— Я думаю, что у них есть запасные, подготовленные заранее на подобный случай.
— Думаешь, подстроено? — спросил Леннон.
— Мне сейчас думать больно, — соврал Елагин, — голова раскалывается.
А за ним наблюдали. Сначала Денис Мурашко, что свидетельствовало о том, что ведущий тоже в курсе некоторых вещей. Потом мимо проскочил хозяин отеля Деркач и поздоровался с ним, но не поздоровался ни с кем больше. Последней подошла Лида и предложила принять пятьдесят граммов виски для поправки здоровья.
— Разве так заметно? — удивился Петр.
— Не то слово. Тебя уже все жалеют.
Но жалели, как выяснилось, напрасно. Уже через час после начала игры один из участников, сидящих с Петром за одним столом, исчерпал свой лимит и поспешил в кассу за новыми фишками. Потом проигрался еще один. Но он приобретать ничего не стал. Попрощался со всеми, протягивая руку каждому, кроме Елагина.
— Желаю удачи, — сказал ему Петр.
— Чтоб ты сдох, алкаш! — зло ответил проигравший свои фишки мужчина.
К обеду покинувших турнир было уже трое, а сколько еще игроков добавили средств на своем депозите — неизвестно. Организаторы об этом не распространялись. Петр не обращал никакого внимания на то, что происходит за другими столами. Но однажды отвлекся и увидел, что за соседним сидит человек в черной маске. Вряд ли кто-то из тех, кто присутствовал на торжественном открытии и на фуршете, решил поразить остальных своей оригинальностью. Скорее всего, это был или тот сто двадцатый игрок, о котором еще вчера говорил Леннон, или тот, кто успел прибыть утром на замену «майору спецназа». За тем же самым столом играла Вдова. Она была напряжена, но дела у нее шли, судя по ее спокойствию, неплохо. Она молчала, хотя разговоры за игровыми столами правилами подобных турниров не запрещены. И сейчас партнеры Вдовы перебрасывались какими-то фразами, за другими столами тоже разговаривали, и издалека доносился смех Начфина.
Три часа пролетели стремительно, а потом объявили перерыв на обед.
Столы в ресторане были сервированы на двоих. Но Вдова сидела одна, и потому Елагин присоединился к ней, пожелав приятного аппетита. Сказал, что обратил внимание на ее игру еще во время онлайн-турнира, а потому ему теперь интересно узнать, как складываются дела на этот раз.
— Все нормально, только этот в маске ломает всю игру. Постоянно идет на рейз, повышает ставку, когда все коллируют. На флопе резко повышать как-то не принято. А ты еще пойми при этом, какая у него карта. Вполне может быть, что блефует. Но по мозгам это бьет основательно. Нормальный игрок смотрит на свою комбинацию и, если нет сильной, то сбросит карту, что все и делают. Я пару раз прокатила его на ривере, а как-то раз он меня поймал.
— Кто у вас лидер за столом?
— Пока он. Но мы практически ноздря в ноздрю. А другие не рискуют, ждут смены стола. А у тебя как дела?
— Голова болит.
— Это уже все заметили. А с игрой как?
— Нормально вроде, но уже двое ушли, разорившись, один вернулся и пока держится. А другие пасуют, не рискуя поднимать.
— Ты вообще везунчик, я это еще в онлайне заметила. Меня, кстати, Елена Борисовна зовут. Если вечерком захочешь поправить здоровье, заходи. Мне тут вискаря бутылку прислали. Я глоток сделала, а одной пить — сам понимаешь. Но с тобой как со специалистом и по этому вопросу можно поговорить.
На стене игрового зала располагалось электронное табло, на котором были отражены таблица турнира и положение лидеров. Внизу таблицы находилась красная зона, в которой отображались игроки, балансирующие на грани вылета. Первым в таблице шел Елагин. За ним игрок Дядя Веня, потом Степан Хромов, далее Черная Маска, замыкал десятку Леннон. А во второй десятке был Александров, известный ранее как Сан Саныч. Василий Сон Начфин и Вдова шли в середине таблицы. Не везло Черемухе, который оказался Черновым.
Турнир должен был возобновиться после ужина. А потому участники отправились отдыхать. Леннон, однако, подошел к Петру, поздравил и высказал предположение, что тому достался слабый стол.
— Вероятно, — не стал спорить Елагин, — мне бы сейчас до кровати доползти и в себя хоть как-то прийти.
Наивный Джон помог ему добраться до бунгало и посоветовал принять контрастный душ. А перед уходом сказал, что мобильная связь не работает, судя по всему, ее блокировали, чтобы не отбирать аппараты.
— Так вроде об этом предупреждали, — напомнил Елагин.
Леннон потоптался немного, предложил даже сбегать за минералкой, но Петр отказался, сказав, что у него есть в холодильнике, и вообще он мечтает сейчас только об одном — выспаться.
— Так ты с Аней, что ли, эту ночь провел? — шепотом спросил молодой человек.
— Да вроде, — признался Петр, — но я сразу напился и ничего не помню. Как на берегу сидели и виски пили — помню, а как сюда вернулся — вылетело из башки.
— Ну, ты отдыхай тогда, — сочувственно произнес Джон, — а то на тебя смотреть больно.
И ушел.
Оставшись один, Елагин сразу направился в ванную комнату, включил душ и набрал номер Окунева. И тут же удивился тому, что соединение прошло очень быстро и слышимость оказалась прекрасной. Окунев сообщил, что в отеле действительно связи нет, а поскольку бунгало находится на отшибе, то там сигнал хоть слабо, но проходит.
— Слабо не слабо, но я слышу тебя хорошо.
— Это потому, что мой номер в твоем аппарате запрограммирован, как вызов службы спасения. Мы спокойно можем общаться, и никто нас прослушать не сумеет. Главное, чтобы никто не видел, как ты по мобильнику говоришь. Я зашел в сеть гостиницы, наблюдаю за тем, что происходит в коридорах, на этажах. Тебя поздравляю с удачным стартом. К сожалению, помочь в этот раз не могу, но ты уж сам постарайся как-нибудь.
— Меня наблюдаешь?
— Сейчас да, но если ты про ночные свои подвиги, то не волнуйся — я не любопытный. К тому же были другие объекты.
— Что с сегодняшним ночным изнасилованием?
— Так не было никакого изнасилования. Мужчина напился, девушка сама сняла верхнюю одежду, а потом стала рвать на себе нижнюю, царапать его и себя, кричать… А потом рыдала вполне естественно. Прекрасная актриса, я тебе доложу. Так что будь осторожнее, если она к тебе ввалится.
— Она психически больная, и руководство турнира об этом осведомлено.
— Главное, что ты это знаешь. Еще вопросы будут?
— Про Черную Маску что известно? — спросил Елагин.
— Прибыл сегодня утром и сразу за игровой стол. Маску свою не снимает даже в номере. Боится быть узнанным. Или это известный человек, или профессиональный шулер.
— Но Сан Саныч-то участвует.
— А его не хотели в турнир включать. Даже когда уже в гостиницу поселился, примчался Деркач и увел его. Но, судя по всему, вопрос закрыт. Да, я бы посоветовал быть осторожнее с Дядей Веней. Я чуть попозже запущу программу распознавания лиц — что-то мне подсказывает, что это непростой человек. Совсем непростой. А еще…
— Погоди, — прислушавшись, остановил его Елагин, — кто-то идет.
Он едва успел отключить телефон и выйти из ванной, как в комнату вбежала Аня с пакетом, в котором угадывались бутылки. Она обняла его, а потом, увидев в его руке аппарат, сообщила, что звонить куда-либо бесполезно, потому что связь не работает.
— А я-то думаю, в чем дело.
— А меня утром похвалили, а уже перед обедом поругали, сказали, что плохо старалась, попросили, чтобы сходила к тебе и предложила подлечиться.
— А чем? — не понял Петр.
— Дали с собой бутылку коньяка.
Она достала из своего пакета «Реми Мартен». А следом бутылку колы. Потом два персика и гроздь винограда.
— Что будем делать? — спросил он.
— Ты пей, если хочешь. Или не пей, но вдруг тебя обнюхивать будут?
— Пусть нюхают, я потом перед ужином лоб и щеки коньяком смажу, чтобы амбре было соответствующее.
Он открыл бутылку, наполнил два стакана до половины. Сказал Ане, чтобы она взяла колу и фрукты, потому что пить будут на берегу, на их месте возле самого моря.
Глава шестая
За ужином Леннон сказал:
— Ты уж пей поменьше, что ли. Ведь еле на ногах стоишь.
— Вообще-то я сижу сейчас, — напомнил ему Петр.
— А я уж уши развесил, — вздохнул новый приятель, — думал, ты и в самом деле непьющий. А ты самый настоящий алкаш. Только почему-то тебе везет в покер.
Мимо прошел Денис Мурашко, который, заглянув Пете в глаза, спросил участливо:
— У вас все нормально?
— А что, уже утро? — переспросил Елагин.
— Типа того, — усмехнулся шоумен и умчался по своим делам.
— И все-таки я за тебя волнуюсь, — вздохнул Леннон.
— Голова у меня работает, — шепнул ему Елагин.
— Тогда придумай историю про Конфуция прямо сейчас.
Мимо прошла Вдова и обратилась только к Петру:
— Сейчас жеребьевка для смены состава участников за каждым столом.
Он кивнул в ответ и подумал, что, скорее всего, состав участников уже поменяли, а жеребьевка придумана для наивных и доверчивых.
— Как там Конфуций? — напомнил новый приятель.
— Во дворе великого мудреца выросла высокая трава, — начал Петр, — и тогда Конфуций пригласил двух мигрантов, попросив их скосить траву и сжечь. «А разве ты, дедушка, не знаешь, что это очень ценная трава — «конопля» называется?» — удивились мигранты. «Знаю, конечно, — ответил мудрый старец, — я даже знаю, как ее высушить, но не знаю, как довезти до Москвы».
— Браво! — восхитился Леннон и немного понизил голос. — Ты что со своим выигрышем сделаешь?
— Не думал.
— А я все время думаю. Но теперь решил записать твои истории и выпустить книгу мудрых историй. Ты потом мне еще расскажешь.
— Всенепременно, — пообещал Петр.
За его новым столом оказался Сан Саныч. Очевидно, организаторы решили свести их вместе, чтобы кто-нибудь из них вылетел из турнира. Но оба играли осторожно, уступая друг другу и резко не поднимая ставки. Зато оживились их соперники, проигрывая значительные суммы. Не прошло и двух часов, как один из соперников поспешил пополнить свой депозит, а потом и следующий. Оба вернулись ни с чем, потому что банк турнира закрылся в восемь вечера.