– Мне знакомо горе такого рода, – сказал отец, когда я затих. – Любимые уходят, и это ранит. Но не навсегда.
– Боль пройдет? – я не верил ему. Не верил, что когда-нибудь гарпии перестанут рвать мою душу. Только когда сделаю последний вздох, и это случится совсем скоро. Я собирался отправиться вслед за тобой.
– Я могу сделать так, чтобы боль исчезла, – кивнул отец. – Когда-то давно я скорбел о потере самого близкого из всех живущих и нашел утешение в одном ритуале, который избавил меня от боли, скорби и страха.
– Мне не нужно избавление, мне нужна смерть, – пробормотал я.
– Смерть, сынок, есть сестра избавления, – ответил Зевс. – Я заберу боль, а ты победишь для меня в Игре.
– Я не смогу, – пришлось признаться мне. – Слишком слаб.
– Боль и чувства делают тебя слабым, – возразил отец. – Я избавлю тебя от слабости.
Бросив последний взгляд на твое мертвое лицо, я кивнул. Я хотел избавления и смерти, чтобы встретиться с тобой вновь. «Я лишь хочу, чтобы эта Игра прошла на моих условиях» – услышал я твой голос в голове. А на чьих условиях сейчас играл я?
– И после Игры ты подаришь мне смерть? – уточнил я у отца. – Чтобы я мог найти ее в Царстве мертвых?
– Стоит только попросить, – кивнул Зевс.
– Что нужно делать? – спросил я, сжав тебя в последний раз. – Я готов.
– Ничего не нужно, только твое согласие, – пробормотал отец, приложив ладонь к моей груди.
Ничего не произошло. Ни грома, ни молнии. В голове стало легко и пусто, тяжесть ушла. Я выпустил из рук мертвое тело младшей из Чемпионов и отпихнул от себя, отметив, что весь измазался в крови.
– Спасибо, отец, – поблагодарил я, потому что таковы были правила, но благодарности не чувствовал. – Мне нужно смыть кровь.
– Конечно, сынок, – усмехнулся громовержец, и в его глазах я увидел холод, который был отражением моего собственного безразличия. – Удачи на Игре.
Я кивнул и пошел прочь.
В этой Игре я, конечно, победил, потому что все остальные были слабы. Взывали к общему прошлому, к любви и товариществу, некоторые молили о пощаде. Черноглазый бледный сын Аида перед тем, как я проткнул его мечом в третьем туре Игры, прошептал:
– Спасибо. Передам Галатее слова любви от тебя.
Но я не знал, о чем это он. Здесь был только я – и никакой любви.
IVРазрушение твердыни
1
1933 год от возведения Первого Колизея
Мужчина в темном плаще идет по дороге. Его облачение смотрится неуместно и для солнечной жаркой погоды, и для местности, которая, кажется, сплошь состоит из светлых сочных красок: плодородные зеленые виноградники и поля, бескрайнее синее небо да желтоватая земля под ногами.
Дорога, усаженная кипарисами, вьется, как бледная змея, а в самом конце высится богатая вилла. Сюда и держит путь рыжеволосый мужчина в черной накидке.
На главных ступенях дома стоит красивая женщина, длинные волосы ее заплетены в косу, а одежды кажутся простыми – но лишь на первый взгляд. Ткань ее тоги стоит немало, а обруч, венчающий голову, – из чистого золота. На руках ее необычные браслеты: костяной, из черного стекла и полый, в котором беспрерывно течет алая жидкость, словно река, согнутая в дугу.
Мужчина приближается. Несмотря на то что он стоит на земле, а она – на крыльце, глаза их оказываются на одном уровне. Бесстрастность на лице мужчины дает трещину, оно словно занемело за долгое время, мышцы растягиваются, и он улыбается – искренне, но словно с трудом вспоминая как.
– Ну здравствуй, синьора Медичи, – молвит рыжеволосый.
– Ох, Велес, – женщина смеется, и морщины на ее лице углубляются. – Хотя бы ты не зови меня так.
Мужчина хмыкает в ответ, на что хозяйка жестом приглашает его следовать за ней в дом. Внутри вилла походит на нее. Роскошь не бросается в глаза, но знающему легко разглядеть ценные картины на каменных стенах, дорогую посуду и утварь, ткани подушек и ковров.
– Ты создала уютный дом, Марья, – замечает Велес, когда женщина приводит его в просторную комнату с несколькими диванами.
– Ребенку он нужен, – смеется в ответ Марья, но в глубине ее глаз плещется что-то темное.
– К слову, о детях, – рыжеволосый так изящно опускается на ближайший диван, словно не проделал только что многочасовой путь пешком под палящим солнцем. – Слышал, ты вскоре станешь бабушкой… В третий раз.
Марья закатывает глаза и чинно опускается на подушки напротив бога.
– Я согласна, что мой сын уже давно не ребенок, – раздраженно замечает она. – Никогда не скрывала от тебя ничего.
– Если ты хочешь прекратить, тебе просто надо сказать, – в голосе Велеса появляется несвойственная ему мягкость.
– Нет! – вскидывается Марья, и ее глаза сверкают гневом, который она прятала в глубине. – Думаешь… Думаешь, я не ждала все эти годы?! Разве я не участвовала во всех этапах плана?! Я не просто какая-то там курица-наседка!
– Прости мою бестактность, – Велес приподнимает ладони в примирительном жесте. – Мне начало казаться, что месть стала привлекать тебя меньше, чем… семья.
– Нет! – горячо восклицает женщина, щеки ее краснеют. – Ты не представляешь, каково жить в мире, где верховодит эта тварь Петрус, и ждать, но…
– Я все понимаю, – хочет прервать ее Велес, но Марья упрямо заканчивает:
– Лука так быстро вырос и теперь так похож на Иешуа, что сердце мое…
– Мария, – Велес улыбается женщине. – Я понимаю тебя гораздо лучше, чем может показаться… Если бы… если бы мой сын остался жив…
Они недолго молчат, потому что слова здесь излишни. У них на двоих общие боль, беда и месть.
– Хорошо, – неловко улыбается женщина. – Давай оставим сентиментальные разговоры и перейдем к делу. Я готова. Когда мы начинаем и где?
– Полагаю, – Велес откидывается на подушки, – основное место действия будет здесь, в мире Империи.
– Это логично, – Марья горько качает головой. – Ведь именно тут они, прикрываясь именем Иешуа, создали крепкий оплот новой веры. Но что с Новым Царством, Мидгардом и Явью? Будут ли они участвовать?
– Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы война обошла стороной Явь, – отвечает бог, складывая пальцы клином в своем излюбленном жесте. – Когда кончится война, нам нужен островок безопасности. Мидгард же… После того как сбежал от нас в Новом Царстве, мой брат словно с цепи сорвался со своими экспериментами, создавая в Мидгарде армию монстров… Не могу сказать, что это пошло на пользу миру.
– Он продолжает свои чудовищные опыты с волками? – удивленно восклицает Марья.
– Кое-что похуже, – бормочет Велес в ответ.
– Что может быть еще хуже этого?
– Отчаявшись создать волкулака, мой брат просто стал давать перед битвой обычным воинам испить крови безумных созданий, укушенных не в полнолуние, – увидев в ужасе расширившиеся глаза Марьи, Велес утвердительно кивает. – Да-да, они впадают в неистовство, перестают бояться, сражаются доблестно и быстро умирают. Он зовет их берсерками – по имени монстров, чью кровь пьют воины.
– Это просто… – женщина стихает, не находя слов.
Некоторое время бог и ведьма смотрят друг на друга в молчании. Сквозь открытые окна в залу врываются звуки и запахи бушующей за окном весны, но в комнате зябко, словно солнце навсегда покинуло этот край.
– Также у него есть так называемые холодные…
– Те, у кого он своей магией забрал все чувства и эмоции? – печально шепчет Марья.
– Да, – рыжеволосый бог кивает. – Применив эту магию к себе, Перун не остановился и много лет назад сделал это и со своим сыном, чтобы тот победил в одной из первых Игр…
– Я помню эту историю, – кивнула Марья. – Ягишна рассказывала ее Луке как страшную сказку на ночь.
– Ох уж эта Ягишна, – невесело хмыкает Велес. – Из всего сделает интересную историю… Но сейчас о другом. Перун принялся обращать в холодных многих людей. У него теперь есть целая армия… Должно быть, ты слышала о них как о крестоносцах, что охраняют веру в Империи…
– Неужели… – ведьма приподнимает брови. – Вот его воинство? Ничтожный трусливый Папа за высокими стенами своей обители, безумные берсерки да крестоносцы без души и сердца? Времени даром твой брат не терял.
– У нас есть кого ему противопоставить, – замечает бог. – За эти годы из Яви прибыло достаточно добровольцев среди волкулаков, упырей и колдунов, чтобы и у нас накопилась приличная армия. И у нее должен быть командующий… Или, я бы сказал, командующая.
– Но… ты же не хочешь сказать… – растерялась Марья. – А как же Ягишна, Владан? Ты?!
– Думаю, ты осознаёшь, что я должен быть везде и нигде, – заметил Велес. – Ягишна и Владан останутся в мире Яви, чтобы прикрывать наш тыл вместе с теми созданиями, которые не пришли сюда. Чтобы нам было куда вернуться.
– Улла? – совсем уж беспомощно бормочет Марья.
– Улла и волкулаки служат мне в Мидгарде, помогая отцу моему оставаться в стане врага нераскрытым. Так что есть только ты, – отвечает бог. – Конечно, – я повторю, – если не передумала.
– Нет-нет. – Ведьма выглядит рассеянной. – Я просто действительно не ожидала такого… повышения.
– Скромничаешь, дорогая, – к Велесу возвращается его насмешливая манера. – Ты самая влиятельная женщина в Империи. Я никуда тебя не повышаю.
– Брось, – морщится Марья. – Я делала все только ради одной цели: насолить нынешнему Папе. Все, чтобы Петрус потерял сон и покой.
– И тебе удалось, спешу заметить, – ухмыляется Велес.
Ведьма и бог смеются.
– Скажи мне, – внезапно умолкает Марья. – А что с Новым Царством?
– Новое Царство… – качает головой Велес. – После событий двадцатилетней давности… Фараон впал в безумие. Он закрыл мир от визитов извне, используя знания Жрецов. Перебил всех Путешественников, подвергая их гонениям. После чего создал свою вариацию веры в Единого Бога, которая служит лишь целям самого Фараона, закрылся в своем золотом дворце и правит кнутом и пряником. И чаще, конечно, кнутом. Все несогласные преследуются. Но, что удивительно, несогласных не так уж и много. Хотя, наверное, это как раз и не удивительно, учитывая прошлый строй Нового Царства.