.
За несколько дней армию перекрасили и перелицевали на новый лад.
— Работаем по всему фронту?
Ну а как иначе, кто не успел, тот опоздал.
— Работаем…
И наши ребята, одетые в чужую форму, ударили в «красненькое» из всех артиллерийских и танковых стволов и систем залпового огня, выжигая целые подразделения. Поднялись, врубились, смешали с землёй передовые части и пошли вперёд, паля из башенных орудий, давя гусеницами чужие батареи. Врывались в окопы и блиндажи веером, от живота расстреливали оглушённых, контуженных врагов, забрасывали их ручными гранатами. И шли, бежали дальше.