— Многоуважаемый Галиб отдыхает. Не велел тревожить. Что ему передать?
А что можно передать? Когда и так всё понятно, потому что ни одного знакомого лица? Хотя не понятно — почему ни одного знакомого лица?!
— У вас всё? Тогда до свидания. Проводите гостя.
И ошарашенного гостя, который только вчера здесь был и перед ним все по стойке «смирно» стояли, оттеснили к калитке. И вежливо выставили на улицу, захлопнув калитку.
— Если ещё раз придёт — не открывайте, — распорядился Помощник. — Галиб сегодня и завтра никого не принимает. И послезавтра тоже. У многоуважаемого Галиба старые раны разболелись. Так что… гоните всех в шею.
— Там другие охранники!
— Что значит «другие»? Какие другие?
— Совсем другие, не наши. Я их не знаю.
— А командир?
— Тоже другой, незнакомый. Он меня на порог не пустил!
— А Помощник?
— Помощник прежний, но не наш. Тот, который был до нас.
— Когда до нас? Ты что несёшь?.. Я ничего не понимаю!
— Помощник прежний, который раньше. До нашего, которого теперь нет… Там все поменялись.
— Как такое может быть? Ты же вчера там был! Вечером!..
— Вчера да, всё было по-нашему. А теперь нет.
— А Галиб?
— К нему меня не допустили.
— Как не допустили? Кто?
— Помощник. Сказал, что Галиб отдыхает и никого принимать не будет.
— Но это же!.. Это…
Нет, это просто очередной перевёртыш. С ног на голову. Или наоборот. Кувырок в обратную сторону. Просто в их доме поселился новый Галиб, с новой охраной, но с прежним Помощником. Чёрт подери, с прежним! Как же так? Когда он смог? И как? Вот это поворот! На сто восемьдесят градусов на полном скаку!.. Но это же… Это!.. Это всё меняет!
— А не пора ли нам нанести ответные визиты?
— Ты про кого?
— Я про них! Не хочется быть невежливыми. Я у них гостил, а они у нас…
— Тогда я приглашаю? — озорно улыбнулся Сергей. — А ты пока дом готовь, стол накрывай.
— Давай. Жду с нетерпением!
И пары часов не прошло! Здрасте, кого… ждали. Здрасте, дядя Сэм!
Вот он. Молчит. Беспокойно озирается. Только что был у себя дома в удобном креслице, а теперь здесь стоит. И всё это ему что-то смутно напоминает. Что-то такое он уже видел… Видел-видел… Ну что, нравится сценическая площадка, которую специально под клиента соорудили? Всё один в один как тогда: подвальчик три на четыре — низкий потолок, окон нет, дверь, бетонные стены, стол. Это очень важно, чтобы всё напоминало, чтобы вызывало ассоциации. Узнаем?
А вот и статисты — охранники в форме и в берцах. Примерно в той же форме и в таких же берцах. Те же рожи и кулаки. Всё как тогда, когда было наоборот. Когда тот, кто теперь стоит, валялся на полу. А тот, кто сейчас ляжет, был уверен в своей силе и непогрешимости. Пусть теперь побудет в чужой шкуре. Прочувствует и построит проекцию — что за сим антуражем последует и какие будет иметь последствия для его здоровья. Догадаться не трудно.
— Добрый вечер!
Молчит… Однако невежливо. Тогда спросим по-другому, как его спрашивали:
— Как вас зовут?
Не отвечает.
— Ах да, вспомнил! Сэм. Хорошо, пусть будет Сэм. Я к этому имени как-то привык. Родились вы, я так понимаю, в небольшом рабочем посёлке, в штате… Или в семье фермера. Не важно. Родились, учились, женились… Мелочи мы опускаем. А вот о месте вашей теперешней работы поговорим подробнее. Так где и кем вы работаете?
Молчит. И должен молчать.
Кивнуть молодцам, похожим на тех, прежних, привлечённых для тех же целей. Подошли, засучили рукава, криво ухмыльнулись.
— Мстите?
Ну да, конечно, жажду мести как граф Монте-Кристо! Прямо удержу нет! Прямо зубами скрежещу… Пусть лучше думает так. Так — страшнее, чем обычный допрос. Когда у палача просматриваются личные мотивы, он может переборщить. И покалечить. И даже убить. Нельзя потерпевшим позволять допрашивать своих обидчиков. Неправильно это. А ему позволили отыграться.
— Так где вы работаете?
Смотрит. Тяжело дышит. Лихорадочно ищет выход из сложившегося положения.
— А вам это надо — ссориться с моей страной?
Ишь, как раздухарился! Всё-таки верят они в своё вселенское могущество.
— А вы что, её Верховный главнокомандующий? Вы можете поднять эскадрильи бомбардировщиков и послать на разборки миноносцы и разные цветные береты? Такая ваша должность? Или какая? Хотел бы услышать ответ.
Хотя на самом деле не хотел бы и поэтому сразу, без паузы, махнул бойцам. Это важно — не ждать ответа, а сразу начинать бить, чтобы показать свою заинтересованность не в информации, а в мести. А то вдруг пленник ответит и не придётся больше… А очень хочется!
Скукожился, ножки к животу подобрал.
Вспоминаешь? Всё очень похоже, только точка обзора поменялась: тогда ты смотрел сверху, а теперь снизу. А так всё очень подобно. Можешь поверить, что будет больно, очень больно!
— Начинайте.
Удар! Один. Но такой, чтобы лишить сознания.
— Принесите воды.
Как тогда. Всё, как тогда!
— Плесните.
Плеснули. Вытаращил глаза от холода. Или от испуга.
— Так, где вы работаете?
Молчит. Но как-то иначе молчит — задумчиво. Размышляет. Взвешивает, на бойцов поглядывает. А те на него.
Поманил пальцем.
— У меня к вам предложение. Если вы меня отпустите, я вам заплачу двадцать пять тысяч долларов.
Вот и торговля началась.
— У меня тоже есть предложение, встречное. Если я вас отпущу, то заплачу вам пятьдесят тысяч. И буду платить каждый месяц по пять тысяч, если, конечно, вы будете с нами откровенны.
— Вербуете?
— Предлагаю взаимовыгодное сотрудничество. Вы ведь всё равно всё расскажете. Но так — за денежки. А если иначе, то бесплатно.
Считает… Складывает… Начисляет проценты. У них у всех калькуляторы в голове.
— Какие гарантии?
— Моё слово. И деньги на бочку.
— Но вы ведь потом их сможете легко вернуть обратно? Так не пойдёт.
Всё-таки торговля у них в крови. А кровь — зелёная, как их купюры.
Обернуться к бойцам.
— Можете продолжать.
Бойцы придвинулись.
— А вы не боитесь забить меня до смерти?
Нет, не боюсь. Совсем не боюсь. Скорее стремлюсь к этому. Я обижен сильно. А с обиженными играть опасно. Им красненькое из носа врага важнее зелёненького в его бумажнике!
— Если убьёте меня, то ничего не узнаете.
А мне и не надо. Мне тебе по почкам — надо! По почкам! Мысками берцев! Вперёд, молодцы!
Удар!.. И будет довольно, потому что проекция…
— Хватит. Остановите их! Я думаю, мы договоримся.
Конечно, договоримся. Он ведь из цивилизованной страны. Если он предаст, то его только с работы уволят. Ещё, возможно, и пенсии не лишат. А здесь, того гляди, все потроха отобьют в кисель так, что страховка лечения не покроет. Что тогда делать бедолаге? Таким людям почки надо беречь. Дорого у них почки стоят. Так за каким чёртом ему здоровья и жизни лишаться? Зачем покойнику или калеке оклад и премиальные?
— Можно подумать?
— Конечно. Пять минут. А чтобы вам лучше думалось, я обрисую сложившуюся ситуацию в целом. Боюсь, всё обстоит печальнее, чем вам кажется…
А дальше монологом, без пауз, не давая ему возможности слово вставить:
— Вы ведь сюда поставлены блюсти интересы своего государства? Так? А вы вместо этого блюли чужие интересы. Другого государства. Сливали информацию. Продвигали их агента — я имею в виду Галиба — накачивали его деньгами ваших налогоплательщиков. И вообще всячески лоббировали его. А зачем вы продвигали агента, если он не ваш, а наш?.. Как миниму — это разгильдяйство. Равное должностному преступлению. А как максимум… А ну, как Галиб заявит, что с тех денег часть вам откатывал. Уже наличными. Для чего выдумывались несуществующие операции и теракты. А он — заявит, можете не сомневаться. И свидетели найдутся. И денежки в тайниках. С отпечатками ваших пальчиков. Но это ещё будет простительно. Хотя, как я слышал, у вас неуплата налогов тянет потяжелее, чем измена Родине. А вы ведь не платили. Дальше выяснится, что вы наверх «липу» гнали. Потому что — вам гнали. А вы на базе её свои докладные записки стряпали. За своей подписью. Основываясь на материале, который весь от начала до конца был хорошо состряпанной дезой. Которую вы даже не пытались проверить. А почему? Может, чтобы новые сметы раздуть, прикрываясь выдуманными угрозами? И опять — без уплаты налогов! Будет мало — подбросим информацию о прямом сотрудничестве с нами через работу с двойным агентом Галибом. Что соответствует действительности! Тут такие круги пойдут. Такие интересы будут задеты. Или вы думаете, что ваши шефы прикроют вас? А я вот думаю наоборот — сольют, собственные задницы и пенсии спасая. И наконец, что скажет ваш Президент, которого вы заставили познакомиться с Галибом? Мне кажется, он обидится. Сильно. Такого человека под конфуз подвели. И надо вам это?
Пауза…
— Что вы предлагаете? Если мы договоримся.
— Ничего экстраординарного — ни убивать, ни внедряться, ни шифры воровать. Работать, как работали. Получать два оклада — милое дело — и премиальные с двух сторон. Помогать, как и раньше, Галибу или хотя бы не мешать ему. Кстати, от выбитых под освободительное движение сумм десять процентов ваши. В виде бонуса, что справедливо, если вы их сможете добыть. А это будет… можете сами подсчитать… Освободительные движения — это такая затратная статья… Ну что?
— А теперь я должен рассказать всё, что знаю?
— Ну а как иначе? Как нам скрепить наш договор? Мы же серьёзные люди. Мы не можем полагаться на одни только рукопожатия. Нам бы документик двухсторонний — мы с одной стороны, вы с другой.
— А если вы меня после сдадите?
— Для чего? Вы же карьеру делать станете. А мы поможем, чем можем. Может, совместными усилиями из вас директора вашего департамента сделаем! Зачем нам терять такого перспективного друга? А вам такие немаленькие деньги? А Галиб… Он вам не меньше, чем нам, нужен. Он теперь та курочка, которая всем золотые яички несёт. Так что мы тут в одной связке. Впрочем, вы можете выбрать другой путь — альтернативный. Но он приведёт к тяжким телесным повреждениям, возможно, не совместимым с вашей дальнейшей жизнью. При этом вы всё равно всё расскажете, но уже бесплатно, а это, право, для вас обидно. И, один чёрт, вас уволят без выслуги и пенсии. Так что на пересадку почек, печени и протезирование всех зубов вам денег не хватит. Или вы сомневаетесь?