живали и другие писатели-журналисты из нашего времени. Одним из них был знаменитый американец Эрнест Хэмингуэй, другим – французский летчик и писатель Антуан де Сент-Экзюпери, а еще двое были современными мне знаменитыми у себя в Совдепии большевистскими писателями Аркадием Гайдаром (Голиковым) и Константином Симоновым. Компанию им составлял местный американский журналист Майкл Бом.
Хотя, что я так злоблюсь по поводу большевистских писателей? Каждому времени – свои герои, и год сейчас хоть и восемнадцатый, но совсем другого века. И к тому же этих двоих надо уважать хотя бы за то, что и тот, и другой от первого до последнего дня провели последнюю молниеносную войну военными корреспондентами в окопах на первой линии: Симонов под Гродно, а Гайдар-Голиков на самой вершине Белостокского выступа, там, где германцам чуть было не удалось прорвать большевистский фронт. К тому же если Гайдар-Голиков был происхождения вполне разночинского, предки которого были учителями, то Константин Симонов был сыном генерал-майора русской армии Михаила Симонова и княжны Оболенской, то есть по женской линии происходил из Рюриковичей.
Получилось так, что меня и моих спутников к этой компании в гостиничном ресторане привлек невысокий худощавый коротко стриженный человек в полувоенной-полуспортивной одежде, который, размахивая руками, рассказывал сидящим вместе с ним за столиком, как водил в штыковые контратаки стрелковый полк, и как в первый и второй день войны одного за другим подряд убило двух командиров, а полковой комиссар оказался годен только к произнесению пламенных трескучих речей.
Худенькая, немного угловатая девушка в больших очках и с короткой стрижкой, переводила слова этого человека на английский – и перед гостями и этого времени, и этой страны вставали картины страшного приграничного сражения в июне сорок первого года. Подобные рассказы от том, как русские стриженные мальчики ложились рядами под огнем германских пулеметов, я много раз слышал от выживших участников злосчастной для русской армии битвы при Сольдау в 1914 году. Такие, да не совсем.
Большевики, пусть с помощью потомков, свое «Сольдау» все же выиграли, обратив вспять германское вторжение, да и подготовились к войне они гораздо лучше. Как рассказывал этот человек – несмотря на то, что на их полк навалилась как бы не целая германская пехотная дивизия, фронт они удержали, отбивая одну атаку за другой, и время от времени, когда перегревшиеся пулеметы не могли сдержать натиск одетых в фельдграу подвыпивших германских солдат, поднимались в ожесточенные штыковые контратаки. И грохотала тяжелая артиллерия, перемешивая с землей германские позиции, с воздуха накатывающиеся на русские окопы серые волны избивала захватившая небо краснозвездная авиация. А когда стало ясно, что нашим все равно не устоять, к месту прорыва на грузовиках были вовремя переброшены две свежие мотострелковые дивизии из армейского резерва и несколько батальонов потомков, которые встречным ударом опрокинули врага и оттеснили его обратно к границе…
– И тут война, большевики, германцы, – со вздохом сказала мне Вера, кутаясь в шаль, – уйдем отсюда, Иван…
Я уходить не пожелал. Вместо того спросил у сопровождающего нас господина Соломина, кто эти люди, которые сидят за тем столиком. Тот поименно перечислил присутствующих, добавив, что мистер Бом давно живет в Москве, женат на русской, прекрасно владеет русским языком, успешно прикидывается простаком, но на деле не такой дурак, каким хочет казаться. Выслушав господина Соломина, я оценивающе посмотрел на нашего сопровождающего. Уж слишком он хорошо осведомлен для обычного журналиста, ездящего туда-сюда по заданию редакции. Это случайно не Чека протянуло к нам свои длинные руки, чтобы достать еще одного убежавшего от революции эмигранта? Так я подумал, и тут же устыдился своих мыслей. Местное Чека, именуемое здесь ФСБ, уже давно не охотится за беглыми эмигрантами, ну разве что этот эмигрант нашкодил уже против буржуазной России XXI века… А если господин Соломин действительно из ФСБ, то ничего страшного.
Одним словом, я попросил нашего сопровождающего по возможности представить нас той компании. Уж больно интересен показался мне большевистский писатель и журналист, личным примером поднимавший в атаку пехотный полк. Из поэтов и писателей нашего времени, которое тут именуют «Серебряным веком», на такое был способен только Николай Гумилев (мир его праху) и, кажется, больше никто. Господин Соломин ответил, что в моей просьбе нет ничего невозможного, и уже вскоре мы сидели все вместе, сдвинув в один ряд сразу три стола, и вели весьма занимательную беседу.
– Какой ужас, – подумали бы некоторые мои знакомые, – Бунин и большевики за одним столом!
«И ничего не ужас, – мысленно ответил бы я им, – нынешние господа большевики оказались вполне приятными людьми, не то что их предшественники из прошлого восемнадцатого года»…
Здесь, на нейтральной территории, где все мы гости, одинаково дорогие хозяевам, с ними вполне можно иметь дело. К тому же Константин Симонов обещал познакомить меня с Алексеем Толстым, проходящим в Москве лечение от рака легких. Он как раз закончил свою трилогию «Хождение по мукам» – взгляд на те же события, что и в моих «Окаянных днях», но с другой стороны. Интересно было бы прочесть и оценить…
1 октября 1941 года (21 апреля 2018 года), Полдень. Вашингтон-1941, Белый дом, Овальный кабинет
Присутствуют:
Президент Соединенных Штатов Америки – Франклин Делано Рузвельт;
Вице-президент – Генри Уоллес;
Госсекретарь – Корделл Халл;
Специальный помощник президента Рузвельта – Гарри Гопкинс.
За неделю, прошедшую с момента последнего совещания, обстановка в Овальном кабинете несколько изменилась. К висящим на стене картам театров боевых действий и стоящему рядом со столом огромному глобусу добавилось самодвижущееся инвалидное кресло на батарейках, позволяющее Рузвельту свободно перемещаться в пределах Белого дома, не прибегая к помощи слуг. Также на знаменитом рабочем столе президента появился компьютер фирмы «Acer» с большим монитором с диагональю в двадцать два дюйма, возле которого президент проводил по несколько часов в день. Как говорила по этому поводу супруга президента Элеонора: «У моего Фрэнки появилась новая красивая игрушка».
Впрочем, говорилось это исключительно в шутку, на игры у американского президента просто не было времени. Ситуация в двух мирах в связи с активной деятельностью дяди Джо и мистера Путина менялась стремительно, и на эти изменения надо было реагировать. Кроме того, главной и основной проблемой для руководства США-1941 являлись взаимоотношения с руководством США-2018. То есть таких взаимоотношений еще не было, кроме краткого обмена мнениями между госсекретарями в Москве 2018 года, но в связи с неизбежностью их возникновения ФДР17 хотел, чтобы все ключевые члены его команды составили о потомках собственное мнение, а потом пришли бы к какому-нибудь взаимоприемлемому консенсусу. В противном случае будет просто невозможно проводить хоть какую-то согласованную политику.
Вот для составления этого самого собственного мнения и служили в Белом доме несколько десятков привезенных из будущего компьютеров, объединенных в сеть и через межмировой гейт имеющих безлимитный доступ в интернет 2018 года. В подвале Белого дома была оборудована специальная ситуационная комната, в которой молодые перспективные выпускники Гарварда, являющиеся единомышленниками президента, осваивали новую технику, собирая и сортируя информацию из другого мира. Все эти молодые люди, прежде чем приступить к работе, подверглись проверке секретной службой. Эту команду руководитель президентской администрации начал собирать еще три месяца назад, когда впервые стало понятно, что в мире происходит нечто невероятное, и чтобы разобраться с этим, понадобятся молодые и гибкие умом интеллектуалы, умеющие держать язык за зубами.
Кроме того, для просмотра происходящего в другом мире мобильную демонстрационную установку вывозили на специально оборудованном самолете DС-3 в Питтсбург, Детройт, Чикаго и некоторые иные города так называемого «ржавого пояса», потом установка посетила Новый Орлеан, в XXI веке до конца еще не оправившийся от последствий урагана «Катрина», после чего спецсамолет снова вернулся в Вашингтон. Результаты этой операции, получившей кодовое название «Аргус», выглядели удручающе. Точнее, с точки зрения единомышленников Франклина Рузвельта, удручающе выглядела Америка XXI века…
В ходе этой операции не только подтвердились факты, которые Корделл Халл и Гарри Гопкинс выяснили еще во время поездки в Москву 2018 года, но и открылись новые детали деградации18 американской политической и экономической систем. Одним словом, с точки зрения экономики, в этикетку со звездно-полосатым флагом был завернут совсем не американский продукт, производители которого уплачивали налоги где угодно, но только не в США, а, с точки зрения политики, это было нечто и вовсе неприличное и неудобоваримое.
– Добрый вечер, джентльмены, – хмуро произнес Рузвельт, когда все члены его «малой команды» собрались в Овальном кабинете, – насколько я понимаю, обстановка по ту сторону барьера оказалась даже хуже той, которую мы ожидали?
– Да, Фрэнки, – ответил Гарри Гопкинс, – так оно и есть. И хуже всего то, что люди, управляющие Америкой XXI века, в случае полноценного контакта между Америками двух миров захотят и здесь устанавливать свои правила, вмешиваясь в наш бизнес; а это совершенно неприемлемо. Единственно, что их может остановить, это угроза ответно-встречного уничтожения. По крайней мере, именно об этом говорит весь опыт того мира, когда наши потомки отступали от своих планов только тогда, когда опасались удара возмездия, который нанес бы им непоправимый ущерб.