Александр виновато пожал плечами.
— Куда мне сейчас на ристалище. Я с трудом удерживаю щит и копье, а уж орудовать ими… Так что побеспокойся о себе.
Харви улыбнулся.
— Этим займется мой сторожевой пес. — И указал взглядом на фигуру одетого в красное и черное Арнауда де Серизэ, который как раз заставлял своего коня гарцевать по ристалищу. — Ну, брат, пора. — И с этими словами Харви пустил коня через поле.
Левая рука уже болела; Александр опустил щит ребром на землю, а затем освободил и правую, прислонив копье к плетню.
Рыцари собирались в две неровные шеренги, одна против другой. Некоторые, прежде чем примкнуть к «своим», скрещивали копья с противниками, как бы проверяя силу и отвагу бойцов из другого лагеря. Кони сталкивались и ржали, комья земли летели из-под копыт; волнение нарастало, кажется, уже ощутимо запахло боем. Горло Александра пересохло, а сердце заколотилось так, словно он сам уже оказался среди бойцов.
— Де Квинси! — завопил парень, стоящий неподалеку, и ударил по изгороди. — Квинси! Квинси!
Александр собрался уже ответить собственным кличем: «Дардент!» — но посмотрел на фигуру парня и внушительные мускулы, не скрытые кожаной безрукавкой, и почел за благо промолчать… Вечером, когда все свершения дня будут позади, он сложит песню и вложит в нее все увиденное и прочувствованное…
Тем временем сквозь крики, стук копыт и лязг оружия донесся звук охотничьего рога. Соперники умерили пыл, и наступило мгновение, когда все прочие звуки поглотил хриплый и тревожный рев; затем загрохотали копыта — линии рыцарей, набирая ход, ринулись друг навстречу другу. Земля содрогалась от тяжкой конской поступи, ристалище расцвело яркими красками рыцарских нарядов и бликами на стальных остриях; и вот — гром, лязг и скрежет столкновения, и все так, будто сам он, Александр, врезается…
Вцепившись в лозу плетня, он пробовал следить за продвижением сине-золотого — Харви и красно-черного — Арнауда сквозь водоворот людей, коней и оружия. Лязг стали о сталь, глуховатый рокот щитов, гулкие удары по шлемам, ржание, топот, крики — все это билось в груди Александра, горячими толчками пульсировало в жилах…
Конь галопом проскакал мимо изгороди, волоча по полю рыцаря, который тщетно пытался высвободить ногу из стремени.
— Де Квинси! — закричал в восторге сосед Александра, когда к изгороди приблизился богато разодетый, в прекрасных доспехах рыцарь, гарцевавший на породистом коне.
С другой стороны подскакал другой рыцарь, в красно-желтой накидке, соответствующей геральдической расцветке щита. В правой руке у него вертелась цепь; приблизившись, он обрушил мощный удар по шлему противника. Тот не смог вовремя подставить щит; шлем выдержал и спас тем самым жизнь молодому рыцарю, но сила удара и грохот ошеломили, и он не смог удержаться в седле. Падение в тяжелых доспехах с коня опасно и болезненно; а соперник подхватил узду жеребца, освобожденного от тяжести хозяина, и поскакал на дальний конец поля: сдать коня как приз.
Парень, стоящий около Александра, умолк, глаза его потемнели. Тем временем рыцарь, выбитый из седла, медленно перевернулся и пополз к изгороди. Парень прикусил губу, и выскочил на ристалище — помогать.
Александр колебался недолго, он просто не мог оставаться пассивным наблюдателем — и это, в сущности, составляло добрую половину причин неудачи его монашеской карьеры.
Отринув строгое предупреждение Харви о необходимости осторожности, он схватил запасное копье брата — для защиты — и выбежал на ристалище помочь.
Вместе с парнем они схватили поверженного рыцаря за руки и поволокли к укрытию. Казалось, особого внимания они не привлекли — самая гуща схватки переместилась к противоположной стороне ристалища, — и им благополучно удалось почти добраться до изгороди. Но тут подскакал соперник, рыцарь в красно-желтом одеянии: он вернулся, чтобы потребовать выкуп за жизнь поверженного.
— Дардент! — проревел он глухо через опущенное забрало шлема. Грозный цеп угрожающе вращался над головой, а конь уже приблизился вплотную.
Не раздумывая ни мгновения, Александр схватил копье двумя руками и ткнул куда-то в центр круга, описываемого стальной цепью. Мгновение — и цепь обмоталась вокруг древка копья; рывок оказался силен, Александр не удержал копье, но и рыцарь от неожиданного рывка потерял равновесие. Конь поднялся на дыбы, и всадник тяжело рухнул оземь, задев при падении ноги Александра. Преодолевая боль и потрясение, юноша подхватил копье Харви со все еще намотанным вокруг древка цепом и отступил за изгородь, где рыцарь, ради спасения которого он выбегал на ристалище, уже стаскивал шлем.
Воин в двухцветной накидке сел и огляделся; тяжелое дыхание вырывалось сквозь забрало. Затем, громыхнув доспехами, поднялся на ноги и, выхватив меч, ворвался внутрь изгороди. Александр наставил копье, рыцарь увернулся, перехватил левой рукой древко у самого наконечника и рванул себе за спину. Александр невольно сделал шаг — и тогда рыцарь, выпустив копье, схватил юношу за грудки и, приподняв, швырнул на землю.
— Хочешь сражаться, мальчишка? — прорычал он, надвигаясь с обнаженным мечом в деснице. — Так я тебя сейчас проучу…
— Здесь же убежище! — крикнул Александр, превозмогая боль. — Вы не можете меня здесь тронуть!
— Правильно, ле Буше, здесь нельзя! — отрезал оказавшийся неподалеку один из наблюдателей, коренастый мужчина в потертом нагруднике и с глазом, закрытым большим кожаным кружком. — Вы же знаете правила.
Рыцарь оглядел толпу зрителей, затем бросил меч в ножны, сдернул с древка копья свою цепь и кивнул:
— Очень хорошо.
Затем наклонился, схватил Александра за шиворот и выволок его на ристалище.
— Вот теперь он не в убежище, и я могу делать с ним что угодно.
Александр трепыхался, но не мог высвободиться из железной руки ле Буше. Десятки лиц смотрели на него с сочувствием, несколько голосов что-то выкрикивали, но никто не ринулся на помощь.
— Ты, пащенок, и того не стоишь, но я преподам тебе урок, — и Удо ле Буше повел цепом в движении, в котором ощущалось даже некое сладострастие.
Посреди ристалища Харви разомкнул дистанцию с очередным соперником и отъехал чуть в сторону — перевести дыхание и оглядеться. Прорези в его турнирном шлеме не давали хорошего обзора, но в общем-то видимость сегодня была неплохой: влажная земля не пылила под копытами, не то что в разгар сезона, когда видимость часто становилась нулевой. Справа от него Арнауд поверг одного за другим двух соперников в редком для него приливе воинственности. Обычно Арнауд действовал куда сдержаннее, но сегодня его как шило в задницу кололо. Уже набирался неплохой выкуп — доброе предзнаменование, поскольку турнир продолжался меньше часа, и на поле еще хватало поживы. Харви жестом показал напарнику, что самое время поехать к укрытию, передохнуть и промочить горло парочкой глотков чего-нибудь крепкого. Арнауд кивнул, соглашаясь, повернул коня, и рыцари неспешно, озираясь во избежание внезапного нападения, поехали к неближнему островку за плетеной изгородью. Вдруг Арнауд приблизился, дернул Харви за рукав и указал вперед.
— Смотри… Возле укрытия…
То, что Харви увидел, пронзило его холодом. Он мгновенно отдал повод, пришпорил верного Солейла и помчался через ристалище яростным галопом.
Удар цепью по ребрам — и Александр, не в силах сдержать крик, рвущийся из горла, покатился по земле и сжался в комок. Зажмурясь, он слышал лязг цепи и свист разрезающего воздух железного шара; горячие слезы — а он не пролил ни одной под ударами плети — заливали лицо…
Но очередной удар не состоялся, остановленный грозным рыком брата:
— Останови удар, ле Буше, или это будет твой последний шаг на божьей земле!
— Монруа, а тебе-то что? Держись подальше! — огрызнулся ле Буше, но не ударил.
— Это мой брат, мой самый младший брат, и какого рожна ты его лупишь?
— Он первый на меня напал, с копьем! Я что, должен улыбнуться и по головке его погладить?
Александр, все еще лежа на земле, подал голос:
— Вовсе нет. Я пытался помочь упавшему… — Он попытался заглянуть в прорези шлема Харви. Тот передернул плечами, а Александр продолжил. — Он собирался добить его этой цепью. Вот я и вмешался…
Александр с трудом сел, обхватив ребра руками. Они огнем горели, а дыхание вырывалось короткими судорожными толчками.
— Отпустите его, ле Буше, — сказал Арнауд, вставая между рыцарями. — Это же зеленый мальчишка, еще даже правил не знает. Такое больше не повторится. Так ли уж пострадала ваша гордость?
— Я из-за него потерял выкуп! — зарычал ле Буше и ткнул пальцем в сторону Харви. — Ты мне заплатишь из своего кошелька!
— Еще чего! — заорал возмущенный Харви.
Александр опустил голову. Больно… Но это — боль осознания допущенной ошибки. И надо посмотреть, как будут дальше развиваться события.
В это время из-за изгороди вышел спасенный им рыцарь и приблизился к Александру. Без шлема, на лбу и скуле — изрядная ссадина. Едва за двадцать; светло-каштановые волосы и мазок рыжей бородки.
— Это неслыханно, ле Буше! — вступился он. — Парень выбил вас из седла, и если бы следовал правилам, то приставил бы копье вам к горлу и потребовал выкуп!
Шлем Харви повернулся к Александру, и брат спросил, показывая на Буше:
— Ты спешил его?
Александр кивнул:
— Цепь намоталась на древко твоего копья, ну я и дернул.
Харви, не комментируя, обратился к ле Буше:
— Мы можем забыть об этом инциденте. На все ваши претензии я могу выдвинуть свои.
— Вы не посмеете!
— Что? — жестко поинтересовался Харви. — Вы позволяете себе бросить мне вызов?
Воцарилась напряженная тишина, Так что было слышно, как скрипнула рукавица ле Буше на держаке цепи и мелко перебирал копытами жеребец Харви. И тут послышался нарастающий топот: к ним по ристалищу галопом приближались трое всадников, выставив копья, что означало вызов на бой. Напряжение сразу разрядилось. Удо ле Буше метнулся к своему коню, перехватил уздечку, сунул ногу в стремя и вскочил в седло. А затем сказал с издевкой: