Я постоянно вспоминаю безжизненное лицо Франки. Или то, как дернулась от выстрела голова Томаса. Каждый раз, когда эти образы возникают перед моим мысленным взором, я морщусь. Молча смотрю на экран еще с полчаса: после сражения в Денвере текстом идет рассказ о том, как я помог республиканской армии приостановить наступление Колоний. Теперь на улицах больше народа с алой прядью в волосах и самодельными плакатами. Они и в самом деле думают, будто я могу что-то изменить. Тру лицо рукой. Они не понимают: я всего лишь мальчишка, я никогда не хотел во все это ввязываться. Без Патриотов, Джун или Андена у меня бы ничего не получилось. Сам по себе я бесполезен.
Внезапно мой наушник начинает шипеть – входящий вызов. Я подпрыгиваю. В ухе звучит мужской голос:
– Мистер Уинг, вы?
– Кто говорит?
– Мистер Уинг! – Незнакомец добавляет интонации этакого надсадного восторга, от которого мороз подирает по коже. – На связи канцлер Колоний. Рад с вами познакомиться!
Канцлер? Я судорожно сглатываю. Да ладно!
– Это шутка? – зло рявкаю я. – Какой-нибудь малолетний хакер…
– Да бросьте вы. Было бы не смешно.
Не знал, что у Колоний есть доступ к нашей переговорной системе. Я хмурюсь, потом понижаю голос:
– Как вы подключились?
Неужели Колонии захватили Денвер? Может быть, сразу после эвакуации город пал?
– У меня есть кое-какие возможности. – Голос в микрофоне звучит убийственно спокойно. – Похоже, некоторые ваши сограждане перешли на нашу сторону. Не стал бы порицать их за это.
Вероятно, кто-то в Республике помог Колониям внедриться в нашу переговорную сеть. Я вдруг вспоминаю ту ночь, когда работал с Патриотами – когда застрелили Томаса, – и меня пробирает дрожь; я гоню из головы навязчивый образ. Коммандер Джеймсон.
– Надеюсь, учитывая ваше состояние, мой звонок не причиняет вам неудобств, – говорит канцлер, прежде чем я успеваю ответить. – К тому же вы наверняка устали после выходки в Денвере. Должен сказать, на меня вы произвели впечатление.
Я молчу. Интересно, что он еще знает – например, в каком я госпитале… или, того хуже, где находится наша с Иденом квартира.
– Что вам нужно? – шепчу я.
Кажется, я вижу, как улыбается канцлер.
– Не стану попусту тратить ваше время, давайте сразу перейдем к делу. Насколько я понимаю, нынешний Президент Республики – юный Анден Ставропулос. – Канцлер произносит его имя снисходительным тоном. – Но что лукавить, нам-то с вами прекрасно известно, кто на самом деле правит страной. Вы. Люди любят вас, Дэй. Когда мои войска только вошли в Денвер, знаете, какое первое сообщение я получил? «На всех стенах плакаты с Дэем. Местные хотят снова видеть его на экранах». Народ упрямится, не желает сотрудничать с моими людьми, а принуждать их – занятие крайне утомительное.
Внутри разгорается ярость.
– Не трогайте гражданских, – цежу я сквозь зубы. – Думали, люди кинутся к вам с распростертыми объятиями, когда вы вломитесь в их дома?
– Вы только забываете, – увещевает канцлер, – что ваша Республика многие десятилетия именно этим и занималась. Разве они не вломились в ваш дом? Разве не погубили вашу семью? Наше вторжение – лишь ответ на их преступления. Республика подбросила нам через границу чумной вирус. Скажите, за кого вы и почему? Понимаете ли вы, мой мальчик, насколько невероятно ваше положение в столь юном возрасте? Понимаете ли вы, что держите руку на пульсе страны? Какой властью вы…
– К чему вы клоните, канцлер?
– Я знаю, вы умираете. А еще я знаю, что у вас есть брат и вы мечтаете увидеть, как он растет.
– Если еще раз упомянете Идена, я немедленно отключусь.
– Превосходно. Минуту терпения. У нас в стране все больницы и лечебные процедуры находятся в ведении корпорации «Медитек». Я гарантирую, что в Колониях вам обеспечат гораздо более квалифицированный уход, чем в Республике. Вот мое предложение. Или вы доживаете немногие оставшиеся вам месяцы, медленно умирая, но оставаясь преданы той стране, которая вовсе не предана вам. Или работаете на нас и призываете ваш народ принять правительство Колоний во имя его же блага. Вами же займутся в лучших госпиталях Колоний. Чем плохо? Вы заслуживаете куда больше, чем получаете.
Я не могу сдержать презрительный смешок:
– Ну да, конечно. И вы хотите, чтобы я вам поверил?
– Хорошо. – Интонацией канцлер дает понять, что мои слова кажутся ему забавными, но теперь в его голосе слышится угроза. – Похоже, наш разговор теряет смысл. Если предпочитаете сражаться за Республику, я уважаю ваше решение. Надеюсь, ни с вами, ни с вашим братом не произойдет ничего дурного даже после того, как мы утвердимся в Республике. Но я бизнесмен, Дэй, у меня всегда есть запасной план. Потому позвольте задать вам еще один вопрос.
Некоторое время он молчит, а потом огорошивает меня:
– Принцепс-элект Джун Айпэрис. Вы ее любите?
Ледяной коготь вонзается мне в грудь.
– С какой стати вы спрашиваете?
– Что ж, отлично.
Канцлер переходит на скорбную интонацию.
– Посмотрите на ситуацию с моей точки зрения, – мягко говорит он. – Колонии, судя по развитию событий, неизбежно победят. Миз Айпэрис одна из ведущих фигур в правительстве, которое проигрывает войну. А теперь, сынок, подумай вот о чем. Что, по-твоему, случается с правительством проигравшей стороны?
Мои руки дрожат. Эта мысль вспыхивала время от времени в темных глубинах моего мозга, но я ее гнал. А теперь не могу.
– Вы угрожаете? – шепчу я.
Канцлер цокает языком, демонстрируя недовольство моим тоном.
– Я только мыслю логически. Что, по-вашему, произойдет с миз Айпэрис, когда мы объявим о победе? Неужели вы думаете, что мы оставим в живых девицу, которая может стать главой сената Республики? Так испокон веков поступают все цивилизованные народы, Дэй. Уже многие тысячелетия. В конечном счете ваш Президент казнил тех, кто выступал против него?
Я молчу.
– Миз Айпэрис вместе с Президентом и членами его сената предадут суду и казнят. Такова судьба правительства, проигравшего войну, Дэй. – Голос его обретает деловитость: – Если откажетесь сотрудничать с нами, их кровь будет и на ваших руках. Если же согласитесь, то я, возможно, подумаю, стоит ли простить их военные преступления. Помимо того, у вас появятся все преимущества жизни высокого качества. Вам больше никогда не придется беспокоиться о безопасности вашей семьи. Вам не придется беспокоиться и о народе Республики. Простые люди ничего не понимают – они не представляют, что для них плохо, а что хорошо. Но мы-то с вами не такие болваны. Сами знаете, им будет лучше без республиканского управления. Иногда они просто не видят своей выгоды, а потому за них приходится принимать решения. В конечном счете вы и сами выбрали путь манипуляции массами, когда захотели, чтобы народ поддержал нового Президента.
Предадут суду и казнят. Джун умрет. Одно дело – опасаться этого, и совсем другое – слышать угрозу от врага, подвергаться шантажу. Мой мозг отчаянно ищет выход: она должна найти убежище в другой стране. Может, антарктиды защитят Джун и других, если Колонии победят? Должен быть какой-то выход. Но… как же все остальные? Что помешает Колониям расправиться с моим братом?
– Где гарантии, что вы сдержите слово? – хриплю я.
– Чтобы доказать искренность моих намерений, сообщаю вам: с сегодняшнего утра Колонии прекращают наступление и не возобновят его в течение трех дней. Принимая мое предложение, вы тем самым обеспечиваете безопасность народа Республики… и ваших близких. Так что выбор за вами. – Канцлер усмехается. – И рекомендую вам сохранить наш разговор в тайне.
– Я подумаю.
– Замечательно. – Канцлер явно оживляется. – Как я и сказал, чем скорее, тем лучше. Я жду известий в течение трех дней. Ваше публичное обращение к Республике может стать началом очень плодотворного сотрудничества. Нет ничего ценнее времени. Знаю, вы это понимаете лучше любого из нас.
Разговор окончен. Наступает оглушительная тишина. Некоторое время я сижу, размышляя о нашей беседе, вспоминая подробности. Нескончаемый поток мыслей не дает мне покоя… Иден, Джун, Республика, Президент. Их кровь на моих руках. Злость и страх кипят в груди, я боюсь в них захлебнуться. Канцлер умен, нужно отдать ему должное. Он точно знает мои слабые места и попытается извлечь из этого максимальную выгоду. Но и я постараюсь извлечь выгоду из его осведомленности. Нужно предупредить Джун… предупредить втихую. Если Колонии проведают, что я, вместо того чтобы молча выполнять требования канцлера, рассказал о разговоре, кто знает, что они предпримут. Но может, нам удастся обдурить канцлера.
Внезапно раздается крик, от которого волосы у меня встают дыбом. Я оборачиваюсь на звук: кого-то везут по коридору, и кто бы это ни был, он, черт возьми, отбивается не на шутку.
– Я не больна! – слышится девичий голос.
Он становится все громче, и вот уже звучит прямо за моей дверью, потом стихает и удаляется. Я сразу узнаю ее.
– Повторите ваш тест – я здорова! Я не инфицирована!
Я толком не понимаю, что происходит, но в одном уверен: болезнь, распространившаяся в Колониях, нашла новую жертву.
Тесс.
Джун
Впервые за время существования Республика осталась без столицы.
Мы приземляемся к югу от Университета Дрейка в 16:00, всего в четверти мили от корпуса, где я изучала историю Республики. День на удивление солнечный. Неужели и года не прошло с тех пор, как все началось? Мы выходим из самолета и ждем, когда выгрузят багаж. Я осматриваюсь, пребывая в тупом оцепенении. Кампус рождает ностальгические чувства и в то же время кажется чужим; здесь меньше народа, чем прежде, – я слышала, что многим старшекурсникам ускорили выпуск, чтобы отправить на фронт сражаться за выживание Республики. Я молча иду по улочкам кампуса в нескольких шагах за Анденом, а Мариана и Серж, подтверждая свою сенаторскую сущность, бесконечно что-то тараторят хранящему безмолвие Президенту. Олли трусит рядом, шерсть на его загривке стоит дыбом. Главный учебный плац Дрейка, обычно наводненный вечно спешащими студентами, теперь являет собой пристанище для беженцев, вывезенных из Денвера и близлежащих городов. Незнакомая жуткая картина.