Громов попросил исходные данные Юпитера и сел составлять новую программу для Рэсси. Всю жизнь Громов мечтал побывать на далекой планете и иметь преданного четвероногого друга. Как он обрадовался, когда Электроник предложил ему собрать электронного терьера!.. Никто, даже сам Электроник, не подозревал, что Гель Иванович очень привязался к механическому Рэсси. И вот именно Рэсси предстояло разведывать пятую, самую большую планету Солнечной системы.
Один из космических кораблей захватил необычного пассажира, направлявшегося на Юпитер. Теперь в ночном небе Громов прежде всего отыскивал яркую звезду.
Рэсси можно было в любой момент увидеть и на экране: телекамеры, которыми он был снабжен, передавали изображение на Землю и электронные машины записывали на своих дисках всю информацию.
Рэсси странствовал в цветных волнах океана, изучал краски, формы, строение вещества, законы незнакомой природы – все, что составляло скрытую суть этой планеты, механизмы ее жизнедеятельности. А рядом с Рэсси плыло, как тень, очень любопытное создание. Огромное, светящееся изнутри, мгновенно меняющее окраску вместе с переливом волн, будто гигантский хамелеон.
– Кит Юпитера, – скрипуче сказал Электроник. – Рэсси пытается установить с ним контакт.
Рэсси выглядел рядом с китом очень маленьким, но плавали спутники дружно. Куда Рэсси – туда и кит. Куда кит – туда и Рэсси. Кит Юпитера и механический разведчик с Земли внимательно изучали друг друга.
Что происходило на далеком Юпитере, пока никто не знал. Имелась лишь информация без определенных выводов. И Рэсси, передавая на Землю свои наблюдения в виде цифр, заканчивал каждое сообщение заранее обусловленной фразой: «КИТ ЮПИТЕРА МОЛЧИТ». Это значило, что настоящий контакт между Рэсси и странным существом Юпитера пока не был налажен. Не найден общий язык.
Громов огляделся. Здесь, в машинном зале, все ясно: серый спокойный тон стен, металлические футляры машин, чуткие зрачки приборов. За окном бушует весеннее солнце, шумят мальчишки…
А на Юпитере? Кто знает, какие там бури и штормы, какие опасности в океане Юпитера?.. Только Рэсси с его чуткими механизмами способен бороздить просторы чужого океана.
– Не жалко было отпускать Рэсси? – спросил Громов.
– Жалко? – Электроник улыбнулся. – Конечно, жалко. И мне, и всем ребятам. Но открытия Рэсси очень важны для науки.
Сам Электроник, хозяин Рэсси, трудится в полную силу. Он знает, что появляются новые, более совершенные поколения электронных машин, и старается не отстать от них, выбирает труднейшие задачи. В этой работе схемы его перестраиваются, накапливают опыт, чтобы в следующий раз быстро найти правильное решение.
Громов подумал: как они быстро выросли, его электронные дети!.. Можно на мгновение забыть, кто из них на какой планете находится, кому предлагать формулы, а кому – электрический ток для подкрепления сил.
– Какие у тебя планы? – спросил профессор ученика.
Тот некоторое время оценивал вопрос.
– У меня нет никаких перспектив, – неожиданно сказал электронный мальчик.
Профессор был поражен. Вот тебе и оптимист!
– Как это понимать, Электроник?
– Я не могу решить некоторые проблемы.
– Например?
– Как стать чемпионом по шахматам, – объяснил Электроник. – Объем всей информации, содержащейся в любой шахматной партии, как известно, не может переработать ни живая, ни искусственная система. Я не вижу выхода.
Громов взглянул на Электроника с удивлением: неужели он сам пришел к такому важному выводу?
– Значит, появилась новая задача? – спросил он.
– Неразрешимая, – уточнил Электроник.
– Если бы она была неразрешимая, – прищурился Громов, – на этой планете не было бы ни одного чемпиона по шахматам. Ни одного полководца. Ни одного известного ученого… Как они действовали?
– Не знаю. Я анализировал ошибки великих людей и не нашел для себя ответа.
– Ты не откажешься сыграть партию в шахматы? – предложил Громов.
Профессор понимал, что его ученик поставил перед собой самую трудную для электронной машины задачу. Научиться свободно играть в шахматы, открыть в итоге законы творчества – эта задача сложна даже для него, специалиста по машинам. Интуиция подсказывала Громову, что начинать решать ее надо с игры.
Четвертое апреля. В ожидании сверхновой
Как трудно быть гением, даже обыкновенным!
Идет, например, человек по улице и несет бочку. Сразу видно – человек сильный, бывалый, крепко держит бочку. А прохожие оглядываются, предлагают помочь, кое-кто сторонится: вдруг бочка сорвется, придавит?
У подъезда старушки стоят. Издали углядели человека с бочкой, обсуждают, что да как: «Батюшки, никак, Макар Гусев!.. Зачем ему бочка? Для какой надобности?.. Ты не знаешь, Нюрка?..»
И Нюрка, сестра Макара, среди соседок. Зубы еще не все выросли, а уже противная старушенция!
Ну и намучился Макар с бочкой из-под капусты!.. Как объяснишь родной бабушке, что такое стереометрия винной бочки?
Стереометрию она мимо ушей пропустила, а про вино сразу поняла:
– Ты что же это надумал, бесстыжие глаза твои?!
– Да не я, бабушка, а ученый Кеплер.
– К ответственности твоего ученого привлечь надо!
Макар расхохотался:
– Да он, бабушка, четыреста лет назад умер!
Старушка успокоилась, даже в стереометрию Кеплера вникать стала. И опять, не разобравшись, набросилась на Макара:
– Ты мне своей историей голову не дури. Про какую еще женитьбу толкуешь? Я отцу пожалуюсь.
– Да что ты беспокоишься, бабушка! – глухо отозвался Макар. – Ведь это мое домашнее задание! По физике!
– Вот и хорошо, – согласилась бабушка. – Я тебе сейчас плюшек напеку.
– Не хочу я никаких плюшек! – рычит Макар. – Не мешайте готовить уроки!
А Нюрка уже бегает по двору и у каждого подъезда объявляет, что друг Макара, ученый Кеплер, собирается жениться, а бочка принесена под вино на свадьбу… Противная девчонка, хоть не показывайся из-за нее на улице…
Как известно, домашнее задание Гусева о стереометрии винной бочки было одобрено Таратаром. Жаль только, что антигравитационный коврик исчез в портфеле учителя… Блестяще задуманное испытание провалилось. Здесь, дома, Макар целый вечер поднимался с а-ковриком под потолок и, разъединив пластины, прыгал на диван. А в классе, в торжественный момент, вдруг запутался в контактах. Спина ноет так, что и не согнешься…
Майка Светлова разозлилась: «Без коврика не появляйся на глаза!» И Сыроежкин глядит волком, ворчит: «Такое изобретение потерял! Да на а-коврике на Луну улететь можно…» Знаем, про какую ты Луну говоришь, вздыхатель несчастный, – за Майку переживаешь…
Вот Электроник – настоящий друг! Что бы ни случилось, наука для него прежде всего. Выслушав идею Макара, два часа корпел с ним над расчетами. Бочка и была самым главным изобретением Гусева.
…Макар, словно древнегреческий философ Диоген, забрался в бочку. Диогену, конечно, не приходилось лежать на гвоздях, но ведь он, по преданию, жил в обыкновенной бочке. И Кеплера с его расчетами стереометрии бочки не осенила идея Гусева. А Макар, проделав расчеты Кеплера, узаконив в своей комнате бочку, превращает ее в «камеру сверхсилы».
Что такое «камера сверхсилы»? С виду бочка как бочка, внутри же – проводка по точной схеме. Вбиваются в доски гвозди, и виток за витком бочка оплетается внутри электропроводом. Дальше вилка включается в сеть, и человек влезает в «камеру», которая усиливает биотоки примерно в сто раз. А вылезает сверхсилачом!
Теперь для него поднять одной рукой тяжеленную штангу – пустяки. Забить десять голов в ворота – пожалуйста. Побить мировой рекорд на стометровке – и то можно. Надо только быть очень осторожным, особенно в комнате, – одним движением пальца можно, например, сломать стол…
Из бочки Макару видны тонкие ноги в голубых колготках.
– Опять шпионишь? – грозно спрашивает Макар.
– Я не шпионю. Просто интересно. – Нюрка присела на корточки. – Что это такое? Ты как космонавт…
Макар знает: есть такие секреты, которые никому не выдаст даже самая болтливая девчонка.
– «Камера сверхсилы»! – говорит Макар, похлопывая свою бочку.
– Ты будешь сильным? – догадывается Нюрка.
– Твой брат – лучший в классе спортсмен, – напоминает Макар.
– Да, – подтверждает сестренка.
– А теперь я буду самым сильным в мире человеком. Только смотри, Нюрка, никому ни слова!
– Здо́рово! – хлопает в ладоши Нюрка. – Я никому не скажу. Макар, хочешь, я принесу тебе провод? Я на лестнице видела.
– Давай, – соглашается будущий силач.
Нюрка убегает и возвращается с тяжелым мотком провода.
– Спасибо, старуха! – хвалит ее изобретатель.
…Через полчаса Макар включил провод в сеть. В штепселе сверкнула миниатюрная молния – дом погрузился в темноту. Макар отыскал ручной фонарь, осветил свой чертеж.
– Теперь всегда будет темно? – спрашивает Нюрка.
Она боится темноты, но не выдает самого сильного человека.
Короткое замыкание выручило Сергея Сыроежкина: в темноте он улизнул из дома.
Вот уже полмесяца Сергей вел странный, с точки зрения родителей, и обычный, с точки зрения астрофизика, образ жизни. Днем Сергей зевал, клевал носом, а с наступлением темноты в нем пробуждалась энергия. Сыроежкин отказывался смотреть телевизор, даже если транслировался хоккей, сидел до полуночи над графиками, таблицами, картами звездного неба. А когда родители засыпали, потихоньку ускользал из квартиры.
Он забирался под самую крышу. Здесь, в укромном уголке, была устроена настоящая обсерватория. Два стула, походный стол, подвешенный фонарь, карты и фотографии. В открытое окно нацелена труба самодельного телескопа. Знаменитый Эйнштейн сказал, что идеальным местом для ученого был бы удаленный от мира маяк.
Только ученый может оценить приятные минуты одиночества. Человек и Вселенная наедине друг с другом. Зоркие, как у рыси, глаза Сыроежкина различают звезды до восьмой величины, а телескоп приближает далекие галактики. В галактиках есть огромные, в сотни миллионов солнц, звезды – это звезды-старушки, им восемь миллиардов лет; увидишь такую – и будто заглянул в глубь времен, в самое «начало мира», когда не было еще ни Солнца, ни Земли.