– Ну где же, где «Московские новости», «Московский комсомолец»? – издания менялись, менялся шрифт. – Где картинки? Почему долбаные журналисты так не любят печатать фотографии? Мне нужны фотографии, хотя бы один снимок. Я эти снимки видела, будь я проклята, видела! В каком издании, в какой газете? – бумага шуршала. Варвару словно ударило током, она развернула газету. – Вот они! – прочла надпись: «Трагедия».
Под надписью расположились три снимка – обыкновенные домашние фотографии. Снимки явно были выдернуты из семейных альбомов.
– Вот они, – повторила Белкина.
На газете были темные круги – следы от кофейной чашки. «Память у тебя, Белкина, нормальная. А вот и она!» Застенчиво улыбаясь, с фотографии на Белкину смотрела девочка с родинкой на левой щеке. Прическа та же – короткая стрижка. "Вот они – Алиса Мизгулина;
Маша Соловьева, Вероника Панина". Все трое – ученицы восьмого класса, все жили в одном доме. С газетой в руке Варвара уселась в кресло и уставилась на экран телевизора. «Да, это она, сомнений быть не может».
Теперь Белкина воспринимала происходящее на экране совсем по-другому. Ее оценка кардинально изменилась, она уже понимала, что и то, что на экране, и то, что в газете, и то, что ей известно, – журналистская удача. Такое случается не часто, так редко везет.
– Кто ищет, тот находит, – пробормотала Белкина и погладила себя по голове. Затем отчаянно принялась курить, глядя на экран.
Сомнений не оставалось. Три девчонки, снимавшиеся в порнофильме, – те самые, которые спрыгнули с крыши двенадцатиэтажного дома. «Как ужасно! Как все в этом мире страшно и связано одно с другим!»
Варвара извлекла из видика кассету, сунула ее в футляр. Все остальные сгрузила в сумку. «Вот тебе и заказ от главного редактора! Такого он не ждет. Такого не ждет никто, это будет сенсацией. Интересно, что думают менты? Они, наверное, продолжают заниматься этим делом, опрашивают свидетелей, наверное, у них есть версии. Нет, нет, сотрудникам правоохранительных органов пока говорить ничего не надо, они все испортят, загубят на корню.»
Варвара бросилась на кухню, вытащила из шкафчика ножницы, уселась прямо на пол и принялась просматривать газеты, кромсая их ножницами. Она вырезала все материалы, все короткие сообщения, касающиеся самоубийства трех школьниц, и более или менее развернутые статьи.
Наконец газеты были изрезаны. Белкина нашла картонную папочку, аккуратно сложила в нее вырезки, завязала тесемки, затем положила папку на кресло и села на нее. У нее была профессиональная примета: если посидеть на папке с материалами, которые собраны для статьи, то статья наверняка получится. Затем взглянула на часы: было девять вечера.
– Я же ничего не ела! – сказала она так громко, словно в квартире жил слуга, который услышит просьбу хозяйки и тут же накроет стол. – Я хочу есть, – повторила она, но уже не так громко.
Так и не перекусив, она принялась наводить порядок. Всегда перед большой работой, перед тем, как засесть за компьютер и начать писать, квартиру следовало привести если не в идеальное состояние, то в близкое к идеальному. Она сложила разбросанную одежду, обрезки газет смяла в огромный ком. Сумку с кассетами с трудом затолкала в стенной шкаф, снесла на кухню грязную посуду: чашки, бокалы с размокшими лимонными дольками, ложки, которые валялись где ни попадя, пепельницу, полную окурков.
Постепенно в квартире стало немного светлее. Белкина перевела дыхание:
– Есть хочется, – опять произнесла она во весь голос. – Но еще не вечер.
Загудел пылесос, всасывая в себя все, что осталось валяться на полу. Белкина работала рьяно, в голове крутились пока еще путаные мысли о порнографии, о малолетних девочках, втянутых в преступный бизнес. Иногда всплывало лицо главного редактора, его глаза за стеклами очков, вспотевшая лысина, облачко дыма над трубкой.
«Нет, Белкина, ты молодец. Все-таки Бог есть, а у Дорогина легкая рука. Это же надо, из огромного количества кассет купил ту, которая дает ключ, дает тему. Теперь в материале почти ничего не придется выдумывать. Трагедия в микрорайоне еще у всех на устах, еще и сорока дней не прошло с момента гибели девчонок, – Белкина помнила имя и фамилию каждой. – Как это произошло? Как девочек втянули в преступный бизнес? Почему они бросились с крыши? Во всем предстоит разобраться. Неужели никто не знал, чем троица занимается? Я уже это знаю, мне это уже известно. А если знаю я, журналистка Варвара Белкина, то об этом узнает вся Россия. Эх, проклятые гады! А он мне еще предлагал написать положительную статью о порнографии! Нет, положительную статью об этой мерзости я писать не стану. Я наворочу такого, что волосы на голове станут шевелиться, даже чертям станет тошно, даже у людей с железными нервами мурашки побегут по спине, а ладони станут потными. Гады, забыли Белкину. Но ничего, пройдет неделя, как обо мне опять все говорить начнут. А коллеги завидовать станут.»
После того как пылесос очистил квартиру от пыли, Белкина бросилась на кухню. Мытье посуды съело больше часа, и за это время Варвара успокоилась, полностью пришла в себя. Возбуждение исчезло, теперь она находилась в рабочем состоянии. Мучил лишь голод. «Устрою себе солидный ужин.»
Стряпня заняла десять минут. В холодильнике нашлись четыре яйца, кусок засохшей ветчины. Яичница была обильно полита кетчупом. Варвара даже не переложила ее со сковородки на тарелку, она ела, стоя у плиты, уплетала за обе щеки. Спохватилась, лишь когда дно сковородки оказалось чистым и блестящим, в нем можно было видеть даже отражение лампы с абажуром.
«Ну вот, теперь я сыта. Черт подери, клялась, божилась после шести часов вечера не есть. Да ладно, за компьютером калории сгорят до последней. Работа – это здорово, работать я люблю.»
Запив ужин пивом, Белкина схватила телефон.
Дорогин и Тамара сидели в это время в большой гостиной перед телевизором. На коленях Тамары дремал рыжий котенок, Тамара его нежно гладила. Сергей смотрел на экран телевизора.
– Как дела у Варвары? Чем занимается? Как у вас прошел день?
– Скажу, не поверишь.
– Даже если ты скажешь, что вы с Варварой были в центре подготовки космонавтов или еще круче, что вы летали на Луну, я в это поверю.
– Если бы это, – улыбнулся Сергей. – Мы занимались совершенно другими делами.
– Спали?
– Что, похоже? – вопросом на вопрос ответил Дорогин.
– По тебе не видно, на шее у тебя нет синяков от укусов и поцелуев, губы не припухли, глаза не бегают. Дорогин рассмеялся:
– Дорогая, мы были очень близки к тому, что ты предположила.
– Не может быть! Она собиралась затащить тебя в постель?
– Нет, так сложилась ситуация, что мы могли оказаться в постели.
– Ну-ка, ну-ка… – Тамара сбросила котенка, резко повернулась к Сергею. – Рассказывай.
– Допрос с пристрастием?
– Допрос, причем самый строгий.
– Утром мы поехали на Горбушку.
– Горбушку?
– Да, поехали покупать кассеты с порнофильмами.
– Что? – Тамара заулыбалась. – Порнофильмы и ты? Пока у меня все это не укладывается в голове.
– Да. Ей дали такое редакционное задание. Мы приехали на рынок, ее в один момент отшили, уж слишком она известна. Оказывается, ее рожу знает каждый торговец кассетами.
– Я в этом не сомневалась. Такую женщину один раз увидишь и уже никогда не забудешь.
– Так вот, – продолжал Дорогин, – она купить кассеты не смогла, пришлось покупать мне.
– Твоя рожа, – немного зло сказала Тамара, – к этому располагает.
– Вот видишь, ты уже злиться начинаешь. Я же тебе не рассказал до конца.
– Только не вздумай врать, – в глазах Солодкиной читались интерес и легкий испуг.
– Я накупил кучу кассет. С ними мы приехали к Варваре домой. Я хотел уйти, но пришлось смотреть.
– И как просмотр? – издевательски произнесла Тамара.
– Просмотр как просмотр. Ты что, никогда порнуху не смотрела?
– Приходилось, знаешь ли…
– В какой компании ты ее смотрела?
– В одиночестве, – резко произнесла Солодкина.
– А нам пришлось смотреть вдвоем.
– Вы возбудились? Она стала к тебе приставать?
– Нет.
– Ты врешь!
– Нет же, нет, Тамара, успокойся, никаких приставаний не было.
– Ох уж эта Белкина! Я ей все выскажу. Своего мужика нет, так чужим голову крутит.
– Все закончилось чинно и благородно. Я оставил ее в одиночестве с целой сумкой кассет.
– Она их смотрит?
– Работа у нее такая. Ты же читаешь истории болезней, хоть тебе это, может быть, не очень приятно и интересно.
– Я людей спасаю, – не без гордости произнесла Тамара.
– Она тоже думает, что людей спасает. Это ее работа.
– Но ты здесь при чем, Сергей, я этого не могу понять? Ей надо писать какой-то дурацкий материал, вот и пусть сама покупает, сама смотрит. А если бы тебя арестовали?
– Никто же не арестовал. Таких, как я, пруд пруди. И торговцев, кстати, хватает. Даже не думал, что так легко и просто можно купить порнофильм. Подходишь и говоришь: у вас есть что-нибудь покруче? Тебе отвечают: «Конечно, подождите». К тебе подходит человек, и у него есть то, что тебе надо.
– Какой фильм понравился больше других? – спросила Тамара.
– Ты лучше всех.
– Говоришь, лучше? – Тамара, покачивая бедрами, двинулась на Дорогина.
– Лучше, – сказал Сергей.
Тамара села ему на колени, положила руки на плечи, затем сомкнула их на шее и принялась шутливо душить Сергея.
– Ах ты, развратник, порнофильмы с чужими женщинами смотришь?
– Она не чужая, а ничейная. Варвара предлагала взять несколько фильмов с собой, чтобы мы вместе посмотрели.
– Ах ты, гад, старый развратник, гнусный прелюбодей! Ну-ка, давай свои губы! Что отворачиваешься? – Тамара жадно поцеловала Сергея.
В этот момент зазвонил телефон.
– Это меня, наверное, – сказала женщина, – наверное, из больницы. Чтоб они провалились, всегда на самом интересном месте прерывают!
– Давай я возьму, скажу, что тебя нет дома?